На остров мне не хотелось по той причине, что Нью со мной вряд ли оставят: ведь ей ни за что не доказать, что она южанка. Да и подвох в предложении чувствовался.
Ох не простой остров мне предлагают… очень непростой.
— Думаю, с вами веселее будет, чем одному на острове куковать.
— Почему одному?
— С разными тварями вместе? Нет уж, не нужны мне такие друзья.
Наверху хохотнули и деловым тоном продолжили:
— Дармоеды в команде не нужны. Хочешь и дальше идти с нами — будешь работать.
— А я работы не боюсь.
— Это хорошо. И учти: чуть что — сразу в рыло схлопочешь или вниз отправишься. А то и на весла. Знаешь, как радуются вонючки, когда к ним подсаживают одного из тех, кто только что ими командовал?
— Догадываюсь…
— Помни об этом. И поднимайся давай. Раз с деревом работать умеешь, то сразу займешься починкой носового люка. Запор там разболтался.
— Чем чинить? Ногтями?
— Язык свой колючий уйми, а то не посмотрим, что умник. Боцман инструмент даст. И хватит болтать, выбирайся давай.
Вот так все просто?! Сказать, что я был изумлен, — это ничего не сказать. Или эти люди наивны до неприличия, или затеяли изощренную проверку, сути которой я пока не понимаю.
Склоняюсь к первому предположению. Бесхитростные времена, сложные интриги у простого народа распространены менее чем слабо. Я доказал, что с Альлабой знаком, назвав тамошнее заведение и пару портовых пропойц, наверняка многим морякам известных. Паспортов здесь пока не придумали, для идентификации граждан у южан имеются личные листы, выдаваемые на каждого младенца. Аристократам предписывается хранить их в канцелярии наместника, народ попроще сдает их в архив города, к которому приписана их область. Так что документы от меня требовать бессмысленно. Все можно решить лишь на словах, что и выгорело.
Совершенно неожиданно для самого себя я стал матросом на корабле контрабандистов.
Глава 12
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
К своим обязанностям я приступил с деланым энтузиазмом, что было отмечено рядом членов команды. Один из них, тот самый, которого я сбил с ног в стычке на острове, по имени Уюм, даже подошел и сообщил, что не держит зла за былое. Но тут же предупредил, что Кобо, которому пришлось зашивать лоб, зло как раз мог затаить, и с ним надо держать ухо востро.
Несмотря на мрачную славу контрабандистов, в быту и в работе они выглядели вовсе не исчадиями ада, а вполне нормальными людьми. Под словом «нормальные» подразумеваю морскую публику. Те же бакайцы отличались от них разве что менее суровым загаром и повышенным количеством бородатых людей.
К трюмам, в одном из которых содержалась Нью, меня не посылали, а сам я не рисковал к ним подбираться. На корабле все на виду, сразу заметят, и последствия не заставят себя ждать. Неприятные.
Зато удалось попасть на раздачу пищи гребцам. Их оказалось двадцать восемь человек. Не так мало, если учесть, что в команде, не считая меня, было ровно двадцать моряков. Для такого небольшого суденышка более чем достаточно. Из них двое не бойцы, а смех: юнга лет десяти-одиннадцати и пухлый старичок, не принимавший участия в судовых делах. Судя по всему, именно на нем завязаны контакты с северянами, ничем другим его пребывания на борту я объяснить не смог.
Итак, если получится освободить невольников, считая меня, выйдет двадцать девять рыл против восемнадцати. Многообещающий расклад, вот только как практически это устроить, я не представлял.
Пока не представлял. Но я непрерывно над этим думал. Время еще есть, а каждый день и час усиливают доверие ко мне со стороны контрабандистов. Они будут расслабляться все больше и больше, а я вот так и останусь начеку, выжидая удачного момента.
И не прозеваю его.
Провонявший дерьмом от киля до верхушки мачт корабль носил гордое имя «Черный альбатрос», и я двенадцать дней честно нес на нем службу в должности рядового матроса. Мне доверяли все больше и больше, я накоротко сдружился с тем самым надсмотрщиком Стредом и поколоченным Уюмом, и даже подраненный Кобо перестал держать на меня зло, после того как получил обещание, что на первом нормальном берегу я свожу его в кабак, где мы надеремся как свиньи, а потом отправимся к продажным женщинам.
А еще меня все чаще и чаще посылали носить гребцам воду и еду. При этом я, высмотрев среди невольников пару ребят поумнее, сумел при помощи загадочных подмигиваний дать им понять, что у меня есть интересное предложение. Работая по плотницким делам, знал, где держат инструмент, и при случае мог достать пару топоров незаметно от команды. А если кто и заметит, для таких глазастых в укромном уголке припрятан хорошо заточенный гвоздь в полторы ладони длиной на деревянной рукояти. Близился миг, когда все это пригодится. Мне бы ночку пошумнее, с ветром и волнами, гулко бьющими в борта. Под них так замечательно снимаются кандалы подручными средствами. Ни одна собака не услышит.
На тринадцатый день все мои коварные планы рухнули, а их обломки похоронило под медным тазом.
Вот и не верь после этого в магию числа «тринадцать»…
Я еще с рассвета подметил, что капитан ведет себя как-то слишком уж нервозно. Такое поведение отмечалось за ним в случаях, когда по курсу возникали рифы или прогнозировалось их близкое присутствие. Может, команда «Черного альбатроса» и невелика, но порядок на судне поддерживался отменный (не считая омерзительной вони), вольница не допускалась, хотя до военной дисциплины, принятой в мои времена, дело и не доходило. Разумная середина соблюдалась. Неудивительно, что и все, имеющее отношение к штурманскому делу, пребывало на той же высоте. Судно ни разу не попадало в угрожающую ситуацию из-за навигационных ошибок. Правда, однажды ночью на что-то наткнулось носом. Но тревога оказалась ложной. Может, очередное бревно или дохлый кит, даже разглядеть не удалось. Но подобные объекты — дело случая, на карте их не найти.
В общем, что-то намечалось. Значит, опять гребцов будут подгонять плетьми, заставляя работать на износ. Да и с неуклюжим парусом возни много, а это уже работа вольной команды. То натягивай его, то спускай побыстрее. Меня, правда, к этому делу пока не допускали за неопытностью, зато могли поставить помогать толкать рулевое весло, что тоже не сахар. На нем достаточно месяц простоять, чтобы накачаться как чемпион по культуризму.
Спустя пару часов после рассвета я заметил прямо по курсу на горизонте пухлое неподвижное облачко. Признак земли. На материк не похоже, а похоже на остров. Зачем мы к нему идем? Этого мне никто не удосужился разъяснить. Зная, что воды в бочках еще хватает, рискнул обратиться к слабому на язык Стреду:
