На стол подали рыбу с овощами, легкое белое вино и домашний сыр. Однако ужинать совсем расхотелось. Он с большим удовольствием съел бы мяса, вместо того, чтобы усиленно орудовать приборами, пытаясь отделить рыбу от мелких костей, а вместо вина выпил бы пива в какой-нибудь простой харчевне, где на его внешний вид никто не обратил бы внимания.
— Вы, верно, успели отобедать в дороге, раз ничего не едите? — Адияр дружелюбно глядел на хмурого приезжего.
— Просто не люблю рыбу.
— Но, это излюбленное блюдо аркаланцев! Так, как готовят рыбу здесь, Вы не попробуете нигде!
— Я же сказал, — процедил Коля, — я ее не люблю.
И отодвинул от себя тарелку.
— Адияр хотел как лучше, — вступилась за него Эдель.
— Право, не стоит, — расплылся в улыбке купец, — если он не хочет…
— Тут дело в уважении, — настаивала вельтка, — Вы радушно приняли нас на судно, Вы посоветовали нам эту гостиницу, показали нам местные достопримечательности, магазины, а теперь пригласили на ужин.
— Не знал, что ужин организовал Адияр, — сверкнул глазами Николай.
— А…ммм… Кайл, мы не могли тебя предупредить раньше, но как раз собирались сказать, — пробормотал Эрик.
— Кайл, в самом деле, для меня большая честь пригласить вас всех на ужин! — воскликнул купец.
— Интересно, отчего это? — молодой человек насторожился, не зная, в какие именно подробности оказался посвященным Адияр.
— Как отчего! Встретить представителей двух волшебных рас, в наше время редкость! Тем более, что один из них — прекрасная вельтка! — мужчина почтительно склонил голову перед Эдель и поцеловал ее руку.
Коля сжал кулаки, пытаясь ни на что не обращать внимания. Такое с ним происходило впервые, он словно раздвоился в своих чувствах. С одной стороны, он знал, что Адияр хороший человек и никому из них не желает зла. Но то, как тот смотрел на Эдель, с каким обожанием следил за каждым ее жестом, выводило его из себя. Ненависть и ревность зашевелились в душе Николая, затуманивая его разум, заставляя пробудиться то, что скрывалось в самых глубоких тайниках сердца.
Кровь зашумела в ушах, руки задрожали, а взгляд начала заволакивать черная дымка.
«Так всегда бывает» — зашипел уже знакомый голос в голове, — «ты рисковал своей жизнью, ты уводил от них опасность, и что же ты получил взамен? Твои друзья забыли о тебе, а та, которую ты любишь, заигрывает с другим!»
Сквозь накрывшую его пелену Коля смотрел, как Эдель улыбается и что-то говорит Адияру, как тот придвигается ближе к ней, чтобы что-то прошептать на ухо, как она смеется в ответ.
«Посмотри на нее, внимательнее! Как она ведет себя с ним! Она же говорила, что ненавидит всех людей, однако бросилась защищать жалкого купчишку, когда ты отказался от ужина. Они все тебя предали!»
Судорожно вздохнув, Николай схватился за край стола, пытаясь прогнать просыпавшегося гворра. Принявшись рассматривать тарелку с ужином, он старался не слушать увещевания этой твари.
«А хочешь, мы покажем, кто здесь хозяин? Хочешь, все присутствующие человечишки будут умолять о прощении? Те, которые сейчас бросают в твою сторону брезгливые взгляды, будут валяться у тебя в ногах? А девчонка никогда не посмеет больше злить тебя!»
Еще мгновение, и он бы поддался соблазну. Поставить на место чванливых и высокомерных людишек, стереть масленый взгляд Адияра, коим он одаривает Эдель, проучить их всех. Он посмотрел на Грейда и Эрика. Мальчик испуганно следил за меняющимся поведением друга, а меррил вдруг встал с места, схватил Колю за руку и потащил за собой в сторону открытой балконной двери. Оставшиеся за столом удивленно следили за действиями Грейда, но ничего не сказали.
Меррил вытолкал Николая на свежий воздух, и, закрыв за собой дверь, внезапно влепил другу пощечину. А следом еще одну, не давая тому времени сориентироваться во времени и в пространстве. Потом схватил его за грудки и, хорошенько тряхнув, проскрежетал:
— Гракх тебя подери! Решил здесь устроить кровавую бойню?
Оплеухи Грейда и звук его голоса подействовали. В голове стало понемногу проясняться, ненависть начала улетучиваться, а с ней и пытавшийся вновь обрести свободу гворр. Мир снова обрел свои краски, и Коля обессилено сполз по стенке на пол, пряча лицо в колени, сжимая руками виски, пытаясь унять внезапно разыгравшуюся головную боль.
— Ну, ты как? Пришел в себя? — меррил опустился рядом на колени.
Тот смог лишь кивнуть. Появление гворра давало о себе знать, тело сковывала слабость, мысли путались, а душу терзало ощущение собственной вины. Он поставил под удар всех, кто находился этим вечером в ресторане, да и кто знает, как далеко смог бы зайти, выпустив жуткое, черное «Я» на волю.
Некоторое время оба сидели молча, прислонившись к стене увитого плющом балкона, и дышали теплым морским бризом. Когда боль, бьющаяся в висках, немного отступила, Коля вновь обрел способность говорить:
— Спасибо, — прохрипел он и не узнал собственного голоса.
— За что? — хмыкнул Грейд, — за то, что ударил тебя? Прости, кстати, но я не видел другого выхода.
— Ничего. Твоя пощечина меня несколько отрезвила.
— Какая муха тебя укусила? Я видел тебя таким только однажды и, признаюсь, хватило мне на всю жизнь.
Коля нахмурился. После той резни, которую он учинил в разбойничьем лагере, данная тема старательно им обходилась, и его друзья до сих пор не знали, в чем же заключалась истинная причина.
— Помнишь, я тебе рассказывал, как вселился в тело гворра?
— Когда ты покалечил Фаридара?
— Да. И как частица той самой птицы осталось в моем сердце?
— Да, — кивнул Грейд, — только не пойму, к чему ты ведешь?
— А к тому, что теперь, каждый раз, когда я кого-то начинаю сильно ненавидеть, он рвется на волю.
— Кто?
— Гворр, — Коля старался не смотреть другу в глаза, стыдясь своей темной сущности.
— Я предполагал нечто подобное, но, думаю, причина не только в ненависти. Иначе мерзкое существо уже взяло бы над тобой верх.
— Зришь в корень, как всегда — Коля не уставал поражаться прозорливости своего друга, — тут дело в другом.
— Точнее, в другой, — поправил его меррил.
— Что, — он тяжело вздохнул, — так заметно?
— Вообще-то, да.
— Спасибо, успокоил.
— Тебе нечего стеснятся своих чувств, а давно стоило бы признаться ей.
— В чем?
— Что любишь ее.
Помрачнев, Коля, встал и оперся спиной о парапет.
— Все слишком сложно. И с каждым днем становится все сложнее. Да и вообще, имею ли я право любить ее? А? Как можно жить с человеком, который в любой момент может превратиться в чудовище, только из-за того, что кому-нибудь захочется сделать ей при мне комплимент?
