— Есть контакт! — с восторгом крикнул охотник.
Девушка выхватила жезл, но призрака и след простыл. Рогатинка замерла, лишь пыль медленно опускалась с потолка.
— Ушел. Зато ясно, что именно ему не нравится. Сценарий Роуз!
Целительница усмехнулась:
— Да уж, Анна может собой гордиться. Ее писанина бесит не только живых, но и мертвых!
Писательница сидела рядом с домом головы в глубоком плетеном кресле. На столике — стакан холодного молока, в руках — блокнот и карандаш. Наверное, трудится над очередным шедевром, подумал Герберт.
— Госпожа Роуз, — начал было охотник.
— Хотите автографы — купите книжки, ребята.
— Да нет, мы по другому поводу…
— То есть, вы не хотите автографы? Не желаете на память подпись самой известной писательницы Элайны? Или вам жалко денег? Или вы не любите творчество той, кто скинула мужиков с литературного Олимпа и дала дорогу тысячам юных нежных дарований?
— Госпожа Роуз, а от зависти к вам никто не умирал? — хмыкнула Герда.
— Не знаю. Вполне вероятно. И не только потому, что я лучше всех владею пером. Моя красота ослепляет. Ах, знали бы вы, детки, кто оббивал пороги моих домов. Богатые купцы, знатные лорды, бургомистры… И все получали от ворот поворот. Но разве могут эти разбитые безответной любовью страдальцы строить мне козни? Да они будут тапочки в зубах приносить, если я щелкну пальцами!
— Мы очень за вас рады, — едва сдерживаясь, ответил Герберт. — Но достоверно известно, что призрак реагирует именно на ваш вариант спектакля.
— Не бывает никаких призраков, — Анна скривила губы. — Бабкины байки.
Герда пихнула локтем товарища и шепнула — достаточно громком, чтобы собеседница услышала:
— У нас в тюрьме все еще сидит Каспер. Может выпустим?
— Слишком рискованно. Лови его потом. Госпожа Роуз!
— Да?
— А почему бы вам не сыграть Юлию на следующей репетиции?
Писательница смерила Герберта хищным взглядом.
— Не интересно. Ты слишком молод. Хотя… — Анна мечтательно закатила глаза. — Можно попробовать. Ждите в театре, я скоро приду.
— Если ты ее поцелуешь — я тебя убью, — как бы невзначай сказала Герда, когда охотники подошли к сараю.
Артефактор рассмеялся.
— Не переживай. Видимо, призраку не нравится именно этот момент.
— А как я его замечу? Ведь он невидимый!
Герберт протянул девушке веточку омелы.
— Используй ее как прицел. Уложи жезл на рогатинку и следи за прутьями. Куда покажут — туда и бей.
Как вскоре выяснилось, кому-то удалось подслушать разговор с писательницей. У сцены собралась почти вся деревня, чтобы поглядеть на игру старой ведьмы. Анне такой расклад пришелся весьма по нраву. Она вырядилась в простецкий крестьянский сарафан и вышагивала перед толпой словно король перед войском.
Народ в большинстве своем тихо хихикал и перешептывался, но Роуз этого не замечала. Или делала вид, что не замечает, продолжая красоваться перед селянами.
На сцену вышел Герберт с ловушкой в руках. Лег посреди сарая, устройство разместил на животе. Если что, будет куда пристроить зловредного духа.
Борис произнес вступительную речь, зрители одарили актеров легкими аплодисментами. Репетиция началась.
Анна выжимала все возможное из своего скудного таланта. То заламывала руки, то размахивала ими, причитала и охала на всю округу. Герберту стоило большого труда не рассмеяться как конь от всех этих высокопарных и пошлых речей. Впрочем, ледяной взгляд спрятавшейся в углу Герды мигом отбивал всякое желание веселиться.
Девушка сжимала жезл словно копье — того и гляди метнет. А оно острое, зачарованное — не только призраку мало не покажется.
— Ох! Как же я посмотрю в глаза отцу и матушке?! Но я не могу сопротивляться этой тяге! Простите меня все, ибо не уберечься мне от греха! — завыла Роуз и бухнулась на колени. — Иди же ко мне, мой сладкий…
Герберт не знал, что лучше: смерть от разъяренного призрака или поцелуй сорокалетней надменной графоманки. К счастью, дух пришел на помощь как раз вовремя. На сарай налетел такой поток ветра, что с крыши сорвалось несколько черепиц. Вмиг похолодало, изо ртов собравшихся повалил густой пар. Призрака по-прежнему нигде не было видно, однако рогатинка сработала как надо.
Воздух прорезал яркий луч, раздался громкий вскрик, и над сценой показалась прозрачная фигура. Старик в старомодном черном камзоле, с длиннющей черной бородой. На остром лице сперва читалось искреннее недоумение, сменившееся лютой злобой. Крестьяне с криками разбежались кто куда, лишь голова остался на месте.
— А ну отпусти меня, соплячка! — заорало привидение.
— Прадедушка Вильям! — выдохнул Борис. — Как же так?
— Это я у тебя хочу спросить, правнук! — дух упер кулаки в бока. — Почто позволяешь этой ведьме портить мою историю! Сколько можно переделывать ее на разный лад! Чем она вам всем не понравилась?!
— Прадедушка… — староста опустился на колени и прижал к груди шляпу. — Прости меня…
— Гони взашей эту новомодную девку! И не позволяй никому глумиться над первоисточником! Сыну своему так скажи, а он пусть своему передаст! Не то я снова вернусь, и месть моя будет страшна!
Привидение бесследно испарилось. Сразу потеплело, да и дышать стало как-то свободнее. Герда спрятала посох в ножны и глубоко вздохнула.
Охотники пробыли в Хлебном до утра. Посмотрели репетицию оригинальной версии (Юлию и Романа играли незнакомые крестьяне). Герберт от души повеселился, а Герда едва не пустила слезу. На вопрос, что случилось, был получен следующий ответ:
— Мужлан ты бесчувственный. Неудивительно, что книги Роуз не любишь. Ты просто не можешь их понять!
Артефактор спорить не стал.
А утром, после спокойной ночи в мягких постелях, напарники покатили дальше. Анну они больше не видели, но случайно узнали название ее новой книги: «Замуж за привидение».
История одиннадцатая. Нерешенные проблемы
— Что ты там опять рисуешь? — спросила Герда.
Настал черед девушки править каретой, но это занятие ей быстро наскучило. Вместо дороги она то и дело глядела по сторонам или приставала к напарнику.
— Да все эмблему. Вот, оцени.
С листа пергамента глядело зубасто-глазастое страшило в капюшоне.
— Никуда не годится, — хмыкнула охотница.
— Почему это? Разве не похоже на злобного призрака?
— А разве все привидения злобные? Отнюдь. И уж точно не все выглядят такими уродами. Вдруг кому-то понадобиться упокоить душу ребенка или любимого дедушки? Подержи-ка вожжи.
