Невероятным усилием я смог перевернуться на спину — так стало немного легче дышать. Совсем чуть-чуть, но даже этого хватило, чтобы я приободрился. Ещё раз посмотрел на окно Агаты. Дойти нереально, кричать бесполезно, что-то бросить — не хватало сил. Можно было лишь попробовать запустить ледяной шар. Самый простой, без магического урона — просто кусок льда размером с футбольный мяч или даже меньше. Если бы хватило сил и если не промахнуться, то это был неплохой вариант привлечь внимание Агаты. Конечно же, при условии, что она была в своей комнате.
Я осторожно приподнял правую руку и вытянул её в сторону окна ладонью кверху. На это ушла половина оставшихся сил. Затем сгенерировал ледяной шар. Это оказалось намного проще — энергии хватало. Теперь надо было этот шар запустить. Скорость и разрушительную мощь ему должна была придать энергия, а вот отправить шар в путь надлежало движением руки — вроде бы простейшим, но в моей ситуации невероятно сложным.
Когда полностью готовый, чтобы отправиться в полёт, шар переливался на моей ладони холодными серебристо-синими молниями, я собрал остатки сил и сделал-таки необходимое движение рукой. Ледяной шар улетел, а меня окончательно накрыла тёмная плотная пелена. Я уже ничего не видел и не чувствовал, лишь откуда-то издалека до меня донёсся звон разбитого стекла. И я даже не успел подумать, в то ли окно попал мой шар, как отключился.
Сколько я пробыл без сознания — неизвестно, но, когда очнулся, сразу же ощутил боль — довольно сильную и во всём теле. Затем услышал голос Агаты:
— Потерпи немного, скоро станет легче. Глаза только не открывай!
Эти слова означали, что я жив. Непонятно, в каком я находился состоянии, но однозначно был жив, и это не могло не радовать. Судя по спокойному голосу Агаты, ситуацию она контролировала. Это было главное, а боль я мог терпеть, сколько необходимо, тем более, не такая уж она была и дикая.
Несмотря на предупреждение, я всё же осторожно приподнял веки. Агата стояла напротив меня и держала в правой руке мокрую тряпку, а в левой — чашу с какой-то жидкостью.
— Я же сказала, не открывать глаза! — возмутилась моя подруга. — Мало того что разбудил, напугал, так ещё и не даёшь тебя нормально в порядок привести!
Я быстро закрыл глаза и тут же почувствовал, как Агата провела по моему лицу тёплой мокрой тряпкой. Затем по шее, по груди и дальше по всему телу. Тут до меня дошло, что я лежу совершенно голый. Но это было логично — если Агата смогла хоть как-то залечить мои раны, грязную окровавленную одежду перед этим она сняла.
Пока я размышлял, подруга закончила меня обтирать и сказала:
— Всё. Можешь вставать!
Я открыл глаза и интуитивно потянулся, будто после долгого сна. Тело послушно отозвалось, и в нём чувствовалась такая сила и бодрость, будто это не я ещё совсем недавно валялся на улице израненный и побитый.
— Одевайся! — сказала Агата и протянула мне комплект больничной пижамы. — И я жду объяснений!
Тон, на мой взгляд, был слишком уж менторский, но предъявлять претензии за тон девушке, которая только что спасла мне жизнь, было бы форменным свинством.
— Столкнулся в лесу с агрессивными грибниками, — попытался я нелепо отшутиться, надевая пижаму. — Ты же знаешь, в феврале с грибами не очень, поэтому грибники особенно злые.
— Я вытащила из тебя две пули и заживила пять колото-резаных ран, одну из них огромную и сквозную, — сурово сказала Агата.
Стало понятно, что придётся рассказывать правду или хотя бы её часть.
— Помнишь, нам говорили, что вокруг нашего центра есть базы партизан и анархистов? — спросил я.
— Да.
— А помнишь, мы ещё думали, что нам врут насчёт них, чтобы мы просто лишний раз не выходили за территорию?
— Помню.
— Так вот нам не врали. Я не знаю, на кого я наткнулся в лесу, но они хотели меня убить. Причём без каких-либо разговоров и объяснений.
— И как тебе удалось сбежать?
— Чудом. Использовал магию, выставил защиту. Одних ранил, других напугал. Повезло, что среди нападавших не было ни одного одарённого.
Я не хотел рассказывать Агате все подробности моего приключения и особенно то, что я убил одного партизана, поэтому перевёл разговор на другую тему:
— А что ты сейчас делала? Чем меня обтирала?
— Живой водой.
— А такая бывает? Ни разу не слышал.
— Так называют особый магический отвар, который полностью регенерирует кожу и восстанавливает силы. В основном его используют для омоложения. Но как средство восстановления организма после травм или ожогов он тоже очень хорош. И главное — после него не остаётся никаких шрамов. Одним своим лекарским навыком я пока такого эффекта добиться не могу. Ты разве не чувствуешь, что стал как новенький?
— Чувствую, — согласился я. — А что он вот прям реально помогает омолодиться?
— Ты знаешь, сколько пани Митрош лет? — спросила Агата.
— Ну, выглядит где-то на тридцать — тридцать пять.
— А ей семьдесят четыре. Только никому не говори. Я сама случайно узнала.
— Погоди! А тебе сколько? Только не говори, что сорок, я к такой новости не готов!
— Очень смешно, — сказала Агата насупившись. — Я рада, что к тебе вернулось чувство юмора, но может, всё же расскажешь поподробнее, что с тобой произошло?
— Да чего там рассказывать? — ответил я. — Отошёл от центра километров на десять, уже хотел попробовать повторить заклятие с ледяным диском, но наткнулся на партизан. Они без разговоров навели на меня автоматы — чудом удалось спастись.
— При помощи ледяного диска?
— Не только. И вот это меня сейчас волнует больше всего. Я за один день два раза использовал заклятия, которым меня никто не учил. Ну или я думаю, что никто не учил, а на самом деле кто-то учил.
— Я тебя не совсем понимаю, — сказала Агата.
— Да я сам себя не понимаю, — ответил я. — Но мне кажется, что мои сны и эти навыки как-то связаны. Такое ощущение, будто я это всё знал и умел, но почему-то забыл.
— Но как ты мог такое знать в твоём возрасте? Откуда?
— Понятия не имею. Но откуда-то же это всё взялось! Я выпустил в партизан кучу ледяных стрел и накрыл их ядовитым туманом. Откуда у меня такие навыки? Да ещё и без уровня. Всё это просто в голове не укладывается. Сначала сны, теперь эти заклятия, а что дальше?
— Ну со снами у меня есть предположение. Может, ты эмпат, и это не твои сны?
— А чьи?
— Не знаю, может, ты их как-то перехватываешь у кого-то.
— Вряд ли. И опять же, это никак не вяжется с навыками. У меня чёткое ощущение, что я это раньше знал, а потом эти знания, почему-то заблокировались вместе со всеми воспоминаниями. Но при этом я понимаю, что такое невозможно — не в детском доме же меня этому научили. В общем, голова идёт кругом — такое ощущение, что я сейчас сойду с ума. А во время боя с партизанами мне вообще показалось, что я это вовсе не я, будто в меня кто-то вселился и руководит моим телом.
Я замолчал, мысль, которую я высказал последней, уже несколько раз приходила ко мне и очень сильно пугала. Агата подошла ко мне, села рядом на кушетку, обняла меня и негромко произнесла:
— Страшные вещи ты говоришь. Мне очень жаль, что это всё с тобой происходит. Я очень хотела бы тебе хоть как-то помочь.
— Спасибо, — сказал я и поцеловал подругу. — Я бы от помощи не отказался. Только вот для начала надо выяснить, что мне, вообще, может помочь в этой ситуации.
Некоторое время мы просидели молча, затем Агата сказала:
— Когда я обнаружила тебя, ты был без сознания. Я перетащила тебя в процедурную. А чтобы ты не очнулся, пока я вытаскивала из тебя пули и заживляла раны, пришлось дать тебе кое-какой отвар. Он вводит в состояние лёгкого транса и хорошо обезболивает. И пока ты находился под действием этого отвара, постоянно требовал, чтобы тебе дали позвонить какому-то Ивану Ивановичу. Думаю, бесполезно тебя спрашивать, кто это такой.
— Бесполезно, — согласился я. — А ещё что-нибудь говорил?
— Опять звал какую-то Милу. Несколько раз. Ещё требовал, чтобы оно чего-то там не делала. Кто это, Роберт? Что за Мила?
