Тело человека хрупкое, прозрачное, бледное — бережно уложили на постель. Кто-то наклонился над ним и откинул с лица капюшон.
Как уходит жизнь? Я знаю. Со стуком капель об пол. Грудь умирающей девушки вздымалась часто-часто, короткими булькающими всхлипами обозначая вздохи. Глаза. Голубые, чистые…сейчас подернуты пленкой мути. Взгляд человека, которого почти ничего уже не держало в этом мире. Я опустилась на колени и коснулась края плаща, пытаясь привлечь внимание Нарьяны. Наши глаза встретились, и в ее взгляде вдруг появилась неожиданная четкость.
— Не уходи, — с трудом удавалось подобрать слова, словно в голове образовалась гулкая как в пустом колодце тишина, — не уходи. Только не сейчас. Не тогда, когда я нашла тебя.
Ее губы скривились:
— Не плачь… дурочка, — веки дрогнули и глаза закрылись.
Я не умею плакать. О чем она?
— Как найти тебя снова? Как?
— Зачем… — дыхание замедлилось, стало тихим, и только всхлипывающее бульканье в легких говорило о том, что Нарьяна еще жива. Я протянула руку и осторожно коснулась ее пальцев. Теплая кровь на остывающей коже. Девушка снова открыла глаза:
— Скажу это…я вспомнила тебя…и
Я медленно поднялась с колен, стояла, смотрела, ждала. Мэрис склонился над Нарьяной. Откуда он тут? Скайлэз сухо приказал сжечь тело до заката. Когда появился страж? Я огляделась. Несколько незнакомых людей стояли полукругом, смотрели молча с горечью и злобой. Они ненавидели, страдали. Но я не из этой, как и никакой другой стаи. Не могу разделить потерю ни с кем. Жизнь покинула охотницу, до которой, вопреки моему обещанию, добрался вампир. Словно зыбкое грязное марево окружало плотной стеной. Я пошла вперед. Все дальше и дальше, пока не перестали существовать стены, дом, мир…а потом, просто тишина в темноте.
Скайлэз и Мэрис сидели в гостиной у камина и молча смотрели на огонь. Приходит время, когда старое теряет всякий смысл. Обстоятельства в свете коих многое воспринимается иначе. Им не особенно было жаль человека, охотницу. Она сама выбрала свою дорогу. Но собственная борьба оказалась бессмысленной. Мэрис сделал глоток вина:
— Думаешь, охотница действительно могла иметь душу ее матери?
— Не знаю.
— Куда же ушла Сташи?
— Не чувствую. Если кто и должен знать, так ты. Охотник.
Мэрис громко рассмеялся.
— Веришь, ничего не понимаю. С кем угодно. Но не с девчонкой. Она неправильная. С самого начала.
— Ты пьян? — недоумение сквозило в голосе Скайлэза.
— Разве?
— Не похоже на тебя. Но, я даже готов допустить эту мысль. Она ловко дурила мозги нам обоим.
— Ой, ли. Я пришел к выводу, что мы оба ее просто раздражали, — рассмеялся охотник. Зло и едко.
Страж фыркнул, демонстрируя всем видом несостоятельность предположения, — объясни мне ее желание, непонятное, если не абсурдное. Поиски матери.
— Зачем ненавидеть, когда можно любить. Зачем любить, когда можно ненавидеть…
— Что?
— У нас, ни у тебя, ни у меня не было матери — человека. Я так даже не знаю своих родителей. Поэтому никогда не пойму. И ты тоже.
— Мэрис, — Скайлэз поставил бокал на край низкого столика, около кресла, — хочешь побыть стражем?
Я очнулась в полной темноте. Где-то рядом раздавался ритмичный, непонятного происхождения стук. Под ногами хлюпало. Какое-то время я не могла вспомнить, что произошло, и как очутилась здесь. Все размывалось, превращалось в кашу, едва пыталась сосредоточиться. Помню, шла, пока туман полностью не вытеснил пустоту, окружающую меня и пребывающую во мне. Вздрогнув, внезапно воспоминания хлынули сплошным потоком, медленно сделала шаг вперед. Нарьяна. Умерла. Пустой отзвук. Гулкий, бесполезный. Даже печаль осталась там, в красной комнате. А у меня ничего. Невозможно обмануть лукавую Селену, богиню живущих под покровом ночи. Я давно вне любого рода. Нельзя заставить себя быть частью чего-то, если не чувствуешь истинной потребности в том.
Постояла еще немного, потом пошла вперед. Опять. Сверху капало. На меня попало несколько холодных брызг. Я подняла голову вверх и засмеялась, разбив тишину.
— Ты здесь?
Шаги. Осторожные, тихие. Кто-то искал. Я снова засмеялась. Шаги приближались в прозрачной, но густой как тягучий кисель, темноте.
— Отзовись же! — Голос дрожал. Не нервной дрожью, плохо скрываемым раздражением. Я рассматривала женщину, что стояла напротив. Страж — я почувствовала, надо же! Но почему она, приходящая, в упор не видит меня? Я обошла ее. Улыбаясь, почти коснулась лица ладонью. Почему она не видит? Вспыхнул свет. Я зажмурилась, резко отпрянула. Когда слепота прошла, а резь в глазах несколько уменьшилась, отметила с любопытством. Источник освещения в руках женщины выглядел странным, ничего подобного мне раньше не встречалось. Не лампа, не факел.
— Ну вот, почему и теперь молчишь? Я страж этого мира. Стэлла. Почему-то не почувствовала цель при переходе. Что тебе нужно здесь?
— Ничего, — я улыбнулась.
— Как ты перешла не знаю, но не как обычно. Ладно. Выглядишь…а почему у тебя руки в крови?
Глаза Стэллы сузились, она шагнула назад. У меня на шее поднялись волоски, ощущение угрозы исходящей от стража стало слишком явным. Давление, мягкими волнами зарождавшее вкручивающуюся в живот иглу.
— Погибла охотница. Человек. Когда она умирала, я держала ее за руку.
Стэлла долго смотрела в глаза, деловито и не скрываясь, ворошила мое сознание. Ее показная грубость казалась примитивной в сравнении с виртуозными играми Мэриса. Однако игла исчезла.
— Мне жаль. Как тебя зовут?
— Я не знаю.
Снова грубый тычок, и уже не сумев скрыть удивления, страж спросила:
— Да что с тобой случилось? Говоришь правду, но все выглядит странно и подозрительно.
— Не знаю, — вновь ответила я. Не к чему было придраться. Стэлла озадачено дернула рукой и светящаяся палка вылетела из ее пальцев. Выругавшись сквозь зубы, женщина неловко нагнулась и подняла. В дергающемся луче света, я увидела черную воду, текущую по дну. То место, в котором мы находились, напоминало какой-то длинный подземный ход. Или пещеру, вырытую руками людей и укрепленную железом. Металлический холодный запах с кисловатым послевкусием ржавчины, витал в сыром и наполненном испарениями воздухе. С потолка свисали длинные нити паутины, корни и застарелый мусор вперемешку с плесенью. Стэлла направила луч палки вперед. Широкое темное пространство светлело впереди кругом, там был выход из-под земли.
— Ладно, пошли. Позже разберемся, что к чему. Здесь оставаться не стоит.
