— Прекрасно, — сказал я, — если бы вы знали, как я сам не люблю церемонии!
Он сказал с улыбкой:
— Это все заметили… Мою супругу, Елизавету Тернельдскую, думаю, представлять нет необходимости…
— Разумеется, — подхватил я. — Каждый увидит в ней только королеву, ибо кто еще может держаться с таким величием, не теряя кротости, обаяния и чистоты облика?
Его улыбка стала шире, а королева посмотрела на меня с интересом и чуть наклонила голову, а полушария грудей с готовностью приподнялись.
Человек из канцелярии шепнул нечто герцогу, тот приблизился к столу и переложил с подноса на блюдо королю жареную птицу, затем точно такую же мне.
Фрейлина, получив подобный сигнал, приблизилась с другой стороны стола и умело наполнила блюдо королевы мелко нарезанным мясом и ломтиками сыра. Выпрямляясь, она бросила короткий взгляд в мою сторону, заметил ли ее великолепную фигуру с высоким бюстом и тонкой гибкой талией, я взглядом ответил, что да, заметил, весьма впечатлен, мои комплименты.
Королева, как мне показалось, тоже уловила этот немой разговор, хотя, возможно, для этой цели и поставила эту красотку, что-то я становлюсь подозрительным и везде вижу подвохи и заговоры.
— Ваше высочество, — произнес Вольфганг, — у нас, увы, на столах не бывает чего-то особенного.
Королева добавила с улыбкой:
— А на юге, говорят, знатные люди вообще едят мясо только чудовищ…
— Врут, — сказал я безапелляционно. — Чудовища невкусные.
— Пробовали?
— Приходилось, — подтвердил я. — Положено! Мы многое делаем такое, что не хочется, а положено. Его величество подтвердит… все домашнее намного вкуснее.
Король чуть наклонил голову.
— Да, верно. Ваше высочество, но не слишком ли вы рискуете…
— Не слишком, — ответил я.
— Но вот так отрываться от армии… любой назовет это неразумным.
— А когда же еще? — спросил я. — Когда стану королем?.. И так вот уже почти неприличничествую, а я ж всего лишь паршивый принц, которых как гусей на деревенском озере!
Он улыбнулся сдержанно, но настороженно, больно говорю серьезно, хотя и как бы шучу, а королева сказала жеманно:
— Ваше высочество, так дурить можно было в ту пору, когда вы были бароном. А то и безбаннерным рыцарем.
Я кивнул, соглашаясь, мудрые слова, только вот откуда здесь знают, что я был даже безбаннерным? Или и здесь разведка на высоте, или же и в этом королевстве не все так просто, как кажется сбоку, где бантик.
Распорядитель коротко шепнул герцогу, тот церемонно приблизился к столу. Мы замолчали, пока он перекладывал на блюдо королю горячее мясо, а потом ровно такую же порцию отвалил мне.
Из боковой двери неслышно скользнул слуга с подносом, наполненным яствами, передал фрейлине, забрав пустой. Та стояла недолго, распорядитель зорко следит за столом, и едва королева опустошила свое блюдо только наполовину, тут же подал фрейлине знак, та зашла со стороны королевы и перегрузила ей на блюдо горку сдобных пирогов.
Мы с королем потягивали вино из массивных и очень неудобных для руки кубков, зато щедро украшенных дорогими каменьями.
— Мне трудно поверить, — произнес он наконец задумчиво, — что ваша лихость и безрассудная отвага настолько велики, что вот так ради простой скачки за убегающим оленем можете забраться так далеко…
— Почему? — спросил я с интересом. — Зимой просто делать нечего!
— Но все-таки, — сказал он мирно, — это слишком. Вы очень отважный человек, но никто не говорит о вас, как о безрассудном… Если это не слишком большой секрет, то какова цель? Хотите узнать наши силы?.. Настроения?.. Готовность к защите?
Я засмеялся, стараясь выглядеть как можно более естественно.
— Согласен, это кажется глупым.
— Узнать наши силы?
Я помотал головой.
— Не обижайтесь, ваше величество… но есть на свете и другие проблемы, кроме как вынюхивать дыры в вашей системе обороны. Пусть они не такие важные… с точки зрения государства, но нам всем наши личные проблемы ближе, не так ли?.. Кстати, прекрасное вино! Это местное?
Он кивнул.
— Да, хотя нам и трудно его выращивать, лето слишком короткое.
— Тем больших похвал заслуживают его создатели, — сказал я с чувством. — У вас очень трудолюбивые подданные, ваше величество!.. Это прежде всего говорит о мудром правлении местного короля. Не подскажете его имя?
Он сдержанно улыбнулся.
— Вы мне льстите. Все, что я делаю, это стараюсь не допустить мятежей и междоусобиц. А народ все делает сам.
— Если ему не мешать, — произнесла королева, — он способен на многое.
Я посмотрел искоса, произнесла важно и напыщенно, явно где-то услышала и запомнила, но дело в том, что все, что знаем, мы где-то услышали, вот только чаще всего запоминаем такую хрень, что самим стыдно, а еще хуже, что и повторяем хрень, а не мудрые мысли.
— Ваше величество, — сказал я почтительно, — как хорошо сказано! Я просто завидую вашему супругу.
Она полыценно улыбнулась.
— Еще вина?
Я покачал головой.
— Спасибо, довольно. Как быстро зимой наступает ночь! Пожалуй, я лучше рухну пораньше в постель, чтобы отбыть сразу на рассвете.
Король заметил осторожно:
— Если буря утихнет. А то в это время года обычно бушует неделями. Иные крестьянские хатки на краю сел заметает по самые крыши! Приходится прорывать норы…
— Ужас, — пробормотал я.
В покоях, отведенных мне, центральное место занимает все-таки не кровать, а стол, массивный и добротный. На нем чернильница, стаканчик с гусиными перьями, стопка бумаг, уважают в госте возможность оказаться умным, что не сразу завалится в сапогах на ложе, а сперва сядет за стол и запишет свои впечатления.
Записывать я ничего не стал, обойдутся, все-таки сразу пошел к кровати, сел на край и начал стаскивать сапоги, цепляя носком одного за задник другого.
Бобик, расположившись на ковре посреди комнаты, приоткрыл глаз, зевнул и захрапел снова.
По ту сторону двери иногда слышатся шаги, там наверняка удвоили стражу, что и понятно, а обоснование простое: такого ценного гостя нужно оберегать.
Когда я начал расстегивать поясной ремень, снова послышались шаги. Дверь тихонько приоткрылась, в полутьме через порог переступила женщина в длинном до пола плаще и с широким капюшоном, что скрывает лицо, виден только подбородок.
Бобик снова приоткрыл один глаз, но голову приподнимать не стал.
Дверь закрылась за спиной женщины, она сделала три осторожных шага вперед, медленно и грациозно подняла капюшон с лица, а затем уже достаточно небрежно отбросила на плечи.
