Дмитрий Емец - Тайная магия Депресняка

Неожиданно ногу Мефа охватило точно жидким огнем. Вскочив, он сунул руку в карман и, дуя на пальцы, достал стеклянный шар. Сплошной темный туман, прежде заполнявший его, сменился золотым, настойчиво искристым, пылающим. Казалось, сияние пытается пробиться наружу и опалить Мефу руку.

Валькирия с недоумением уставилась на шар.

«Она не понимает, что это! Бросить его и все. Я получу ее эйдос, и дарх, который пришлет мне Лигул, будет чем заполнить», – подумал Меф.

Все казалось таким простым. Искусительно простым. Просто разжать пальцы.

– Откуда это? Там внутри свет! – сказала Ирка.

Меф очнулся.

«Да уж. Знала бы ты, какой там свет», – подумал он.

Шар раскалялся в ладони у Мефа. Он едва удерживал его. Буслаеву чудилось, что он слышит запах собственной горелой плоти. То, что он продолжал перебрасывать его из руки в руку, почти не спасало. Еще немного, и шар закончит все сам.

– Здесь есть окно? – крикнул он Ирке.

– Зачем тебе!

– Открой его! Живее!

Мефу казалось, что голос его прозвучал спокойно, но, наверное, в нем было нечто, заставляющее поторопиться. Валькирия на миг застыла, принимая решение, а затем метнулась к стене и сорвала персидский ковер, утепляющий стену. За ковром оказался люк, который Ирка без церемоний вышибла наружу ударом ноги.

Подскочив к окну, Меф размахнулся и с силой швырнул шар между деревьями. Тот прошел по дуге, задел ветку и упал в сугроб метрах в двадцати от «Приюта валькирий». Ирка хотела посмотреть, но Мефодий сбил ее с ног и навалился сверху.

Несколько секунд прошло в томительном ожидании. В комнату сунулся Антигон и в замешательстве запрыгал на пороге. Ничего не поймешь в этом переменчивом мире. То ли омерзительная хозяйка убивает прекрасного Буслаева, то ли милый принц Буслаев убивает омерзительную хозяйку.

– Встань с меня! Ходишь с ногами по душе, так не ходи хотя бы по спине! – озлобленно крикнула Ирка.

Меф начал приподниматься, но тут за окном запоздало полыхнуло. Это не был взрыв в привычном понимании. Из снега беззвучно взвился на огромную высоту и тотчас опал узкий столб золотистого света. Вдали залаял пес. Меф вскочил и подбежал к люку. Ему почудилось, что он увидел нечто желто-белое, скрывшееся в кустарнике.

Ирка удивленно смотрела на Мефа и шевелила губами. Похоже, она хотела что-то спросить, но не спрашивала. Мефодий внезапно ощутил, что ему нечего сказать. Он приходил убить валькирию. Не убил. Хотел отнять эйдос – не отнял. Даже шар и тот выбросил. Что тут скажешь?

Он буркнул что-то, что могло сойти за прощание, вышел из комнаты и спустился по канату. Ирка стояла у люка и смотрела, как он уходит, увязая в снегу.

Антигон стоял у дверей, переминаясь с ноги на ногу. Он умирал от любопытства и ждал объяснений.

– Зачем заходил Дохляндий Осляев? – спросил он.

Ирка не ответила. Она стояла к кикимору спиной, и плечи ее вздрагивали.

– Будем считать, что он заходил выпить кофе! – ответил сам себе Антигон, утоляя любопытство. Он уже понял, что никто ему ничего не скажет.

Что ж, лучше такое объяснение, чем совсем никакого.

Меф вернулся в резиденцию мрака в глубокой задумчивости. Арей ждал его, причем даже не в кабинете, а в приемной, что свидетельствовало о большом нетерпении.

– Где? – без предисловий спросил Арей, едва Меф появился.

– Что?

– Эйдос валькирии. Ты его принес? Я жду!

Арей протянул руку. Массивная и короткопалая – никогда прежде рука мечника не казалась Мефу такой огромной и загребущей, как ковш экскаватора.

– Я его не принес. Не сумел, – сказал Меф, заставляя себя спокойно посмотреть в глаза Арею. Он знал: мечник терпеть не может трусливых уверток и отговорок. Лучше сказать ему прямо.

– Почему не сумел? Струсил? У тебя не было возможности?

– У меня имелась отличная возможность. Я фактически ничем не рисковал, пока она была волчицей. Наконец, я мог бы заставить ее отдать эйдос, угрожая убить слугу… Но я не сделал ни того, ни другого, – сказал Меф.

Арей склонил голову и мрачно, исподлобья посмотрел на Мефа. Его взгляд прожигал. Меф ощутил на мгновение сверлящую боль. Видно, опомнившись, Арей закрыл глаза.

– А шар? – спросил мечник с убийственным презрением.

– Он мне не пригодился.

– В самом деле? А что тебе вообще может пригодиться? Тогда дай его сюда!

– Не могу.

– Почему?

– Я его выбросил.

– Ты выбросил мой шар? Шар мрака? Просто взял и выбросил? Тогда почему, будь ты проклят, я этого не почувствовал? Это не могло пройти незамеченным! Ты лжешь мне! – Голос Арея, поначалу тихий, набирал обороты. Под конец он стал таким громким, что у Мефа заложило уши.

Меф молчал, не оправдываясь. Он готовился уже к новой боли, но тут что-то отвлекло Арея. Рядом с ним материализовался один из суккубов – маленький потненький старичок, у которого не было даже имени, а лишь загадочная фамилия Маравебердыев. Под этой фамилией он, во всяком случае, числился в списках отчетности мрака. Эйдосов Маравебердыев приносил немного, зато был незаменим в слежке. Так уж он устроен, что на него никто и никогда не обращал внимания. Взгляд соскальзывал с него, точно старичок был облит жидким мылом из туалета супермаркета.

Маравебердыев склонился к уху Арея и что-то поспешно зашептал. Меф увидел, как Арей брезгливо отодвинулся и вытер ухо. Должно быть, суккуб забрызгал его слюной.

Мечник махнул рукой, и Маравебердыев исчез. Арей задумался о чем-то, не глядя на Мефа. Насколько можно было судить по его лицу, мысль была неприятной. Меф уже решил, что мечник забыл о нем, когда Арей вдруг сказал:

– Тебе повезло, если это можно назвать везением. Задание отменяется или скорее откладывается на неопределенное время… Пока это мое решение, но, думаю, на этот раз Лигул без возражений ко мне присоединится, – сказал Арей.

– Лигул. Но почему?

– Светлые знают, что ты охотишься за валькирией, и пользуются этим, чтобы охотиться за тобой. Мы не можем так рисковать.

– Светлые знают? Но откуда? – озадачился Меф.

Арей поморщился:

– Снова вопросы! Твоя наивность граничит с идиотизмом! Ты что, не заметил, как златокрылые подменили тебе шар?

Меф запоздало вспомнил, что туман в шаре был не темным, а золотистым. Тогда, правда, это его не особенно удивило, но теперь, после слов Арея, старые сомнения всколыхнулись.

– Златокрылые? Но я же нигде не… Так, значит, тот старикан с собакой… – начал он озадаченно.

Арей расхохотался.

– С собакой? Так ты поверил, что это была собака? Запомни, синьор-помидор: ничто не врет чаще глаз.