– О, такая же куча пыли, как на входе… – сопровождаемый пламенным «солнцем», он поднялся по склону и остановился на вершине бархана, глядя в чёрное пространство перед собой. – Хм… А пещерка-то расширилась… Главное, чтоб не тупик, где ни шиша интересного…
– Отчасти ты прав… – Лайла, пронзившая тьму вампирическим взором, поравнялась с ассасином. – Это конечный зал, но там, посередине… пропасть или подземное озеро.
Огненная проекция полетела вперёд и, плавно опустившись, осветила каменный край, за которым начинался зияющий провал.
– Сейчас бы только слезать куда-нибудь… – проворчал Рэксволд, перебирая поводья закостеневшими пальцами. – Небось какая-нибудь бездонная дырень, похлеще, чем у портовой шлюхи… – он почесал подбородок костяшками кулака. – Чего гадать? Айда выясним…
Иссекая копытами пыльную насыпь, всадники съехали вниз двумя парами, изумляясь тому, как закрутили головами взбудораженные лошади, будто вокруг них носилась стая волков.
– Тот запах… совсем явный… – Лайла с опаской смотрела на приближающийся провал.
– Мне уже и самому мерещится какая-то кислая гарь, – принюхивался к обстановке Джон.
– Не только тебе, – Эрминия поглядела на следопыта, выразительно блеснув глазами. – И это не фалвар…
– Жжённой сыромятиной пасёт… и скисшим молоком… и ещё чем-то. Хрен разберёшь… – ассасин вместе с остальными доехал до обрыва. – Н-да. Здесь всего-то метра два глубины, – он внимательно рассматривал бугристое дно, сплошь укрытое вековым слоем пыли, пока форма одной из кочек не показалась ему знакомой. – Погодите, это что… ваза?
Неожиданно где-то сверху раздался звук, напомнивший подхваченные ветром паруса, и под стук падающих рядом с барханом камней напуганные лошади единогласно сиганули в провал. Принявшись козлить аки необъезженный молодняк, они посбрасывали всадников и разбежались по сторонам. Вместе с упавшей Лайлой, до последнего поддерживавшей огненную проекцию, зал поглотила тьма, в которой оркестром кузнечных молотков звенели копыта. Животные, ощущая себя в ловушке, носились по каменному загону, а, услышав страшный грохот, словно рухнула одна из савальхатских башен, и вовсе заметались как умалишённые.
Когда ближний к голове бугор измолотили вороные ноги, пришедшая в себя вампирша с ужасом осознала, что её сейчас просто-напросто затопчут, не говоря уже о друзьях и Джоне, совершенно беспомощных в темноте. Моментально вскочив, она озарила пространство двумя струями огня, что били из ладоней подобно фонтанам и рассеивались оранжевыми всполохами. Не то магический пожар, не то сиявший раскалёнными углями взор поубавил пыл лошадей, оставив их испуганно жаться у стен провала.
– Быстрее ко мне! – крикнула Лайла вымазанным в пыли спутникам. То, что они смогли подняться и казались невредимыми, было уже отрадно. Однако все продолжали стоять на местах, уподобляясь фигуркам шахматной доски. Их ошарашенные взгляды пролетали над вампиршей и пропадали где-то за её спиной.
– Боги…
– Задери меня медведь…
– Это же…
Не понимая изумлённого шёпота оцепеневших друзей, Лайла медленно повернула голову – взор упёрся в свисавшие с обрыва чёрные когти, не меньше полуметра каждый, поднялся по колоннам мощных лап, проскользил по отливавшей синевой чешуйчатой груди и замер на оскаленной морде с яркими лазурными глазами и двумя загнутыми назад рогами.
– Дракон… – с благоговением пролепетала вампирша, чувствуя, как пламя на ладонях ослабло до двух робких огоньков, сгустивших вокруг вуаль сумрака.
Так вот какую тайну хранили оракулы! В мире, где волшебные существа остались жить лишь на страницах легенд, горцам удалось укрыть самое мудрое и величественное из них за каменным барьером. Уж оно-то точно могло поведать, что за безумие заставило людей стереть с лица земли магических созданий и перекроить историю, оставив от былого мироздания жалкую горстку преданий.
Но не успела Лайла возликовать, как вдруг древнее существо, размером с двухэтажное здание, сделало шумный вдох, от которого каштановые пряди на миг подались вперёд, и разверзло зубастую пасть – в недрах глотки вспыхнуло алое сияние.
– Нет… – пробормотала вампирша, попятившись к остальным. – За что?..
В следующую секунду дракон обрушил на провал конус ревущего пламени. Увидев накрывающее пространство красно-оранжевое зарево, вампирша инстинктивно отвернулась, протестующе выставив ладони, будто это могло спасти от участи обугленной головешки. В сознании, сбежавшем от реальности зажмуренными глазами, застыла смазанная картинка: рванувший к ней Джон, а за ним неподвижный чёрный обелиск – Рэксволд, укрывший спиной крепко обнятую Эрминию. Некогда холодный воздух разорвал испепеляющий жар – под пронзительное лошадиное ржание Лайла упала на колени, и всё вокруг стихло…
***
Плато Тюрген Кроунт, что высилось среди западных лесов Виверхэля, всегда имело дурную славу. Виной тому был валун, выступавший из земли на три метра и напоминавший панцирь огромной черепахи. Его тёмную поверхность испещряли серебряные прожилки, которые красиво переливались в лучах дня и таинственно искрились при свете луны. Однако стоило немного постоять рядом с камнем, как завораживающее зрелище омрачали усталость и головная боль. Даже издалека валун мог вызвать у наблюдателя неприятные ощущения. Поэтому старожилы, ступавшие в лес за ягодами, грибами или зверем, всегда обходили злополучное место стороной. Жертвами камня становились разве что забредавшие на возвышенность редкие путешественники, уже позже узнававшие от здешних торговцев о «проклятом плато».
Изо дня в день единственной музыкой Тюрген Кроунт был убаюкивающий шелест трав, но сегодня многолетнее однообразие растерзало кроканье воронов. Птицы неустанно кружили над сидевшим на вершине валуна человеком. Некто в мантии, такой же тёмной, как камень, позволяя ветру покачивать собранные в хвост волосы, умиротворённо созерцал объятый золотым светом небосклон. Сложив руки на чаше из чернёного серебра, он не сомневался, что через несколько часов, вместе с заходом солнца, грянет закат нынешней эры.
***
«Леса удивительны. Сумрак оживает в них задолго до вечерней зари, а дождь продолжается и после выглянувшего из-за туч солнца. Им подвластно наполнить тело энергией или отнять последние силы. Они могут осыпать охотника дарами или… сделать чьей-то добычей. Даже в знакомой чаще отведённую роль заранее не узнать. Жизнь – это лес судьбы», – так утверждал Монси Виррей в своей книге «Мудрость Бытия».
Средь взбиравшихся по склону малахитовых елей кровавым пятном плыл багровый плащ. Незнакомец бесшумно лавировал между деревьями, изредка задевая колючие ветви, которые, качаясь в пронзавших заросли янтарных лучах, гладили землю разлапистыми тенями. Сам же странник, периодически мелькая в солнечном свете, не отбрасывал никакой тени. Словно его здесь и не было.
– Quod praeteriit, effluxit, – шептал он. – Quod praeteriit, effluxit…
***
Лайла распознала в слепой тишине отрывистое цоканье копыт и стучавшие набатом сердца спутников. Неужели они все ещё живы? Она же отчётливо видела смертоносную лавину огня, чувствовала беспощадный жар… Вампирша осторожно подняла веки – в лазури драконьего ока, что застыло напротив лица, отражались её алеющие глаза и отсветы пылавшего свода пещеры. Вертикальный зрачок, черневший в синеве пером ворона, смотрел прямо в душу – оцепеневшая принцесса не смела пошевелиться.
– Кринтэрх… – низкий, рычащий голос дракона походил на скрежет могильной плиты. – Иным не под силу отразить мой гнев… – он приподнял обрамлённую костяными шипами морду, внимательно изучая остальных присутствующих.
Заметив золотые отблески, Лайла проскользила напряжённым взглядом по полу. Огненное дыхание разметало пыль, обнажив несметные богатства: россыпи золотых монет, ювелирных украшений и драгоценных камней. Если благородное существо, перед которым преклоняли колено даже короли, приняло их за шайку расхитителей, стоило ждать беды – вампирша с опаской возвела глаза к нависшей над ней челюсти.
