В то же мгновение мощные когтистые лапы подняли меня в воздух. Я не видел того, кто на меня напал. В следующую секунду меня с силой отшвырнули к стене.
– Что здесь происходит? – услышал я крик.
Тири проснулась и дико завизжала.
Я оказался на полу у стены.
– Факелы! – заорал Раздвоенная Борода. – Принесите факелы!
Рабыни голосили, мужчины удивленно переговаривались.
Я слышал громкое чавканье.
В свете факела, поднятого Раздвоенной Бородой, мы увидели зверя.
Он был всего в десяти футах от меня. Зверь поднял морду от изуродованного тела человека. Его огромные круглые глаза блестели в свете факелов. Рабыни продолжали дико орать, их цепи звенели.
– Оружие! – крикнул Раздвоенная Борода.
– Курия! Курия! – вопили мужчины.
А зверь стоял, склонившись над телом, и моргал. Он не собирался сдаваться. Его шкура была черного цвета с белыми пятнышками, большие заостренные уши прижаты к голове. Он весил около пятисот фунтов и был примерно семи футов ростом. Казалось, его широкий нос с двумя похожими на узкие щели ноздрями сделан из кожи. У него был черный язык и два ряда клыков, четыре из которых, сверху и снизу, выступали вперед, как у волков; два верхних показались мне особенно длинными и кривыми. Руки существа были длиннее и мощнее ног; он держал тело, которое продолжал пожирать, в лапах с шестью пальцами, похожими на щупальца.
Он шипел и рычал, оскалив клыки, и не боялся нас.
Ни один из нас не шевелился. Зверь стоял в свете факелов, не собираясь сдаваться. И тут у него за спиной я увидел поднятый топор, который с яростной силой обрушился на спину чудовищу, чуть пониже шеи. Зверь упал вперед, чуть не задев истерично вопящую рабыню, и я узнал Ролло. Он больше не казался сонным; впрочем, и на человека в этот момент он не особенно походил; Ролло нанес удар, когда остальные – Готрек, Горм, я, даже Раздвоенная Борода – могли только с ужасом взирать на курию. Ролло снова поднял топор.
– Нет! – крикнул Раздвоенная Борода. – Сражение окончено!
Великан опустил топор, медленно вернулся на свою постель и лег спать.
Один из людей Раздвоенной Бороды прикоснулся концом копья к морде зверя, а потом вонзил его прямо в пасть; древко копья вырвалось из его рук, рабыни снова взвыли от ужаса.
– Он все еще жив! – закричал Горм.
– Отойдите от него, – приказал Ивар Раздвоенная Борода. – Опасайтесь челюстей.
При помощи цепей и шестов тело курии удалось вытащить из зала. Мы бросили его на землю за стенами палисада. Начало светать.
Я встал рядом с ним на колени.
Он открыл глаза.
– Ты меня знаешь? – спросил я.
– Нет, – ответил он.
– Это маленький курия, – заметил Раздвоенная Борода. – Обычно они гораздо больше. Обрати внимание на белые полосы. Он болен.
– Надеюсь, – сказал я, – что он пришел в зал не из-за меня.
– Нет, – успокоил меня Раздвоенная Борода. – Они прекрасно видят в темноте. Если бы он искал тебя, ты был бы уже мертв.
– Почему он осмелился войти в зал? – спросил я.
– Курии очень любят человеческое мясо, – пояснил Ивар Раздвоенная Борода.
Я знал, что люди, как и другие животные, – для курий всего лишь вид пищи.
– Почему он не попытался убежать и не стал сражаться? – спросил я.
Раздвоенная Борода пожал плечами.
– Он ел, – сказал Ивар. Потом наклонился над зверем. – Ты уже охотился здесь раньше? – спросил он у курии. – Это ты убил верра и боска?
– И в зале, – ответил курия, оскалившись, – я убил человека.
– Кончайте с ним, – приказал Ивар Раздвоенная Борода.
Четыре копья поднялись в воздух, но ни одно из них так и не опустилось.
– Нет, он уже мертв, – сказал Ивар Раздвоенная Борода.
Глава 8. ХИЛЬДА ИЗ СКАГНАРА
– Значит, именно этими духами пользуются высокорожденные женщины Ара, когда отправляются на песенные представления в Эн-Кара? – с любопытством переспросила светловолосая девушка.
– Да, леди, – заверил я ее, кланяясь и стараясь говорить с акцентом жителя Ара.
– Он слишком вульгарный, – сморщила она носик.
– Это счастливый запах, – продолжал уговаривать я.
– Для низкорожденных, – презрительно бросила она.
– Лаламус! – позвал я.
Мой помощник, парень мощного телосложения, но явно глупый, гладко выбритый, как и все продавцы духов, одетый в бело-желтый шелк и золотистые сандалии, поклонился и поспешил ко мне. В руках он держал поднос, уставленный флаконами.
– Я не знал, – вынужден был признать я, – что на Севере есть леди, обладающие таким тонким вкусом.
Возможно, мой акцент не смог бы ввести в заблуждение жителя Ара, но на тех, кто не часто слышал быструю, гладкую речь южан, мелодичную и экспрессивную, он производил нужное впечатление. Мой помощник, к несчастью, не мог говорить.
Глаза Хильды Надменной, дочери Торгарда из Скагнара, вспыхнули.
– Вы, южане, думаете, что на Севере живут одни лишь варвары! – резко сказала она.
– Какими же мы были глупцами, – признался я, опустив голову.
– Я могла бы зажарить вас в жире тарска, – заявила она, – или сварить в масле тарлариона!
– Сжалься над нами, великолепная леди, – застонал я, – сжалься над теми, кто никак не ожидал найти на Севере такую знающую и утонченную госпожу.
– Возможно я вас прощу, – снизошла она. – А еще какие-нибудь духи вы привезли?
Мой помощник подобострастно поднял флакон.
– Нет, – прошипел я. – Эта женщина через секунду поймет, что мы ей предлагаем.
– Дай-ка понюхать, – приказала Хильда.
– Да тут нет ничего особенного, леди, – с тоской протянул я, – хотя среди высокорожденных и самых красивых женщин Ара этот аромат пользуется большой популярностью.
– Дай понюхать, – настаивала она.
Я вытащил пробку и отвернулся, словно сгорал от стыда. Хильда поднесла флакон к носу.
– Отвратительно воняет, – проговорила она.
Я быстро закрыл флакон пробкой и сердито всунул в руки своего смущенного помощника, который поставил его на место.
Хильда сидела в большом кресле, на котором красовался знак Скагнара – нос корабля-змея. Ручки украшали головы оскалившихся слинов. Хильда холодно улыбнулась.
На ней было роскошное платье из зеленого бархата, закрытое до самой шеи и украшенное золотом.
Она взяла следующий флакон, который я для нее открыл.
– Нет, – сказала Хильда и вернула мне флакон.
В ее длинных волосах, заплетенных в косы, сверкала золотистая лента.
– Я и не представляла, – заявила она, – что в Аре такие убогие товары.
Ар, богатый людный город, самый большой на Горе, считался символом высококачественных товаров. Знак Ара, одна-единственная буква, которая стоит на его Домашнем Камне, горианское написание названия города, часто подделывается торговцами-мошенниками, которые ставят его на свои собственные товары. Этот знак совсем нетрудно подделать. Однако, несмотря ни на что, его ни разу не меняли; это часть традиции. Лично я считаю, что товары Ко-Ро-Ба столь же хороши или даже лучше, чем те, что производятся в Аре, но что верно, то верно – Ко-Ро-Ба не имеет репутации величайшего города юго-востока. Ар считается законодателем мод и хороших манер. Многие модницы предпочитают носить одежду, сшитую, «как в Аре», за которую платят значительно больше, чем стоят изделия из гораздо более доброкачественных тканей; «как в Аре» – эту фразу можно услышать довольно часто. Я ничего не имею против моды. После реставрации Марленуса из Ара в 10119 Контаста Ар, со дня основания Ара, на пиру, посвященном одержанной победе, он объявил о том, что отныне рабыни, принадлежащие государству, будут носить платья еще на два с половиной дюйма короче. Этот закон был мгновенно принят в Аре, а затем и во всех остальных городах. Следуя моде, я тоже ввел эти скандальные изменения в собственном доме; я совсем не хотел смущать своих девушек, вынуждая их носить чрезмерно длинные туники; по правде говоря, я даже переплюнул убара из Ара, заставив невольниц укоротить подолы еще на четверть дюйма. У большинства горианских рабынь великолепные ноги; с каждым днем я все больше и больше в этом убеждаюсь; интересно, сколько девушек знает, что свободные мужчины могут любоваться их ножками благодаря тому, что давным-давно, перебрав на победном пиру, Марленус из Ара решил внести изменения в одежду рабынь Ара. Еще один обычай, практикуемый далеко на Юге, ниже горианского экватора, в Тарии, например – прокалывать рабыням уши. Хотя это уже давным-давно делается на далеком Юге, на Севере эта практика не получила особого распространения до тех пор, пока не стала популярной в Аре. Во время пира Марленус, в качестве специального угощения, приготовленного для высших военачальников, показал им танцовщицу, рабыню с проколотыми ушами. В ушах у нее покачивались золотые кольца – крайняя степень унижения; ей даже не дали закончить танец. По знаку Марленуса рабыню схватили, бросили на пол, где она только что танцевала, после чего ею попользовались более ста человек. С тех пор прокалывание ушей начало быстро распространяться на Севере. Частенько хозяева и работорговцы насильно подвергают своих невольниц этой процедуре. Интересно, что протыкание носа для ношения кольца считается рабынями не таким страшным наказанием, как прокалывание ушей. Возможно, причина в том, что на далеком Юге свободные женщины народа фургонов носят в носу кольца; а может быть, дело в том, что отверстия не видно – я не знаю. Прокалывание ушей считается страшным унижением для рабыни. Любая женщина, у которой проколоты уши, рассматривается как рабыня.
