Он проговорил торопливо:
— Да-да, у великих свои проблемы! Нам недоступные, увы… и к счастью.
— Золотые слова, — ответил я трезво, — хотелось бы, чтобы и у меня были проблемы только простого рыцаря.
Стражники у входа во дворец, не слышавшие нашего разговора, удивленно таращили глаза на рослого рыцаря, которого сенешаль провожает лично, кланяясь на каждом шагу и всем видом выказывая величайшее почтение.
Мы с Бобиком прошли через холл и передний зал, к нам подбежали еще, судя по одежде, старшие слуги, выслушали короткие распоряжения сенешаля.
Я по-прежнему изображаю гуляку праздного, мимо ехал, к ужину вернусь, а время ужина, кстати, вот-вот…
— Ваше высочество, — сказал сенешаль, — вот распорядитель королевских покоев, он подберет вам лучшие апартаменты.
Распорядитель королевских покоев, со страхом поглядывая на Бобика, учтиво поклонился. Невысокий, неприметный, похожий на одного из слуг, только золотой цепью и отличается, спросил почтительно:
— Ваше высочество предпочитает остановиться на верхнем этаже или на первом?
— А какие у вас считаются благороднее? — спросил я. — А то везде свои нравы… Ладно-ладно, это шутка! Я потрапезую с его величеством и поеду дальше! Какие покои?
— Так принято, — сообщил он. — Потом будут говорить, что в этих покоях останавливался сам Ричард Завоеватель!
— А-а-а, — сказал я понимающе, — тогда да, конечно. Могу и нацарапать на мебели «Здесь был Рича».
В дверях появился пышно одетый человек, по виду церемониймейстер, крикнул громко:
— Его величество король!
Сенешаль и распорядитель поспешно повернулись в ту сторону и почтительно поклонились, оставшись в таком полусогнутом положении.
В зал вошел не быстро, но и не медленно, мужчина в одежде королевских цветов и с гербами, без короны, но с золотой цепью и каменьями в ней такого размера, что может позволить себе только его величество король.
Любезный и благожелательный, только я вижу, насколько встревожен и даже взволнован этот король Вольфганг, сочетающий в своем имени волка и ссору, а еще и с прозвищем «Старый», хотя в этом какая-то тайна, он же не старый…
Среднего роста, сложен вроде бы неплохо, хотя что увидишь под массой одежд, лицо правильное, аккуратно подстриженные бородка и усы, уже начавшие седеть, а длина рассчитана точно, чтобы угодить вкусам старшего поколения, недолюбливающего голобородых, но и чтоб молодые видели, что король просто делает уступку замшелым защитникам старины, а сам подрезает бороду постоянно, позволяя ей чуть-чуть прикрыть подбородок, но не давая посягать на горло.
Глаза внимательные, лицо я бы даже назвал интеллигентным, во всяком случае ни следа воинственности, вызова или тайного злорадства, что вот какой крупный зверь сам попал в западню.
Я сказал первым, перехватывая инициативу:
— Бобик, сидеть!.. Ваше величество! Будучи наслышан о вашей великой мудрости, я сделал крюк и заскочил в ваше королевство, дабы…
Он подождал, но я только широко и открыто улыбался, он наконец сам чуть растянул губы в улыбке.
— Добро пожаловать, ваше высочество! Весь дворец и все мои люди к вашим услугам.
Голос его звучал ровно и приветливо.
— О, — сказал я живо, — это я люблю.
— Надеюсь, — продолжил он, — вам здесь не покажется слишком уж скучным и серым.
Я сказал беспечно:
— Весь мир сер, ваше величество! Но мы его разукрасим, га-га-га!
Он принужденно улыбнулся, бросил короткий взгляд на смирно сидящего Бобика.
— Я понимаю, у нас бедная северная страна, здесь нет ничего такого яркого, чем может гордиться богатый юг.
Я сказал покровительственно:
— Главное богатство, ваше величество, души ваших людей. А я уже успел убедиться, что они чисты, благородны и почти праведны. В меру, конечно.
Он улыбнулся чуть теплее.
— Да-да, ваше высочество, именно в меру…
— Иначе это уже не жизнь, — договорил я.
Он произнес с некоторым напряжением в голосе:
— Ваше высочество, я надеюсь, вы почтите наш скромный ужин своим посещением?
Я ответил довольно:
— Могу посетить и нескромный. Я поесть люблю, хотя еще только учусь этому сложному искусству. А у вас ужин скоро? Я еще не пропустил?
Он сказал с той же улыбкой:
— За вами придут через полчаса. Пока отдохните…
Я запустил в покои Бобика. Он, как Зигфрид, все осмотрел и обнюхал в мгновение ока, даже поворчал слегка на один участок стены, где, как я понял, когда-то располагался тайный ход. Но сейчас там все заложено наглухо, это я проверил уже сам, не люблю неприятных сюрпризов.
Комната невелика, но прекрасно обставлена, дорогая мебель, изящное ложе с балдахином, массивный стол с чернильницей и стопка бумаги, а еще неизменные перья в широком медном стакане.
В дверь постучали, вошел королевский сенешаль граф Радольф Байхлинген, склонился в учтивейшем поклоне, стараясь не смотреть на страшного Бобика.
— Граф, — сказал я.
— Ваше высочество!
— Все прекрасно, граф, — сказал я. — Никаких замечаний, никаких запросов, никаких капризов!.. Жду ужина.
Он заулыбался.
— Перекусить вам могут принести прямо сейчас, а для ужина сейчас уже накрывают столы в малом зале. Если предпочтете…
— Предпочту, — согласился я. — Знаю я ваши штучки! За королевским столом можно отожраться вволю, а сюда пожадничаете, принесете какую-нибудь морковочку…
Он вздохнул и сказал с отчетливым осуждением в голосе:
— Ваше высочество, зачем вы так рискуете…
— Чем? — спросил я.
— Появлением здесь, — ответил он, — без крепкой и надежной охраны. Без хотя бы отряда рыцарей.
— Разве здесь не радуются избавлению от ига Мунтвига? — спросил я. — А мое высочество в некотором роде как бы и есть избавитель…
Он промямлил:
— Да, конечно… Но есть же разные группы. Никто не способен уберечься от ножа в спину…
Он говорил многозначительно, с оттенком угрозы, я делано засмеялся как можно беспечнее.
— Мои полководцы, дорогой сэр, не преминут устроить на моих похоронах пышную тризну! К примеру, если я где буду предательски убит, то все королевство принесут в жертву… Чтоб ни города, ни села, ни человека не осталось. Так записи в летописях для потомства будут красочнее и героичнее…
Он вздрогнул, зябко повел плечами.
— Да-да, конечно… Кстати, я зашел сказать, что ваш конь вполне устроен. По виду вроде бы доволен…
Я спросил с подозрением:
— Это как?
Он объяснил с заминкой:
