— Тебе скучно со мной? — ухмыльнувшись, ответила вопросом на вопрос Авелина. За этим, она сложила руки за спиной и медленно зашагала в сторону сада, как и предложил Август. — Ну, если это скрасит твое ожидание — почему бы и нет. Пойдем.
В саду оказались не только миленькие цветочки с аккуратно постриженными кустиками, но и небольшой фонтан, который ныне уже был выключен, ибо велик шанс того, что он попросту замерзнет, и тогда вместо переливающейся водички придется наслаждаться застывшими глыбами льда. По крайней мере, на нем можно было посидеть.
Кусты были достаточно плотными, чтобы эти двое могли почувствовать себя в зоне комфорта — помимо них, здесь никого не было, а со стороны входа их теперь и не видно вовсе. В такой относительно приватной обстановке говорить о всякой всячине самое оно.
— Я совсем не хотел сказать, что мне скучно с тобой, или что-то в этом духе… — усевшись на край фонтана, вновь обратился к Авелине Август. — Тебе не холодно? Сейчас на улице очень прохладно, а ты ведь в одном лишь платье стоишь…
— Да, прохладно даже для меня… — покачав головой, ответила она. — Но мне наверняка станет теплее, если ты прокомментируешь мой внешний вид. Хоть все это и сплошная показуха, но я все же постаралась быть, ну… красивой, знаешь. Приятной.
— Твое платье выглядит просто потрясающе вместе с маской, я ничего другого от тебя и не ожидал, поэтому и не стал как-то акцентировать на этом внимание. — Улыбнувшись за маской, сказал он. — Пожалуй, ты даже слишком хорошо выглядишь для этой свалки.
На Августе сейчас был надет аккуратный черный китель с золотистой вышивкой и не менее золотистыми пуговицами, сильно выделяющихся на фоне остальных деталей. Это был один из его любимейших видов одежды, какую только можно одеть на подобное событие. Нет, конечно, можно было бы и прийти в каких-нибудь лохмотьях, но это привлекло бы лишнее внимание, которое им сейчас совсем не нужно. В отличие от верхней одежды, с маской Август особо не заморачивался — он прикупил в ближайшей лавочке золотистую маску лиса, что закрывала добрую половину его лица.
С Авелиной все было более изящно — ее внешний вид предельно лаконичен, как и подметил Август. На ней было пышное черное платье, напоминающее своим видом свадебное, длинные черные перчатки до самого локтя и милые черные туфельки. Но самым выделяющемся элементом в ее внешности была определенно маска. Если быть точнее, то это была темная маска дракона с пылающими красными глазами, что полностью закрывала ее лицо, в отличие от маски Августа, что закрывала лишь половину. На пару с маской платье действительно сидело на ней как родное. Не из одежды можно было приметить, что сейчас ее волосы выглядели намного более короткими, нежели раньше, но она, вероятно, просто видоизменила их с помощью магии, потому что даже они в данные момент были темного оттенка, подобно одежде.
— Сказать по правде, моя человечная часть сознания в большом предвкушении, потому что до этого я никогда не была на подобных мероприятиях. И хоть мы сейчас оказались здесь совсем не затем, чтобы пытаться сорвать куш за раскрытие императора, меня все равно будоражит от мысли о том, что я поучаствую в чем-то настолько… необычном.
— Тяжело поверить в то, что ты действительно не участвовала в чем-то подобном, потому что внешний вид ты и вправду подобрала очень даже удачный. Кстати, о нем… — внимательно вглядевшись в маску Авелины, Август склонил голову. — Со мной-то все понятно, но твоя маска выглядит очень… необычно. Непохоже на остальные. Расскажи, почему именно дракон? И почему именно черный, а не какой-нибудь другой?
— Это не просто черный дракон. — Аккуратно сняв маску со своего лица, Авелина вытянула ее перед собой и повернула лицевой стороной к себе. — Это — маска Гнева, одного из самых ужасных грехов, за которые некогда были наказаны восемь грешников.
— Я никогда не интересовался драконьими грехами, и, сказать по правде, мне всегда казалось, что их было семь, а не восемь… — неловкой почесав голову, сказал Август. — Расскажи, почему ты выбрала именно грех Гнева, а не какой-либо другой.
— Гордыня, зависть, гнев, лень, жадность, похоть, обжорство… — невозмутимо перечисляла она, продолжая глядеть на маску, но в самых последний момент, остановившись на «обжорстве», она подняла взгляд и посмотрела Августу в глаза. — И… грех. Просто грех. Странно, правда? Поэтому я и сказала, что их восемь.
— Просто «грех»? Это… звучит весьма… странно, да, как ты и сказала. — Усмехнулся Август.
— Дракон греха, Грех, или же Син, был осужден самым первым, но изгнан самым последним. Его изгнали за дружбу с людьми, но не признав изменником, драконы просто лишили его имени и назвали «Грехом», отправив в мир людей за другими.
— Как по мне — это какая-то бессмыслица. Но драконам, конечно же, виднее… — саркастично говорил Август, подчеркивая «особенности» культуры драконов.
— Да, мне тоже так кажется. — Согласилась с ним Авелина. — Син сгинул в пустоте, Гордыня пропал в черной дыре, Зависть погиб от проклятия, Лень был убит людьми, Похоть получила искупление, Обжору убили Винтер и Элли, а судьба Гнева и Жадности неизвестна до сих пор. Их так и не видели ни разу за все это время.
— Ого. — Искренне восхитился Август. — Я, конечно, сам попросил тебя рассказать, но я никак не ожидал, что ты знаешь так много о драконах-грешниках.
— Винтер и Элли рассказали мне, а потом мне просто стало интересно. — Развернув маску лицевой стороны к Августу, Авелина продолжила говорить: — Знаешь, грех Гнева самый ужасный и могущественный: прежде чем изгнать его, драконы наложили на него две магические печати, чтобы не позволить ему пользоваться своей силой в полную меру. Выбирая между Жадностью и Гневом, последний показался мне более интересным.
Гнев был одним из самых «неправильных» драконов, ибо он часто поддавался эмоциям, что не было свойственно другим. Но вместе с этим, он действительно был одним из самых могущественных в своем роде, если не самым могущественным — разрушения, что были вызваны его всплесками гнева, было невозможно оценить в полной мире. Его натура была ужасна, как и его невразумительно большая сила, и из-за этого он не смог сосуществовать со своими собратьями. Единственный выход, который нашли драконы — это изгнание, и признание его как одним из драконов-грешников.
Забавно, что магические печати, перекрывающие его силу, были наложены на Гнева другими драконами-грешниками: осужденным, но не изгнанным на тот момент Сином, и Гордыней, судьей-драконом, что на тот момент еще не получил свое имя.
— А еще он определенно подходит к твоему платью по цвету! — в шутку подметил Август, указав на нее пальцем.
— Ну… — Авелина опустила маску, и, вместе с этим, она опустила еще и свой взгляд. — Сказать по правде, тут все не так просто… я бы даже сказала… разочаровывающе.
Цвет ее платья неторопливо сменился с черного на белый, словно его облили краской, и она медленно растекалась по всему одеянию. Стало очевидно, что подобное изменение вызвано магией — но это было отнюдь не использование какого-то заклинания, напротив, Авелина избавилась от эффекта, что был наложен на платье.
— Это всего-навсего чары, да. — Авелина дотронулась до ткани платья, демонстративно потянув его. — Наверное, теперь я выгляжу еще хуже… ну… не так хорошо, да.
Хоть она и перестала быть собой после смерти, Авелина все так же стеснялась говорить о себе «хорошо», когда дело доходило до общения наедине с каким-либо человеком. Ей казалось странным и неправильным, когда люди говорят о себе в приукрашивающем тоне перед хорошо знакомым человеком. Впрочем, конкретно сейчас она выглядела и вправду восхитительно, так что в этот раз подобные слова она могла себе простить.
— Ты прямо сейчас используешь чары еще и на самой себе, не так ли? — спросил Август, обращая внимания на ее темные, короткие волосы, отличающихся от ее типичных. — Не могла бы ты… совсем снять с себя чары? Думаю, ты и без них сейчас будешь выглядеть прекрасно. С белыми волосами-то, да в белом платье… или ты не согласна?
