Прежде чем выбираться, надо было как-то снять себя с кола. Правая рука функционировала полноценно, а вот левой невозможно было даже слегка пошевелить — боль сразу же многократно усиливалась. Не обращать на это внимания было опасно — я мог потерять сознание от болевого шока.
Так как уменьшить боль при помощи заклинаний у меня не получилась, я стал искать другие варианты. Немного поразмыслив, решил попробовать заморозить рану. Мне казалось, это должно сработать, да и в любом случае ничего другого в голову не пришло. Я заморозил рану, и действительно немного полегчало, по крайней мере, было не так больно при попытках пошевелиться.
Затем я начитал простейшее заклятие, и в моей правой руке появился ледяной серп. Сил было не так уж и много, поэтому я выбирал лишь заклятия магии воды — они давались мне легче всего. Я наивно полагал, что при помощи ледяного серпа смогу что-то сделать с деревянным колом. Но не тут-то было — проткнувшее моё тело бревно не поддавалось. Резать дерево ледяное лезвие отказывалось, а при попытке разрубить, разлетелось на куски.
Нужно было что-то посерьёзнее серпа, но навыки мои были сильно ограничены. Владей я хоть немного магией земли, сгенерировал бы острый металлический клинок и перерубил бы кол. Он был не таким уж и толстым — не более пяти сантиметров в диаметре. Но мне была более-менее доступна лишь магия воды и связанная с ней магия холода. И несколько простейших заклятий магии огня — например, огненный шар или горящий кулак. Но не поджигать же было это бревно.
Перебрав ещё раз все доступные мне заклятия, я решил попробовать их сочетание. Сначала сильно заморозил кол — до такой степени, что почувствовал, как от него закоченело всё левое плечо. После этого, пока не замёрзла в камень сердечная мышца, быстро сконцентрировался, начитал заклятие, активирующее огненный кулак. Через несколько секунд моя правая ладонь была объята пламенем. Ещё она раскраснелась и казалось, будто покрылась слоем раскалённой плазмы. Это было то что надо. Я быстро схватил правой рукой замороженный кол чуть выше раны.
Шипение испаряющегося льда и треск дерева длились не больше двух секунд, после чего замороженное бревно упало в сторону — обломок выглядывал из раны не более, чем на пять сантиметром. Я быстро поднялся. Было больно, но терпимо, так как всё плечо и рана в нём были ещё сильно заморожены. Отогревать их я не собирался, так как боялся, что это спровоцирует кровотечение.
Теперь надо было выбираться из ямы. Здесь проблем я не видел, хоть ловушка и была глубиной около двух метров. Я начитал заклинание и прямо передо мной возник ледяной куб высотой сантиметров в семьдесят — восемьдесят. Я быстро на него взобрался, а на том месте, где стоял раньше, создал ещё один блок изо льда. Его высота была уже полтора метра. Осторожно, стараясь не соскользнуть, я перебрался на второй блок, выпрямился и край ямы оказался на уровне моего пояса.
Я огляделся — тех, кто установил ловушку, видно не было. Окончательно выбрался из ямы и рассмотрел её. Ловушка занимала весь проход. Лишь у стены справа осталась тропинка шириной в тридцать — сорок сантиметров, чтобы пройти. Слева яма доходила до самой стены штольни.
Разумеется, ни о каких магических экспериментах я уже не думал. Надо было поскорее возвращаться в Восточный. На секунду, конечно, возникла мысль пройти вглубь штольни и посмотреть, что же там такое находится. Но жить мне хотелось больше, чем удовлетворить любопытство, поэтому вглубь штольни я не пошёл.
Я осторожно обогнул яму и вышел наружу. И сразу же увидел идущих к штольне пятерых вооружённых мужчин. Наверное, это и были те самые партизаны, о которых нам рассказывали наставники и которые поставили ловушку на входе в штольню. До мужчин было не более тридцати метров, можно сказать, что мы столкнулись почти нос к носу.
Двое партизан сразу же, не проронив ни звука, подхватили свои автоматы и направили их в мою сторону. Не раздумывая, я побежал назад в штольню. В сторону бежать смысла не было — пять автоматов у партизан не оставляли мне шансов на успешный побег на открытом пространстве. Мыслей о том, чтобы попытаться договориться или оказать сопротивление, даже не возникло. Это гауптман Айзеншмид мог сразиться с пятерыми вооружёнными головорезами, мне с моими навыками, да ещё и раненому, лучше было убегать.
Я максимально быстро, насколько мне позволяли ранения, заскочил в штольню, чуть не упав при этом в яму. Пробежал метров двадцать и обернулся. Вооружённые мужчины в этот момент обходили яму. С раненой ногой и большой кровопотерей рассчитывать на то, что смогу оторваться от преследователей, было глупо — надо было срочно ставить на их пути какую-то преграду. К моему счастью, тоннель не расширился, я быстро начитал заклинание и между мной и партизанами возникла ледяная стена двухметровой толщины.
Сразу же стало совсем темно — лёд был не настолько прозрачным, чтобы через него пробился тусклый лунный свет. Надо было чем-то освещать дорогу. Если бы я шёл обычным шагом, можно было бы зажечь на ладони небольшое пламя, но удержать его на бегу было делом практически нереальным, а я собирался бежать. Поэтому я снова активировал огненный кулак — света от него вполне хватало, чтобы ориентироваться в штольне.
Мысли о том, что у штольни может не быть другого входа, я отгонял. Но когда, пробежав метров двести, увидел лестницу, ведущую вверх, понял, что рисковать и бежать дальше не стоит — тоннель вполне мог закончиться тупиком. Судя по всему, я наткнулся на запасной или пожарный выход. Без долгих раздумий полез наверх. До свода было метра четыре, затем лестница уходила в узкое отверстие, прорубленное в известняке. Метра через три я упёрся в деревянный люк.
Выбить люк огненным кулаком проблем не составило, я выбрался наружу и оказался на вершине невысокой горы. Надо было сориентироваться, по какому склоны с неё спускаться, чтобы не наткнуться на партизан. Судя по тому, что я не услышал шума в тоннеле, они предпочли не разбивать ледяную стену, и вернулись наружу. Это было логично, ведь я мог таких стен поставить далеко не одну.
Несмотря на то, что я бежал внутри горы, а партизанам пришлось её огибать либо карабкаться по склону, особо рассчитывать, что они сильно отстали, не стоило. Я посмотрел на небо в надежде по звёздам определить направление движения и в этот момент услышал треск автоматной очереди. Сразу же почувствовал жгучую боль в правой ноге и левом боку. Заметил, как из ельника, что рос у подножия горы, громко ругаясь, выбежал партизан с автоматом. Он остановился и начал целиться в меня.
И тут меня снова накрыло то же ощущение, что и на арене во время боя с Шимчиком. Снова будто какой-то разряд прошиб меня от пяток до макушки, снова обострились до предела чувства, и время будто замедлилось. Я ощутил запредельный уровень энергии, боль прошла, и ничего не мешало мне сконцентрироваться.
Ощущение было таким, будто в меня кто-то вселился и взял управление над моим телом и разумом в свои руки. Я выкрикнул незнакомое заклятие и выпустил в автоматчика множество ледяных стрел — сразу с двух рук. Стрелы просто изрешетили беднягу, и он рухнул на землю. Его товарищ, выскочивший в этот момент из ельника, тут же с жутким воплем бросился назад, уронив от страха автомат.
А я не останавливался. Ощущая какую-то животную ярость, я начитал очередное незнакомое мне заклятие, и ельник окутал ядовитый кислотный туман. Оттуда сразу же послышались крики, ругань и выстрелы. На это я ответил новой партией ледяных стрел. А ещё я почувствовал страх, исходящий из ельника. Это было не менее удивительно, чем стрелы или ледяной диск — способностей к эмпатии я за собой никогда не замечал.
Страх ощущался всё меньше и меньше, видимо, партизаны стремительно убегали от меня как можно дальше. Меня это не удивило — по ледяным стрелам и ядовитому туману они вполне могли предположить, что столкнулись с очень сильным магом. И судя по тому, что мне не ответили никакими магическими штучками, одарённых среди них не было.
