– Вряд ли. Уровень развития транспорта и связи не позволит им сконцентрировать в одном месте больше двадцати-тридцати тысяч. Но даже и эта армия для нас может оказаться фатальной. Я конечно могущественный маг, но у всего есть пределы. Разверзнуть землю, дабы она поглотила врагов мне не под силу.
– Тридцать тысяч… – медленно произнесла Морриган, пробуя на вкус эти слова.
– Даже если придет десять тысяч, нам от этого станет не сильно легче. Кроме того, не забывай о неживых существах и магах.
– В каком смысле?
– В распоряжении архонта имеется огромное количество магов. Не безумное, конечно, но несколько сотен, а то и тысячу, он наберет легко. А это значит, что в его возможностях будет призвать слабых демонов в виде, например, каких-нибудь скелетов. Я не исключаю призвания еще каких-нибудь гадостей пострашнее. Кроме того, в Империи много големов старой закваски. Думаю, сотни две-три. А это уже весьма серьезно. Не говоря уже о том, что для войны такая могущественная коалиция может привлечь и каких-нибудь прирученных или очарованных животных. В общем – проблем будет много. Очень много.
– Но зачем им тебя уничтожать? Ведь они именно это хотят сделать!
– Я для них чрезвычайно неудобен. Всем им. Могущественный, независимый маг, имеющий армию, твердыню и достаточно обширные ресурсы для них всех чрезвычайно опасен, ибо неуправляем и непредсказуем. Это мина, которая может привести к изменению геополитических раскладов.
– Чего? – Удивилась Морриган.
– Геополитика – это политика в масштабах всего мира, в которой учитываются только тенденции и детали, имеющие общемировое значение.
– Испугались за свои престолы?
– Не исключаю.
– Какая-то тупиковая ситуация получается… нам только бежать и остается.
– Почему же?
– А как ты планируешь сражаться против такой грандиозной армии?
– Можно помозговать. Но одно совершенно точно – играть будем от обороны. В открытом поле они нас сомнут как тиски скорлупу.
– Поэтому нам нужно как можно скорее закругляться с этой игрой и начинать серьезно готовиться к войне, ибо времени у нас осталось мало. Год, может быть полтора или два. Вряд ли больше.
– Как думаешь, моя мама поможет нам? – Спросил Морриган спустя небольшую паузу.
– И не только она. Думаю, мы нормально поиграем с этими вояками. Выиграть, может и не выиграем, но к миру сведем. По крайней мере, я на это надеюсь.
Преподобная мать-хранительница бездыханно сидела в своем кресле и стеклянными глазами смотрела на мир.
– Зачем? – Совершенно невозмутимо спросил гроссмейстер храмовников, глядя на юную особу в рясе.
– Она отказывалась выступить единым фронтом с Империей против этого богопротивного создания.
– Она была в своем праве, – сказал Рамирэс, сверкнув холодными глазами. – И ты должна была подчинится. Разве нет? Или я ошибаюсь и клятва, данная тобой, не подразумевает подобной ситуации?
– Подразумевает, – слегка потерялась Элисандра. – Но на то были обстоятельства.
– Безусловно. – Понимающе кивнул Рамирэс. – Стать самой молодой преподобной матерью, держащей в своих руках всю церковь Света – самое что ни на есть важное обстоятельство.
– Нет! – Элисандра весьма эффектно возмутилась. – Я легко уступлю престол любой достойной служительнице церкви. Ведь ты знаешь это не хуже меня.
– Тогда что тебя подвигло на это преступление? Жажда личной мести? Ведь Дален Амелл никакой серьезной опасности для святого престола не представляет. Мало того – он с ним активно сотрудничает, укрепляя наше влияние в Ферелдене.
– Это не так. В последнее время он распустил один очень опасных слух…
– О том, что он дракон? – Улыбнулся Рамирэс.
– Да.
– Так публично он его так и не подтвердил. Просто улыбается и все, посмеиваясь над шутниками.
– Не в этом дело. Слух пущен. А его успешность в делах сделает все намного лучше, чем публичные признания. Ты понимаешь, что народ его признает проснувшимся драконом?
– Ты так уверенно об этом говоришь?
– Сэр Эзингер докладывал…
– Сэр Эзингер пытается отомстить за гибель своей тайной жены! – Резко перебил девушку гроссмейстер.
– Что?!
– Сестерция, погибшая при Грифингаре, была не только магистром Империи, весьма заслуженным, хочу заметить, но и женой сэра Эзингера. Мало того, у них есть дети. Или ты думаешь, почему он так хорошо ладил с архонтом и магами?
– Вы это и раньше знали?!
– Конечно. Пока нам было это выгодно, мы закрывали глаза на подобные вывихи. Но сейчас, когда он ослеплен чувством мести, нам нельзя забывать о такой детали.
– Хм… – Элисандра растеряно посмотрела на спокойное лицо гроссмейстера и спустя мгновение выронила кинжал и испуганно сделала два шага назад. – Вы меня убьете?
– Надо бы. – Усмехнулся Рамирэс. – Никогда не думал, что из тебя вырастет подобная мерзость.
– Сэр…
– Ты хочешь оправдываться дальше?
– Но…
– Ты совершила преступление, которое нельзя иначе квалифицировать как нарушение клятвы и предательство, сопряженное с убийством своего сюзерена. Тебя ждет не просто холодное железо. Нет. Порядки тебе знакомы самой. – Усмешка на лице гроссмейстера стала еще более мечтательной.
– Рамирэс!
– Что, Рамирэс? Я никогда не пойду на предательство. Зачем мне это? Что я получу с того?
– Я ведь тебе нравлюсь?
– И что? За красивые глаза подставлять свою голову? Ты в своем уме?
– Зачем же только глаза? – Уже с легким элементом томности сказала Элисандра и достаточно быстрым движением скинула с себя рясу, под которой было тонкое, практически прозрачное шелковое белье, и интригующе красивое молодое женское тело.
– Храмовнику и преподобной матери нельзя состоять…
– Мы вправе поменять это правило. Ведь это в наших силах?
– Хм. – Сказал Рамирэс, оценивающе рассматривая весьма и весьма красивое тело Элисандры. – В наших.
– И у тебя есть на примете тайные парочки, которые нас поддержат?
– Есть.
– Вот и отлично, – сказала Элисандра, и, плавно покачивая бедрами, направилась к нему. – Решайся. Где ты еще найдешь себе такую женщину? – Гроссмейстер не сопротивлялся ее приближению. И даже обнял ее сам, прижимая к себе. Однако меча не выпускал.
– Ты даже не представляешь, как активно мое желание тебя убить, борется с похотью. Такая змея… – покачал он слегка головой. – У меня даже руки слегка подрагивают, порываясь заломить тебе голову и перерезать горло.
