Медведь скользнул вперед. Еще чуть-чуть. И я почувствовал, как напрягаются его мышцы, как он готовится к прыжку.
А за спиной вампирши, беззвучно, плавно и в то же время быстро — как он ухитряется так стремительно двигаться в человеческом мире? — появился Семен.
— Малыш, проснись! — весело сказала упыриха. — Ответь! Только честно! И если ты думаешь, что он прав, а я не права… если ты действительно в это веришь… я отпущу тебя.
Я поймал взгляд Егора.
И понял, что он ответит.
— Ты тоже… права.
Пусто. Холодно. Нет сил на эмоции. Пусть выходят, пусть пылают костром, что не виден людям.
— Чего ты хочешь? — спросил я. — Существовать? Хорошо… сдавайся. Будет суд, совместный суд Дозоров…
Вампирша посмотрела на меня. Покачала головой:
— Нет… Я не верю в ваш суд. Ни Ночному Дозору… ни Дневному.
— Тогда зачем ты звала меня? — спросил я. Семен двигался к вампирше, он был все ближе и ближе…
— Чтобы отомстить, — просто сказала вампирша. — Ты убил моего друга. Я убью твоего… на твоих глазах. Потом… попробую… убить тебя. Но даже если не выйдет… — Она улыбнулась. — Тебе хватит осознания, что ты не спас мальчика. Ведь верно? Дозорный? Вы подписываете лицензии, не глядя в лица людей. Но стоит вам посмотреть… и выползает наружу мораль… вся ваша фальшивая, дешевая, подлая мораль…
Семен прыгнул.
И одновременно с ним — Медведь.
Это было красиво, и это было быстрее любой пули, любого заклятия, потому что, в конце концов, всегда остается лишь тело, наносящее удар, и умение, которое постигали двадцать, сорок, сто лет…
И все же я вырвал из-за спины пистолет и рванул спуск, зная, что пуля будет двигаться лениво и медленно, «рапидной» съемкой из дешевого боевика, оставляя вампирше шанс увернуться и шанс убить.
Семен распластался в воздухе, будто налетев на стеклянную стену, сполз по невидимой преграде, одновременно переходя в сумрак. Медведя отшвырнуло — он был куда массивнее. Пуля, с грацией стрекозы ползущая к вампирше, полыхнула лепестком пламени и исчезла.
Если бы не глаза упырихи, медленно расширяющиеся, недоуменные, то я решил бы, что защитный колпак опустила она сама… Хоть это и является привилегией лишь высших магов…
— Они под моей охраной… — раздалось из-за спины.
Я обернулся — и встретил взгляд Завулона.
Удивительно, что вампирша не впала в панику. Удивительно, что не убила Егора. Неудачная атака и появление Темного мага стали для нее куда большей неожиданностью, чем для нас, потому что я ждал… ждал чего-то подобного, едва снял амулет.
Меня не удивляло, что он прибыл так быстро. У Темных — свои дороги. Вот только почему Завулон, наблюдатель от Темных, предпочел эту маленькую разборку пребыванию в нашем штабе? Утратил интерес к Светлане и нависшему над ней вихрю? Понял что-то, до чего мы никак не можем дойти?
Проклятая привычка просчитывать! Оперативники ее лишены по самой сути своей работы. Их стихия — немедленная реакция на опасность, схватка, победа или поражение.
Илья уже достал магический жезл. Его бледно-сиреневое свечение было слишком ярким для мага третьей ступени и слишком уж ровным, чтобы поверить в неожиданный всплеск сил. Скорее всего жезл заряжал сам шеф.
Значит, предполагал?
Значит, ждал появления кого-то, по силе соизмеримого с ним?
Ни Тигренок, ни Медведь менять облик не стали. Их магия не нуждалась в приспособлениях и уж тем более — в человеческих телах. Медведь по-прежнему смотрел на вампиршу, начисто игнорируя Завулона. Тигренок встала рядом со мной. Семен, потирая поясницу, медленно обходил вампиршу, демонстративно показываясь ей на глаза. Темного мага он тоже предоставлял нам.
— Они? — прорычала Тигренок.
Я даже не сразу понял, что ее смутило.
— Они под моей охраной, — повторил Завулон. Он кутался в бесформенное черное пальто, его голову покрывал мятый берет из темного меха. Руки маг прятал в карманы, но я был почему-то уверен — нет там ничего, ни амулетов, ни пистолетов.
— Кто ты? — закричала вампирша. — Кто ты?
— Твой защитник и покровитель. — Смотрел Завулон на меня, даже не на меня — немножко вскользь, мимо. — Твой хозяин.
Он что, с ума сошел? Вампирша ничего толком не понимает в расстановке сил. Она на взводе. Она собралась умереть… прекратить существование. Сейчас у нее появился шанс уцелеть, но такой тон…
— У меня нет хозяев! — Девушка, чья жизнь стала чужой смертью, засмеялась. — Кто бы ты ни был — из Света, из Тьмы — запомни! У меня нет и не будет хозяев!
Она начала отступать к краю крыши, волоча за собой Егора. По-прежнему одной рукой придерживая, другую держа у горла. Заложник… хороший ход против сил Света.
А может быть, и против сил Тьмы?
— Завулон, мы согласны, — сказал я. Опустил руку на напрягшуюся спину Тигренка. — Она твоя. Забирай ее — до суда. Мы чтим Договор.
— Я забираю их… — Завулон слепо смотрел вперед. Ветер хлестал его в лицо, но немигающие глаза мага были широко раскрыты, будто их отлили из стекла. — Женщина и мальчик наши.
— Нет. Только вампирша.
Он наконец-то удостоил меня взгляда:
— Адепт Света, я беру лишь свое. Я чту Великий Договор. Женщина и мальчик — наши.
— Ты сильнее любого из нас, — сказал я. — Но ты один, Завулон.
Темный маг покачал головой и улыбнулся, печально, сочувственно.
— Нет, Антон Городецкий.
Они вышли из-за лифтовой шахты, юноша и девушка. Знакомые мне. Увы, знакомые.
Алиса и Петр. Ведьма и ведьмак из Дневного Дозора.
— Егор! — негромко позвал Завулон. — Ты понял различие между нами? Чья сторона представляется тебе более предпочтительной?
Мальчик молчал. Но, может быть, лишь потому, что когти вампирши касались его горла.
— У нас проблема? — мурлычущим голосом спросила Тигренок.
— Ага, — подтвердил я.
— Ваше решение? — спросил Завулон. Его дозорные пока молчали, не вмешивались в происходящее.
— Мне не нравится, — сказала Тигренок. Она чуть подалась к Завулону, и ее хвост нещадно стегал меня по колену. — Мне очень не нравится точка зрения Дневного Дозора… на происходящее…
Это, очевидно, было их общее с Медведем мнение: когда они работали в паре, то высказывался кто-то один. Я посмотрел на Илью: тот крутил жезл в пальцах и улыбался, нехорошо, мечтательно. Как ребенок, который вместо пластмассового автомата притащил в компанию заряженный «узи». Семену явно было все равно. Чихал он на мелочи. Он семьдесят лет занимается бегом по крышам.
— Завулон, ты говоришь от Дневного Дозора? — спросил я.
