– Я видел сон об этом... – еле выдавил я, опасаясь его насмешек. – Прошлой ночью. Я видел Гунтера с этой самой раной и он кое-что сказал мне... – мой голос сорвался.
Гарретт разом весь подобрался, в его взгляде не было и тени насмешки или недоверия. Набравшись мужества, я рассказывал дальше:
– Он сказал, что он Священник и что я должен защитить Камень... ну или что-то вроде этого. А потом я спасался бегством от чего-то ужасного.
– Это первый сон такого рода?
– Да ... хвала Строителю.
– Хммм... – встав, он поглядел в свои записи. – „хален“ – Священник...
Я сразу же вспомнил об переводе этого слова Самуэлем.
– Что бы это значило?
– Если твой сон был вещим, и Гунтер тот самый Священник, то другие тоже должны стать жертвами... шестеро... Но Змея как-то не подходит сюда, к тому же слово это находится несколько в стороне от остальных. * еще бы она туда подходила
Первое переведенное с таэлина слово было „пять“. Значит, пятеро станут жертвами? А что произойдет после ?
Гарретт, подойдя к столу, отыскал то самое, сделанное им изображение замка из обсидиана. Я встал рядом, рассматривая начерченные на рисунке пять углублений. Задумчиво проведя по листу пальцами, он вдруг схватил перо, соединил четкими штрихами точки между собой, и перед нами возник знакомый символ, выжженый на лбу убитых. И вдруг меня будто осенило. Ведь я уже видел его один раз, когда сопровождал брата Бонифациуса во время его исследований в комнате высоко под крышей нашего монастыря, подавая ему нужные книги. Он был астрологом * а это сочетается? Хотя в Оскверненном соборе тоже был телескоп, типа хобби в свободное от молитв время и проводил долгие часы, наблюдая за ночным небом с помощью странной трубы со множеством линз и отыскивая на нем предзнаменования Строителя.
– Похоже на какое-то созвездие, – сказал я. Гарретт с некоторым удивлением погляел на меня, потом кивнул.
– Ты не глуп, – вот все, что послышалось в ответ, но моя вера в себя сразу же выросла на несколько сантиметров. Я решил, что пойду и поговорю с Торбеном и Дэниелем.
Что и предпринял следующим утром, надев свой неофитский костюм и не взяв в этот раз лук, чтобы он никому (особенно это касалось Крысюка) не бросился в глаза. И вообще настроился на удачу. Гарретт тоже покинул убежище – уладить кое-какие срочные „дела“. Думаю, он решил сбыть товар Бинку или другому скупщику краденого, а потом позаботиться о пище. Я надеялся, что он не угодит в том переулке в лапы ройбеновских громил и успокоил себя мыслью, что ему не привыкать выкарабкиваться из подобных ситуаций. Однако не стоило забывать, что Крысюк наверняка будет мстить за свой позор.
Чем ближе я подходил к монастырю, тем меньше оставалось уверенности в себе. Вечно недовольное лицо Торбена снова и снова появлялось перед глазами. Он никогда бы не доверился мне. Но, может, что-то удастся выведать окольными путями? Кроме того, нужно было придумать правдоподобную историю о причинах моего визита. Может, кошмарный сон сможет в этом помочь.
Я как раз дошел до массивных ворот, когда первые снежинки начали свой безмятежный танец, а небо угрюмо нахмурилось. Стражам возле маленькой проходной двери явно было холодно. Подойдя ближе и услышав знакомое приглушенное бормотание – „Молот принесет нам пламя...“, *импровизация типа я невольно улыбнулся. Возможно, это как-то помогало им согреться. Со всем должным уважением я поприветствовал братьев и они пропустили меня внутрь, когда узнали, что Торбен мой Мастер. Оказавшись в огромном дворе, я замер в немом восхищении. Монастырь был поистине гигантских размеров и такой же древний как сам Город. Высокие стены окружали просторный внутренний двор, где вздымалась навстречу зимнему небу могучая старая церковь. Медленно густеющие снежные хлопья оседали на ее изящных колоннах с изысканно сделанными фронтонами, а отблески теплого света пробивались через овеянные легендами окна из цветного стекла. Прямо позади располагалась во всем своем великолепии знаменитая Библиотека. Это была по сути дела богато украшенная восьмигранная башня, немного ниже и примерно в два раза шире церковной колокольни. Ее высокие, тяжелые ворота охранялись двумя стражами, выглядящими не очень склонными к дружеской беседе. Сразу над аркой находилось огромное круглое окно, чья мозаика изображала легендарного основателя монастыря и предположительно строителя башни Мастера Радомила. * имя-то какое красивое Держа в одной руке молот, а в другой книгу, он стоял на фоне стилизированного очертания Библиотеки, строго взирая сверху на своих последователей. Больше не было видно ни одного окна, но я слыхал, что вся крыша здания была сделана из цветного стекла и днем лучи всевозможных оттенков освещают все этажи, спиралью поднимающиеся вверх. В невероятной вышине виднелся крытый подвестной мост, соединяющий хоры церкви с Библиотекой и наверняка предназначенный только для братьев высшего ранга. Сад был очень просто обустроен и сейчас мало-помалу исчезал под пушистым белым покрывалом. Вблизи стен божьего дома находилось кладбище, некоторые надгробия и мавзолеи с первого взгляда казались весьма древними. Но не было ни одной заброшенной могилы, ведь братья постоянно ухаживали за ними, поэтому даже самые старые письмена еще читались.
Жилые помещения и фабричные здания братьев раположились в каре вокруг церкви. В нашем монастыре была лишь одна маленькая литейня, но тутошняя поражала размерами. Я знал, что для моего Ордена изготовление металлических молотов являлось религиозным обычаем. Ранее это осуществлялось на радость Строителю и для обеспечения братьев привычным для них оружием. Сумасшедшие Механисты со своим пророком-самозванцем Каррасом так повлияли на первоначальную доктрину Ордена, что хаммериты начали использовать свои знания для изготовления других деталей из металла. Ведь это новый чрезвычайно популярный культ лишил Орден многих последователей, так что боевых молотов стало значительно больше чем бойцов. Многие части механизмов, что прежде вытачивались из дерева, теперь отливали из металла. Это было выгодно и экономически – спрос населения на хаммеритскую технику с падением Механистов снова повысился и ее продажа кормила всех нас, ведь не каждый новообращенный был наследником огоромного состояния (как Мартен, к примеру).
Судя по состоянию монастыря, можно было смело утверждать, что Орден сейчас снова находится на пике своего расцвета. Тяжкие испытания последних лет остались в прошлом, многие из братьев-отступников снова были прияты в ряды хаммеритов, а умные учителя нашли новых последователей, таких как я. Однако при всем этом великолепии некая неуверенность не оставляла меня. Хочу ли я вернуться к прежней жизни неофита, когда все будет позади? Ведь так трудно будет расстаться с этой удивительной новообретенной свободой. Мысль о встрече с Мастером Торбеном также не способствовала разрешению диллемы. Выражение его лица жгло воспоминания, маячило в сознании мрачным обелиском, мысленно отделяя мой облик от облика истинного хаммерита.
