— Ну? — спросил изумленный Жилло.
— Не ввязывайся ты в эту историю, парень. Ты тут ничего не потерял и ничего не найдешь. Был бы ты королевским отродьем — ну, стоило бы рисковать. А ты — графский слуга, самый что ни на есть равноправный. Принцессе рисковать, может, и стоило — кто ее знает, может, у нее в Кульдиге друзья есть, может, ее ждали, может, за рубеж бы переправили? Я даже допускаю, что за ней кто-то из братьев пришел… Но при чем тут ты?
— Какие братья?! — завопил Жилло. — Что ты городишь? Ведь Амора единственная оставшаяся в живых дочка короля! Потому ее и хотят убить чтобы всю королевскую кровь окончательно истребить!
— Не шуми, не шуми… — презрительно сказал ювелир. — Я старше тебя примерно в три раза и помню то, чего не помнит никто. У короля было шестеро детей — это кроме бастардов. Про одного бастарда я знаю — имя ему было Рауль. Король собирался жениться на его матери, но она отказала. Он потосковал, потом влюбился и женился на Анне. Королева Анна родила ему четверо сыновей. Еще были две дочки, Дезире и самая младшая — Амора. Шестеро, понимаешь? И точно известно про двоих — про наследника, Бриана, который погиб с отрядом горных стрелков, и про Амору. А куда девались остальные — уму непостижимо. С одной стороны, раз не дают о себе знать значит, погибли. А с другой стороны — кто их знает, может, они что-то готовят? Ведь не зря же Амора столько лет молчала-молчала, да и заявила, что она — принцесса!
— Расскажи про королевских сыновей! — потребовал Жилло.
— Ну, старший, наследник престола Бриан, погиб. Второй был Ангерран, он стал наследником, третий — Леон, четвертый, чтоб не соврать, — Стефан. А может, Стен. Когда король Шарль погиб, Ангеррану было пятнадцать, может, шестнадцать, а то и семнадцать. А те двое — совсем маленькие. Дезире была моложе Ангеррана…
— Рассказывай!
— Еще старого короля, отца Шарля, равноправный народ прогнал из Коронного замка. Ему позволили поселиться в Мальпиле, занять там с малой свитой старый замок. Убивать побоялись. Там же вырос и женился Шарль. Вокруг Мальпиля образовалось королевство внутри государства. Понимаешь, парень, это — магия. Стоило королю где-то поселиться, как сразу же вокруг собирались непонятно за что преданные ему люди. Когда я был молод, много толковали про эту магию. Какой колдун и когда наложил на королевское семейство эти чары да как от них избавиться… Ну, из Мальпиля их тоже прогнали — туда, где их никто не знал. Они поселились в горах. Что бы ты думал — люди об этом узнали и туда потянулись! Значит, и там до короля добрались. Тогда погиб его старший, Бриан. Это я, так сказать, знаю совершенно точно. Только пусть это останется между нами, а то мне как-то неохота век в подземельях доживать.
— А что-то ты знаешь и неточно?
— Слыхал, что однажды король с Ангерраном объявились на побережье, возле Линдена, у рыбаков. Очевидно, пытались бежать. Тело короля нашли как-то утром на берегу. Привезли в Кульдиг и тайно похоронили. Откуда-то и тело королевы привезли. Если хочешь, спроси лекаря — он их осматривал и подтвердил, что это именно они. А вот больше никого в Кульдиге тайно не хоронили! Понял?
— Ты хочешь сказать, что пятеро королевских детей остались в живых? воскликнул Жилло в диковинном волнении.
— Я хочу сказать, что кто-то из них наверняка остался в живых. Кроме принцессы Аморы, конечно. А теперь развяжи меня и убирайся. Если я не смогу заснуть, то и не поеду с утра в Коронный замок. И вообще боюсь, что от всего сегодняшнего испуга у меня опять начнутся головокружения…
— Хочешь лекарство от головокружений? — спросил Жилло.
— Хочу, разумеется, но только мне и лекарь помогает через раз.
— Вот лекарство — каждый день, проведенный графом в тюрьме, будет стоить тебе одной драгоценности из коллекции. Помни об этом — и никакое головокружение не помешает тебе завтра съездить в Коронный замок! А потом, когда граф уберется из Кульдига, кружись себе на здоровье!
С тем Жилло и отбыл из ювелирского дома — с оттопыренными карманами, но с чистой совестью.
Шел он ночным городом — и чудилось ему, что за ним кто-то крадется. Не нужно было быть магом и мудрецом, чтобы понять, кто это может быть. Воришек, раздевших его в подземелье, безумно интересовали его карманы. Жилло посмеивался про себя — невзирая на то, что граф ждет визита палача, настроение было праздничное. Да еще приятный прохладный ветерок с моря… Спать совершенно не хотелось, и Жилло недоумевал — как провести остаток ночи?
Тут за спиной один мужской голос вскрикнул, а другой — крепко выругался.
Жилло достал на всякий случай нож и пошел посмотреть, что это стряслось с его приятелями.
Они обнаружились прямо за углом. Один яростно оттирал рукавом щеку, другой носком башмака отодвигал подальше что-то мерцающее.
— Ведьмовские волосы? — спросил Жилло.
— Летают по городу, будь они неладны! — подтвердил тот, что надраивал рукавом щеку. — Прямо по лицу мазнули! Ты посмотри, какая густая прядь… И летят себе, как ни в чем не бывало!
— Справится когда-нибудь Равноправная Дума с этой заразой? негодующе спросил второй вор. — Вот интересно, за что мы ей налоги платим?
— Перестаньте валять дурака, — как взрослый детям, приказал Жилло. Эти волосы не опаснее, чем мои, к примеру. Я знаю доподлинно, потому что слышал от главного думского лекаря Арно Кандава.
— Так чего же нам головы морочат? — и вор перестал обрабатывать колючим сукном щеку. — Постой, но ведь сам же Кандав в «Думских ведомостях» писал, что их нужно уничтожать…
— То — писал, а то — вечером, за ужином, у себя дома и без лишних ушей, — объяснил Жилло. — Дошло? А то иначе я объяснить не умею.
— Дошло, — признались воры. — Ну, давай уж знакомиться, что ли?
— А надо? — удивился Жилло. — Давайте-ка лучше пожелаем друг другу спокойной ночи и разойдемся в разные стороны. В разные, ясно? Так оно умнее будет. Приятных вам, братцы, сновидений.
С тем и пошел он прочь, не выпуская, однако, ножа из руки.
Но воришки побрели следом. Шли они шагах этак в десяти, наподобие почетного караула, только молчали и сопели. Пришлось обернуться и обратиться к ним с речью.
— Вы, братцы, конечно, хорошие ребята, — очень даже ласково признался Жилло, — но ювелирских побрякушек вам не видать, как своих ушей. Я могу даже сказать вам, куда с ними направляюсь — в моряцкий кабачок, который между предместьем и гаванью. Знаете эти баркасы? Ну так вот, иду я в кабачок, где меня ждут мои друзья, и ваши физиономии им могут не понравиться. Я-то добрый и настроение у меня сейчас хорошее, а они посмотрят на всю эту историю иначе, ясно?
