— Ну и молодец, — взяла ее за руку Лахджа. — В конце концов, я оказываю медвежью услугу этому миру, освобождая тебя.
Едва шипы оставляли плоть, как способности возвращались в полной мере. И однако в теле все еще царила слабость, голова немного кружилась, воздух по-прежнему наполняла удушливая пыльца, а запросто покинуть анклав не получалось.
Абхилагаша сразу же это проверила. Она первым делом рванулась прочь, попыталась просто уйти сквозь пространство, прорвать Кромку и убраться домой.
У нее ничего не вышло. Клетка осталась клеткой, только стала просторнее.
— Тихо! — стиснула ее запястье Лахджа. — Он может почувствовать!
— Не указывай, что мне делать, дрянь! — вырвала руку Абхилагаша.
Лахджа распахнула крылья. Тернии были со всех сторон, они сплетались над головой куполом, и по всему этому куполу висели тела. И это явно был лишь один из «залов» этой чудовищной выставки, поскольку в нескольких местах лозы расступались, образовывали проходы. В любой момент один из них может выпустить огромную скользкую тушу, и их швырнут обратно на шипы…
Майно. Первым делом надо освободить мужа. Ежесекундно меняя форму, буквально перетекая между шипами, Лахджа поднялась повыше и облепила Майно со всех сторон.
Здесь надо быть гораздо осторожней. Он не демон. У него нет Великой Регенерации, и он не залечит раны так легко, как гхьетшедарий. Если сорвать как есть, обычный человек сразу истечет кровью.
— Что ты делаешь? — донесся брезгливый голос Абхилагаши.
— А на что похоже? — разозлилась Лахджа.
— Да оставь ты своего питомца! Нам надо бежать отсюда!
— Это мой муж! Неужто у тебя не было любовников, которые хотя бы немного тебе нравились⁈
Абхилагаша только покривилась. Однако она не могла просто телепортироваться прочь, не могла взять и уйти сквозь Кромку и боялась оставаться одна, поэтому сложила руки на груди и с отвращением ждала, пока Лахджа закончит.
Та, впрочем, толком еще и не начала. Просто не знала, с какой стороны подступиться. Слишком много органов задето, отделение от этой растительной твари может мгновенно его убить.
Может, освободить сначала Снежка?.. нет, плохая идея. Самого себя он быстро не вылечит.
— Что я буду иметь, если тебе помогу? — спросила Абхилагаша.
— А ты можешь? — заинтересовалась Лахджа.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Я не буду мстить тебе после всей этой истории, — скрепя сердце обещала Лахджа.
— Этого мало.
— Я не дам Хальтрекароку знать, что все еще жива, так что ты сможешь спокойно получить награду за мою голову.
— Это лучше… нет, подожди, ты же сама заставила меня поклясться, что я не расскажу ему, что ты жива!
— И теперь я даю обещание не подставлять тебя, как я собиралась сделать.
Абхилаша распахнула в гневе рот. Лахджу дернуло в пасть, она схватилась за лозы… но Абхилагаша тут же передумала. Она фальшиво улыбнулась и сказала:
— Годится. Подруги?..
— Подруги, — так же фальшиво улыбнулась Лахджа. — Если поможешь освободить мужа и его зверушек.
Абхилагаша поднялась в воздух и щелкнула пальцами. Шипы задрожали, их запах чуть заметно изменился, и Майно со стоном опал вниз — прямо на руки Лахдже. Бесчисленные раны в спине, ногах и руках брызнули кровью, но та сразу же вернулась в сосуды, а кожа срослась.
Таким же образом вслед за волшебником освободили его кота, а потом и других фамиллиаров. К этому времени Майно уже пришел в себя и стал помогать. Абхилагаша морщила нос и брезгливо фыркала, муж Лахджи при виде нее странно поджимал губы, но пока что оба молчали и действовали сообща.
— Всё? — спросила Абхилагаша, когда даже рыбка вернулась в аквариум. — Мы можем уйти?
Майно посмотрел на нее мутным взором. Он все еще был очень слаб, и фамиллиары тоже. Из них вытянули уйму энергии, они полторы луны ничего не ели, и если бы не магия, вряд ли бы вообще выжили.
Перстень Дружбы. Сорокопут первым делом лишил Майно к нему доступа, значит, эта связь здесь должна работать. Вератор услышит и либо пришлет помощь, либо просто вытянет их всех. Услугу «спасательного каната» в его дружбосети предоставляют задаром.
Правда, с Абхилагашей будет не так просто. Фамиллиары с точки зрения дружбосети — часть Майно, и каждый контрактор может прихватить с собой одного гостя… но это уже только в обычных условиях. Из логова Сорокопута даже Вератор, скорее всего, вытащит только «комплексного волшебника Дегатти», никаких «плюс один».
А еще… это анклав. Замкнутая территория, свернутый кусочек пространства, полностью принадлежащий древней могущественной твари. Судя по царящей вокруг тишине, Сорокопут пока не заметил, что часть коллекции освободилась, но если кого-то призвать — паук проснется. Почувствует вторжение.
— Мы еще не все сделали, — сказал Майно, оглядываясь вокруг, задирая голову.
Тут остались другие пленники Сорокопута. Десятки. Сотни. Тысячи — ведь это не единственная пещера. Повсюду на шипах корчатся самые разные фигуры, самые разные существа. Погруженные в кошмарный сон, агонизирующие, медленно истекающие жизненной силой.
— Нет!.. — ужаснулась Лахджа, поняв его мысль. — Ты с ума сошел⁈ Это он точно заметит!
— Я в этом не участвую, — отказалась и Абхилагаша.
Но никуда не ушла. Ее дико бесила Лахджа, но вместе безопаснее, чем по отдельности.
— Участвуешь, — безучастно сказал Майно. — Мы здесь из-за тебя, Абхилагаша. Во всем виновата ты. И я, в отличие от моей жены, ничего тебе не обещал. Ты либо поможешь, либо я насажу тебя обратно на шипы.
Лицо Абхилагаши гневно искривилось, она приоткрыла рот… но тут же закрыла, увидев, что волшебник держится за кошель. Стоящий рядом трехглавый пес тихо-тихо, почти беззвучно зарычал, а на плечах приподнялась змея.
— Я убью тебя, посажу в бутылку или верну Сорокопуту, — угрюмо сказал Майно. — Или ты поможешь освободить остальных. Выбирай.
— Еще неизвестно, кто кого, — зло ответила демоница.
— А я думаю, известно, — пристально уставился на нее волшебник. — Я… знаешь, думаю, я даже смогу тебя зафамиллиарить. Прямо здесь, сейчас.
— Не сможешь!.. — отшатнулась Абхилагаша.
— Думаю, смогу, — прищурился Майно, вскидывая руку. — У меня теперь есть опыт. Я сломаю твою волю и заставлю гавкать по приказу. Или… помогай по доброй воле. Тебе решать.
— Дорогой, но… — заговорила Лахджа.
— Хочешь оспорить мое решение? — посмотрел ей в глаза муж.
Сейчас именно его взгляд стал Взглядом, и по телу Лахджи аж дрожь пробежала.
— Большую часть освобождать бесполезно! — прошипела Абхилагаша. — В основном тут живые трупы, они сдохнут, если оторвать их от терний, и ничем нам не помогут!
— Но есть и совсем свежие, вроде нас, — сказал Майно, оглядываясь. — А еще бессмертные и просто особо живучие. Освободим всех, кого сумеем, поднимем большой тарарам и сбежим толпой, как Ле… неважно. Или, может, даже… посмотрим…
— Ладно, ладно! — выпалила Абхилагаша. — Но тогда давайте быстрее, пока Повелитель Терний не проснулся!
— А он спит? — спросила Лахджа.
— Раз до сих пор не явился — спит или отлучился. Здесь все принадлежит ему, он слышит каждый шорох! И как только он проснется или вернется, нас снова поглотит его логово!
Лахджа решила, что в этом вопросе Абхилагаше стоит доверять. Она не блещет умом, но ей все-таки лет четыреста, и она гхьетшедарий, а они знают кучу вещей просто потому что знают. К тому же Абхилагаша наверняка выяснила о Сорокопуте побольше перед тем, как сговориться с ним.
Хотя… недостаточно много, раз сама в итоге оказалась на шипах.
Майно Дегатти воспарил на фантомных крыльях и осмотрел соседей по заключению. Да, многие практически мертвы, жизнь едва теплится в высушенных телах. Возможно, они висят тут много веков, и их милосердней прикончить, чем освобождать.
Другие уже действительно умерли и частично превратились в компост. Кошмарные тернии Сорокопута сосали соки из живых и росли на разлагающейся плоти. Все тут было гимном агонии и гниению, прижизненным мукам и посмертному тлению.
