– Правильный подход, – одобрила Кэроу и развернулась к кадильницам.
В лучшем случае удастся провести дюжину воскрешений, и то на самый оптимистический подсчет. Поэтому вставал вопрос: кто? Чьей душе сегодня повезет?
Кэроу размышляла, водя рукой по кадильницам, сортируя их по группам. «Да», «возможно», «о, Иисусе милосердный, вот уж без кого обойдемся». Новые копии таких бунтарей, как Лиссет, или монстров вроде Резака не требуются. Ей нужны солдаты с представлениями о чести, которые смогли бы воспринять новую цель и не бунтовать на каждом шагу. В некоторых случаях вариант выбора был очевиден, но она все равно медлила, обдумывая, как все пройдет.
Балиэрос, Искандер, Минас, Вийя и Азай. Бывшая команда Зири. Солдаты, нарушившие приказ Волка, отказавшиеся убивать гражданское население в поселениях серафимов. Вместо этого они отправились во Внутренние земли и умерли, защищая собственный народ. Сильные, сведущие, пользующиеся уважением – но приказу Волка они так и не подчинились. Не покажется ли их воскрешение подозрительным; не станет ли еще одной гирькой на чаше весов того, что никогда бы не сделал Белый Волк?
Может, и так. Но Кэроу хотела воскресить именно их – себя-то зачем обманывать? А еще Амзаллага и Живых Теней – хотя это уж будет чересчур. Кадильницы с их душами пусть лежат до более подходящего времени. Она вернет их к жизни сразу, как только сможет.
Команду Балиэроса Кэроу положила в кучку «да». Кроме них здесь была еще шестая душа. Тронувшая ее сердце, словно луч света, пробившийся сквозь гущу деревьев. Они не были знакомы лично, тем не менее она хорошо помнила, как Зири отзывался о юном дашнаге: мальчишке, отправившемся в битву и погибшем вместе с остальными.
Отбирать для воскрешения перед страшной битвой необученного юнца было неразумно, но Кэроу почему-то это сделала, будто бросая вызов рациональному. «Выбор воскресителя». Она представила, как использует эту формулировку, объясняя свои действия язвительной стерве Лиссет, корове в следующем воплощении. «Ты хочешь об этом поговорить?»
Так или иначе, дашнагу не суждено воскреснуть мальчишкой. У Кэроу не было зубов соответствующего возраста, а даже если бы и были, – в битве юнцам не место. Поэтому Рафу предстояло обнаружить, что он полностью вырос и обрел крылья, – вернувшись к жизни в глухой пещере в дружной компании фантомов и серафимов.
Его ждет интересный день. Часть собственного разума твердила Кэроу, что не стоит так делать, но что-то внутри настаивало – так будет правильно. Дашнаги – грозный род, даже зловещий, однако в данном случае значение имела не видовая принадлежность, а чистота души. Клинок света. Честь и новая цель.
– Все! – сказала она помощникам. – Поехали!
Время летело. Где-то на середине зашел Тьяго. Кэроу видела, что он только что побывал в купальне и вымылся: засохшая кровь больше не осыпалась бурыми крошками, раны исцелились. Он помог Кэроу заплатить дань болью, и на их руках расцвели новые кровоподтеки – взамен тех, которые исцелила вода.
Через шесть часов девять тел вышли из небытия; пора было передохнуть. Помимо всего прочего, места для новых фантомов уже не оставалось: эти девять заполнили все помещение. К тому же усталость привела Кэроу в полусонное состояние. Мысли ворочались медленно и вязко.
Вероятно, Зузана испытывала то же самое.
– Полцарства за кофе, – пробормотала она, в молитвенном жесте вознося руки к потолку пещеры.
Однако, когда в следующую секунду Исса внесла чай, Зузана начала капризничать.
– Кофе, я просила кофе, – обратилась она к потолку, как если бы Вселенная служила официантом, который ошибся с заказом.
Они пили чай, молча рассматривая свою работу. Девять готовых тел, осталось только перенести в них души. Эту часть работы Кэроу доверила Мику и Зузане, поскольку у нее самой дрожали руки и каждое движение вызывало боль и дрожь мускулов, так что о хорошей координации не приходилось и говорить. Они с Тьяго прислонились к стене и наблюдали, как Зузана проходит вдоль линии новых тел, помещая щепотку ладана на бровь каждого.
– Ты предложил? – спросила она у Волка.
Он кивнул.
– Они посовещались и в конце концов согласились. Как будто сделали нам одолжение. Вроде как «мы согласны есть вашу еду, но не ждите, что мы будем делать это с удовольствием».
– Они так сказали?
– Не так пространно.
– Гордецы, – заключила Кэроу. – Могут изображать что угодно, но им понравится, точно.
Это была ее мысль, небольшой шажок навстречу: поделиться с серафимами едой. Кто-то, Элион или Бриафос, обмолвился на совете, что Незаконнорожденные, покинувшие Империю в страшной спешке, уже истратили те небольшие запасы пищи, которые смогли с собой захватить. Постановка на продовольствие такого отряда – трех сотен воинов – истощала запасы химер, но это был жест солидарности во имя союза. Едим вместе и голодаем вместе. Вместе.
А может быть, когда-нибудь и обоснуемся вместе. Живые творения в живом мире. Почему нет?
Щелчок зажигалки – простенькой красной пластиковой зажигалки с забавной мультяшной мордочкой на корпусе, которая только подчеркивала серьезность происходящего, – и Зузана, шагая вдоль ряда тел, подожгла пирамидки ладана. Такой же, как в мастерской Бримстоуна, запах медленно заполнил комнату, и сначала Ютем, а за ним и другие, ожили.
Кэроу испытывала сложные чувства. Гордость за себя и за подругу. Тела были сильными, хорошо сложенными; ничего чудовищного или нарочито огромного, как случалось, когда она проводила воскрешения в касбе. Не воплощенный кошмар – живые существа, куда более в стиле Бримстоуна.
Она почувствовала тоску и страстное желание оказаться с ним рядом.
И еще горечь.
Здесь и сейчас лежала добавка. Новое мясо, добавка в миски жрущих монстров. Новая еда для перемалывающих зубов войны.
Просто живые создания живого мира. И сейчас, глядя, как они зашевелились, приходя в себя, Кэроу подумала: а может ли это стать правдой?
28
Любовница ангела, любовник твари
Наступило время обеда, который химеры разделили с ангелами. Незаконнорожденные уже собрались в большом зале, и эхо металось под сводами пещеры, разнося голоса. Они заняли дальнюю часть помещения, оставив другую половину для химер. Вместе, да не совсем, как будто на середине зала нарисована черта.
Внесли еду, огромные миски кускуса, сдобренного миндалем и кусочками овощей и абрикосов. Оставшихся цыплят тоже распределили на всех, так что курятина присутствовала в еде скорее не вкусом, а запахом. А еще были лепешки, испеченные на горячих камнях, – столько хлеба одновременно Кэроу в жизни не видела. Однако это гигантское количество еды разделили моментально, а съели еще быстрее.
