Но когда показалось, что жизнь налаживается, и мне под силу справиться с любыми проблемами, я встретила Норвуда. И встреча вряд ли была случайной: парень прогуливался по аллейке, ведущей к крыльцу моего общежития.
Глава 19
Дела сердечные и библиотечные
Я заметила его издали и, подумав, что не готова ни к серьезному к разговору, ни к обычному дружескому трепу, решила свернуть между кустами и войти в общежитие через боковую дверь. Сошла с дорожки и успела сделать лишь несколько шагов, когда передо мной, с хрустом проломив покрывавшую неглубокий снег ледяную корку, приземлилась крупная палево-дымчатая рысь. Оскалила клыки, дернула украшенным длинной кисточкой ухом и, расплывшись на миг бесформенным пятном, превратилась в усмехающегося парня.
- Здравствуй, Элси. Прячешься от меня?
- Здравствуй, Норвуд. Вовсе и не прячусь. С чего ты взял? - я попыталась пожать плечами, но с тяжелой стопкой книг, которую я держала в руках перед собой, вышло неуклюже и неубедительно. Да и без книг было бы не лучше.
- Зачем тогда свернула?
- Решила через боковую дверь зайти. Оттуда до моей комнаты ближе.
- Да? - он посмотрел на здание общежития. - Разве это не твое окно прямо над главным входом? А лестница у вас одна, центральная.
- Рысь, я...
- Только не ври снова, ладно? - парень нервно дернул губой. Почти по-кошачьи, Граф так же показывает зубы, когда чем-то раздражен. - Я твое пальто занес, оставил тетке на входе. Завернул, не волнуйся, так что непонятно, что там.
- Спасибо.
- Не за что. Замерзла вчера?
- Немного.
- А сегодня? - его взгляд скользнул по наброшенному на мои плечи плащу и задержался на побелевших от холода пальцах.
Не дожидаясь ответа, Рысь шагнул ко мне. Может, просто хотел взять книги, чтобы я могла спрятать руки под накидкой, но так посмотрел при этом, что я непроизвольно отшатнулась. Зацепилась за что-то ногой и, не удержав равновесия, стала заваливаться на спину. Даже успела зажмуриться, предвидя болезненный удар о землю, и подумать, что в лечебницу я попаду раньше, чем договаривалась с леди Пенелопой, но оборотень оказался таким же быстрым, как и мои мысли.
Норвуд поймал меня почти у самой земли. На ноги не поставил, а бережно уложил на снег и навис надо мной так низко, что его волосы, не такие уж длинные, к слову, почти касались моего лица. Если бы не холод, мгновенно пробравшийся под тонкий плащ и расползшийся по спине, это было бы довольно романтично...
- Зачем ты так, Элси? - спросил Рысь тихо.
- Как?
- Не понимаешь?
- Нет.
Он покачал головой:
- Не ври, я же просил. Давай поговорим начистоту, Элизабет Аштон?
- Давай. Только подними меня, пожалуйста.
- Ты мне нравишься и так, - улыбнулся парень. - Собственно, это я и хотел сказать: ты мне нравишься.
- Рысь...
- Т-ш-ш-ш, - его пальцы нежно коснулись моих губ. - Позволь мне закончить. Ты мне очень нравишься. Ты красивая, веселая, неглупая. Чудаковатая бываешь, но и это мне в тебе нравится. С тобой не скучно. А когда ты вчера меня поцеловала... м-м-м...
Негромкий голос завораживал. Теплое дыхание обжигало кожу. Я чувствовала, что еще немного, и я совсем растаю, и даже не возмутилась на заявление, будто бы это я его поцеловала, когда он сам на меня вчера накинулся...
- Ты замечательная, Элси. Но такая еще маленькая.
- Что?!
Оттолкнув оборотня, я вскочила с земли.
Маленькая?!
Рысь негромко рассмеялся. Поднялся, отряхнул от снега заправленные в высокие ботинки штаны.
- Я же говорю, - фыркнул, сдувая упавшую на лицо прядь волос. - Не во всем, конечно, но кое в чем вам не мешало бы повзрослеть, мисс Аштон. Например, понять, что не нужно прятаться от меня в кустах из-за одного поцелуя.
- Я просто...
- Это, действительно, просто, Элси. Вчера мне даже показалось, что что-то может получиться. У нас с тобой.
- Нет. Рысь, прости, ты тоже мне нравишься, но... я тебя не люблю.
- И я тебя, - беспечно сообщил Норвуд. - Иногда люди просто нравятся друг другу. Они встречаются. Проводят вместе время, гуляют, разговаривают. Целуются тоже. А потом, бывает, и любовь до гроба, и свадьба со всеми вытекающими. Или нет.
Он втолковывал мне все это, как ребенку, и я не знала, радоваться мне или обижаться. Вот уж не ожидала, что, если парень сказал, что хочет поговорить начистоту, он именно это и будет делать.
- Можно было попробовать, - Рысь наклонился, чтобы собрать выроненные мной книги. - Но лучше не стоит. Прости, Элси, ты мне на самом деле нравишься, но ничего у нас не выйдет. Ты сама запутаешься и меня запутаешь, а мне это не нужно. Поэтому не бегай от меня больше. Если хочешь, останемся друзьями. Если нет - я пойму.
Это как? Это... Получается, меня только что, как сейчас модно говорить, зафрендзонил парень?!
Если мне требовалось очередное доказательство того, что я попала отнюдь не в мир любовного фэнтези, - вот оно. Ни одну приличную героиню не отшил бы лучший друг, обязанный молча сохнуть по ней до финала книги, где ему, может быть, перепадет внезапное счастье с какой-нибудь статисткой.
Обидно, честное слово. Особенно после того поцелуя.
Но, с другой стороны, разве нам с Элси нужен отвлекающий фактор в виде обаятельного оборотня? Подозреваю, начни Норвуд всерьез ухаживать за Элизабет, на милорда Райхона ни времени не осталось бы, ни, вполне возможно, желания.
- Будем друзьями, - улыбнулась я. И поддавшись внезапно нахлынувшим эмоциям кинулась парню на шею, крепко обняла и поцеловала в щеку, надолго прижавшись губами. - Рысь, ты - самый лучший!
От неожиданности оборотень чуть было не уронил только что собранные книги. Плечи его напряглись, лицо закаменело.
- Не делай так больше, - выговорил одними губами. - Иначе я забуду все то, о чем сейчас говорил.
Я успокоено вздохнула: вот теперь понятно, что у нас совершенно нормальные отношения.
- Тебе еще интересно, где и как Кинкин раздобыл схему полигона? - остановил меня Рысь, когда я, забрав у него книги, уже хотела идти.
- Конечно! Ты узнал?
- Пока нет, но есть одна зацепка. Если что-то выплывет, за ужином расскажу, хорошо?
Я не допытывалась, что это за зацепка, и согласилась отложить разговор до вечера. А пока у меня было еще одно важное дело - встреча с Оливером.
Теперь, когда Рысь вернул пальто, можно было надеть другое платье, но, поразмыслив, я не стала этого делать. Пусть господин ректор сразу увидит, что перед ним другая Элизабет: скромная, тихая, опечаленная постигшей ее участью. Возможно, это вызовет в его душе сочувствие - все лучше, чем равнодушие или раздражение.
