Нежелание вступать в открытый бой с возможными жертвами причиной его скрытности было лишь отчасти. На своём веку чародею ни раз приходилось опосредованно (и не очень) калечить и убивать лишних персонажей, подчас даже собственноручно, так что крови он не боялся и особенной щепетильностью в вопросах устранения неугодных не отличался. Зато любил считать, что отличается здравым смыслом и потому не спешил добавлять к толстому переплёту собственного обвинительного дела новых глав. Он, безусловно, рассчитывал на положительный результат, ведь проклятые не знали покоя, но и не сбрасывал со счетов возможности быть пойманным и славненько отделанным в одном из княжеских острогов. Впрочем, серьёзное решение обходится без лишних смертей, принятое ещё у трупа бывшего Главы Замка Мастеров, не помешало ему исключительно рефлекторно пырнуть визжащее-хихикающее нечто припрятанным ножом. Только в последний момент здравый смысл помог слегка отвести руку, и лезвие ушло по касательной, не слишком задев рыжую девчонку с явными психическими отклонениями. В наличии у неё какой-нибудь патологии он не сомневался. Одним врождённым легкомыслием невозможно было объяснить такой бешенный восторг и прилив любвеобильности при виде вора, потрошащего личные вещи. Обижать убогих было неприятно, хотя иногда и полезно. Чародей удивлялся только тому, что вообще смог выхватить нож. Вероятно, в тот момент он действовал в состоянии аффекта, потому что сейчас рука совершенно отказывалась повиноваться. От каждого, даже самого лёгкого движения её до локтя сводила судорога, а кисть уже начала распухать. В этот раз драгоценное столь любимое и лелеемое кольцо сыграло с ним злую шутку, выбив, если только не сломав, своим весом палец при падении сверху неадекватного тела. Мужчина даже успел представить, какой шок испытают потомки, откопав в одной из могил скелет с металлической медвежьей головой в пальце.
Как на зло торговцы не спешили сворачиваться и мирно следовать дальше, дав ему возможность тихонько зализать раненое самолюбие и больную руку и отправиться следом. Ушлые купцы лишь отволокли на обочину всё самое ценное, решив между делом не только подлатать возки, но и устроить полноценный привал с лечением всех страждущих, пинанием всех ищущих и обзыванием всех мимо проходящих. Крикливые дамочки, везущие свои кружева и подделки, раскладывали на подстилке хлебные лепёшки, вареные яйца и холодные, заплывшие жиром котлеты, охотно угощая работников. Тем, кто был помоложе и посимпатичнее, продукты едва не впихивались насильно, невзирая на сопротивление жертв женского внимания. Самые сообразительные и морально устойчивые, что не желали связываться с жеманными родственницами работодателей, добровольно вызвались в караул и теперь неустанно шныряли вдоль дороги, подозрительно косясь на старые деревья и время от времени тыкая палками в наиболее разлапистые кусты.
Чародея такое рвение, лишь раздражало, ибо, будучи нарочито показным, серьёзно хоть и ненамеренно угрожало его невразумительному укрытию. Сидя между корней небольшой молоденькой сосны и отчаянно прикрываясь парочкой разлапистых папоротников, он в благородной тишине мучился от боли, стараясь прислушиваться к передвижениям своей добычи и при этом оставаться как можно более незаметным. Острые локти и коленки любительницы гербариев (хватит на его памяти одной сумасшедшей травницы) обновили едва сошедшую синеву на спине, но это было не самым страшным. Собравшись с духом, мужчина медленно отогнул руку, в душе очень опасаясь увидеть на месте рабочей конечности кровавое месиво или комок из пальцев. Он, памятуя о злокозненности жизненных перипетий, приучил себя одинаково хорошо справляться обеими руками, однако терять отдельные органы за просто так было весьма обидно. К счастью, опухшая и синюшная кисть была цела и на первый взгляд даже не слишком задета. Крови не было, осколки костей не торчали ежом, только вот палец с перстнем выгнулся под невообразимым углом в каком-то неуловимо глумливом жесте. Если бы суставом не зажало нерв, мужчина наверняка ещё бы и сам посмеялся над стечением обстоятельств. Сейчас же ему было не до смеха. Закусив от напряжения щёку, он осторожно обхватил палец и дёрнул. Острая боль пронеслась по телу, на миг сковывая оцепеневший разум, рот наполнился кровью, в пальце что-то щёлкнуло… и начало отпускать.
Чародей подрагивающей рукой утёр с лица холодный пот и ощутил, как вкус собственной крови во рту смешивается с потом и ещё чем-то кисло-сладким. Был в случившемся один положительный момент. Теперь чародей точно знал, в чьих сумках печать искать не стоит.
* * *
— Следующий этап? — сочувственно поинтересовалась Яританна, осторожно убирая со лба травницы намокшую чёлку.
Девушка молча кивнула и постаралась отвернуться, чтобы свет не слишком досаждал болезненно расширившимся зрачкам. Как и следовало ожидать, крепкий молодой организм, не сильно потрёпанный излишками столичной жизни, осилил-таки убойную дозу заморского зелья. Правду, и последствия не заставили себя долго ждать. Первая волна зацепила Валент по касательной, ещё когда она замазывала травяной кашицей ссадины у племянницы торговца лубками. Подскочивший жар моментально раскалил кожу, окрасив щёки, шею и грудь ярким румянцем. Потом подкралась резь в глазах, размывающая всё дальше пяди, и травница только радовалась, что закончила с осмотром и не нужно отмерять лекарство. За резью последовал озноб, совершенно не вязавшийся с раскалившейся кожей и практически замораживающий лимфу. Дрожь распространялась по всему телу, заставляя ноющий желудок буквально кипеть, а сердце отчаянно биться о рёбра. Казалось, филиал Подмирного пекла расположился в районе солнечного сплетения и готовится устроить день открытых дверей. К тому моменту, как девушке удалось добраться до возка с льняными тюками и с трудом взгромоздить на них своё всё более и более бренное тело, жар стал отпускать. На его место пришла вялость и болезненная дремотность, граничащая с обмороком. Похолодевшая кожа стала липкой и чувствительной, зуд постоянно менял свой эпицентр, буквально сводя с ума. Не расчесаться до крови мешала только скручивающая кости ломота. Она настолько сковывала движения, что несчастной девушке ничего не оставалось, как только корчиться между тюками, тихонько поскуливая.
— Это не заразно, — мрачным, просто сочащимся язвительностью тоном проговорила духовник, хищно оскалив свои островатые клычки, — но можете поэкспериментировать.
Охранник, любопытно сунувший нос в телегу, тут же отшатнулся, будто девушка могла этот самый нос отгрызть. Он был не так далёк от истины, потому что был восьмым за последние полчаса, «кто совершенно случайно проходил мимо», «вот тут что-то забыл», «как там наша спасительница». Танка уже прилично негодовала от повышенного не всегда доброжелательного внимания и была не так далека от рукоприкладства. Хотя опрометчиво брошенное травницей замечание о специализации блондинки и остудило жажду немедленной эксплуатации попавших в поле зрения дармовых чародеев, желающих попялиться на занемогшую целительницу всё равно хватало. И если мужское население, что больше пострадало при падении дерева, просто злилось и тихонько тлело жаждой мщения из-за новых головокружительных отдушек на бинтах, навязчиво благоухая ванилью и малинкой, то малочисленный женский коллектив был в своих эмоциях коварнее. Разобиженная на весь мир матрона, что так недавно разгуляла вместе с бурной молодостью намёки на свежесть и невинность, прониклась глубиной непочтения к своей персоне со стороны каких-то столичных сикилявок и, сплотив вокруг себя немногочисленный женский контингент, активно выказывала своё пренебрежение и безразличие. Судя по выражениям лиц и незатихающему шепотку, выказывание предполагалось растянуть до конца поездки, по возможности сдабривая мелкими шпильками и крупными неприятностями. Полюбовавшись на них, Яританна, на всякий случай, решила сумки без присмотра не оставлять, дабы не найти после в них что-нибудь «жутко ценное» и «страшно дорогое» из чужих вещей.
