– Я никогда бы не поднял руки на своего собрата в мире грабежа и разбоя, ничей клинок не преградил бы тебе дорогу. Орёл не клюёт орла…
– Вот и ладушки, – буркнул Лев, – а я сваливаю.
– Не спеши, чужеземец, ты оскорбил мою жену!
– Я извинился.
– В пустыне не знают такого слова…
Свист дамасской стали наш храбрец услышал, уже лёжа на песке. Неведомая сила воровской интуиции бросила его наземь за мгновение до коварного удара в спину. «Коршуны» взревели от ярости и восхищения, неравная дуэль началась без предупреждения или галантных шарканий ножкой.
Кривой ятаган Халифа бешено пластал холодный воздух ночи, главарь явно забавлялся со своей жертвой, шутя гоняя Оболенского по кругу. Хохотали разбойники, истерично визжала девица, похожая на Джамилю, звёзды испуганно жались к щербатой луне, друзья были далеко, а смерть близко… Нельзя сказать, что Лев просто испугался, скорее он был даже раздосадован. Поэтому ругал напропалую всех подряд:
– Пустыня – долбаная, мужики – дебильные, тётки – шизанутые, порядки – уродские… Не хочу, блин, жить на Востоке!
– Верно, чужеземец, тебе здесь не выжить… – хищно подтвердил главарь, и его клинок плашмя лёг на плечо загнанного Оболенского. Холодное лезвие щекотнуло шею побледневшего умника… – Ты храбро дрался и умрёшь как мужчина!
– Н-но… я и подраться-то толком не успел… может…
– Прощай, Багдадский вор.
Последние слова разбойника утонули в неповторимом рёве ущемлённого судьбой верблюда. Не каждый опытный караванщик знает, куда надо правильно ткнуть это флегматичное животное, чтобы в один миг превратить его в сумасшедшего двугорбого дьявола! Судя по тому, как разом присели бандиты, чужеземец, оскорбивший жену их главаря, не интересовал уже никого…
– Лёвушка-а, я спасу тебя-а!!! – взлетел в небо серебряный голосок весёлой вдовы.
В круг костра ворвался психованный верблюд с неуравновешенной всадницей на борту. На их пути не выросла стена клинков и отважных восточных парней, готовых грудью стать (читай, костьми лечь!) на защиту любимого начальника. Наоборот, все как-то разом отметили нездоровое выражение хищного возбуждения на морде лица верблюда и сиганули в разные стороны…
– Стоять, дети шакалов! – перепуганно взвыл Халиф, грозя ятаганом вослед разбегающимся товарищам по грабежу. Зря… к Оболенскому стоило бы относиться с большим вниманием и не спускать с него глаз. Главарь наверняка поставил себе такую заметочку на будущее, когда пудовый кулак Багдадского вора заставил его взлететь вверх пятками!
– Ко мне, любимый! – крикнула храбрая Джамиля, протягивая руку. Лев с разбегу взлетел на здоровущего верблюда, но опыта у него было маловато, и красивой посадки не получилось…
Хрупкая восточная девушка уверенно подтянула сползающего русского мужика, устроила меж горбов на манер багажа и с размаху врезала верблюду палкой по ушам. Негуманно, согласен… но обалдевшее от такого обращения животное метко плюнуло в приподнимающегося главаря и с удовольствием погоняло остальных бандитов по растерзанному лагерю. Образно выражаясь, от «коршунов пустыни» летели пух и перья…
– Как ты меня нашла-а-а?! – подпрыгивая на пузе, нежно вопрошал Оболенский.
– Потому что я тебя искала, – не совсем впопад отвечала юная вдова, лучась от гордости. – Ты столько раз спасал меня от всех-всех-всех, что Аллах даровал мне возможность отплатить тебе тем же!
– Я… уплачу свои долги-и…
– Конечно, о неутомимый мой, и я даже знаю как!
Сбесившийся верблюд успокоился только тогда, когда загнал за самый далёкий бархан самого последнего разбойника. Льву не удалось украсть караван, но так или иначе косвенным образом он поспособствовал избавлению караванных путей от оголтелого бандитизма. Хотя с этим утверждением можно и поспорить…
А репка напряглась и утянула к себе под землю и дедку, и бабку, и внучку, и Жучку…
По сценарию С. Кинга
… – Не верю…
– Ой, мама, тоже мне Станиславский нашёлся! Ты в свою тетрадь посмотри, что ты там пишешь?!
– Твоё враньё.
– Моё вра… Я говорю не что, а ЧТО?! Там же понять ничего нельзя, в твоих каракулях… Я бы, знаешь ли, тоже не доверял человеку, пишущему от руки как кура-гриль лапой! Не верит он, Аллаха бы постыдился…
– Но, Лев, пойми, читатель первым ухватит меня за шиворот, если я не смогу внятно объяснить, где шлялась твоя Джамиля почти полные сутки и как она так вовремя объявилась, чтобы спасти тебя, ненаглядного?
– А тебе завидно, да? Вай мэ, Андрюха, ну откуда я знаю?! По пустыне на верблюде своём каталась, озоном дышала, загорала без паранджи в некурортной зоне, мало ли… Увидела огни за барханом, плача ринулась к людям, а видит, что там я весь бьюсь в неравной схватке, ну и поспособствовала! Чё удивительного-то?! Восточные девушки, они знаешь какие… о-го-го! Если очень надо, так и «слона на скаку остановит, в горящую юрту войдёт…» и «посмотрит – рублём… нет, дирхемом одарит»! Ну, пятнадцатью таньга точно, в любом случае…
– А верблюд? Что, вот так вся банда убежала от одного ненормального верблюда?! Не верю…
– Да?! А ты этих гангстеров двугорбых в ярости видел? Это ж неуправляемый бронетранспортёр со свихнувшимся компьютером – прёт вперёд не глядя, кусается, как зараза, плюёт навылет и ногами бьёт так, что Джеки Чану в пьяном сне не снилось! Среднеазиатский кошмар агрессивного радиуса действия. Будь в иракской армии двадцать шесть таких верблюдов – хренушки бы их американцы забомбили!
Я устал с ним спорить. В конце концов, особо привередливым книгочеям и критикам ничего не стоит выцепить через Интернет адрес Оболенского и потребовать ответа у него лично. Хотя я бы не советовал… Некоторые уже пробовали, и ныне они глухи на одно ухо. Мат Оболенского имеет специфическую тенденцию оглушать навязчивого любопытствующего без всякой надежды на исцеление. А лезут с вопросами в основном экзальтированные дамы или субтильные девицы – на них действует вдвойне. Давайте лучше вернёмся к нашему повествованию…
…В общем, выбрались они в полном соответствии с законами жанра: в погоню никто не попёрся (дураки кончились!), главарь Халиф от обиды дал по морде жене (когда выплыл из верблюжьего плевка!), а поперёк дороги при свете луны возник, как шайтан из-под саксаула, отчаянный домулло с белым платком перемирия в руках и боевым ослом на взводе:
– Остановись, о доблестнейшая из женщин! Не везёшь ли ты на горбу своей домашней скотины моего драгоценнейшего друга, Льва Оболенского?!
– Ой, а это точно вы? – удивилась вдова, лихо натягивая поводья.
– Точно я, клянусь Аллахом и мощами святого Хызра, – громко подтвердил Насреддин, профессионально уворачиваясь от плюющего верблюда. – Вы позволите опустить на землю это семя греха и любовь моего сердца? Сползай, противный…
