К концу пятого дня такого неожиданного отпуска я готова была уже взвыть от безделья. Никогда прежде я не отдыхала так долго и настолько бестолково. Мне было просто нечем заняться. Естественно, я не упустила случая и тщательно переворошила все вещи Луциуса, силясь понять, что за человек стал моим супругом. По-моему, логичное желание, учитывая, что рядом с ним мне предстояло провести неопределенное количество времени, в худшем случае — до смерти кого-то из нас. Но я ничего тем самым не добилась. Как я ни старалась, но не сумела обнаружить ничего примечательного. Костюмы Луциуса были безукоризненны, парфюм — дорог и изыскан, обувь тщательно начищена. Но книг в доме Луциуса я не обнаружила, а следовательно, не понимала, о чем ему нравится читать, никаких памятных вещей или интересных магиснимков у него тоже не было. Понятное дело, я не могла не вспомнить о биографии какой-то известной исторической персоны из прошлого Озерного Края. Ведь, по сути, именно из-за той книжонки и разгорелся весь этот сыр-бор, приведший меня к столь странному замужеству. Но имя того деятеля прошлого давно вылетело из моей памяти, и никаких следов проклятого тома в доме Луциуса я не обнаружила. Интересно, а связаны ли прошлогодние события с нынешним назначением Луциуса в другой мир? Кто знает. Мне оставалось лишь гадать. И без того понятно, что прямой вопрос мой разлюбезный супруг проигнорирует. Да и не стоит лезть не в свое дело. Увы, жизнь слишком часто доказывала мне, что излишнее любопытство до добра не доведет.
Наконец, наступил вечер отъезда. Еще утром Луциус перед уходом на службу предупредил, чтобы я была готова. Мол, завтра с самого раннего утра мы отбываем на Варрий. Это известие застало меня врасплох. Нет, я прекрасно понимала, что вскоре этот день неминуемо придет, но почему-то едва не расплакалась, услышав новость из уст Луциуса. Я была почти уверена, что кабинка межпространственного перемещения будет означать для меня окончательный конец старой жизни. Понимаю, прозвучит глупо, но все-таки во мне еще теплилась надежда, что кто-нибудь найдет меня в этой глуши и спасет. Хотя, с другой стороны — кто бы мог сыграть для меня роль принца на белом драконе? Элмер? Мальчишка, поди, до безумия рад, что выбрался живым из той передряги, и уже думать забыл о том, кто именно спас его. Альтас? Гном предал меня и вряд ли горит желанием когда-нибудь повстречаться. Стефан? Ох, Стефан…
Сердце почему-то начинало учащенно биться каждый раз, когда я вспоминала о Стефане. Странно, с чего вдруг? По сути, нас ничего не связывало. Мы были слишком разными, чтобы иметь глупость рассчитывать на общее будущее. И без того наша пара каким-то чудом продержалась целый год. Не сомневаюсь, что сейчас Стефан отыгрывается за время вынужденной верности, окружив себя целым сонмом поклонниц. Вряд ли ему грозит какая-нибудь опасность со стороны Луциуса. Тот сам признался, что возвращение Стефана на родину было нужно ему лишь для одной цели: чтобы я занервничала и начала делать ошибки, пытаясь как можно быстрее вытащить Элмера из департамента и отправиться спасать своего любовника. Что же, стоит признать, всего этого Луциус добился блестяще!
В общем, не было ничего удивительного в том, что последнюю ночь я, занятая всеми этими треволнениями, практически не спала. Простынь жгла огнем, заставляя меня вертеться, словно уж на сковородке. Подушка давным-давно улетела на пол, не выдержав моих кульбитов, но я даже не пыталась ее поднять. Мне было то холодно, и тогда я натягивала одеяло до самого носа, то бросало в пот, и тогда я откидывала его на ноги. Раздражения придавал тот факт, что рядом размеренно дышал Луциус. Ишь ты как сладко посапывает! Даже обидно.
Было уже далеко за полночь, как вдруг я замерла. В голову ядовитой змеей вползла мысль. А что, если ударить сейчас по Луциусу смертельным заклинанием? Он спит, а значит, не сможет отбить чары. Но почти сразу я с сожалением отказалась от этой идеи. Луциус — универсал. Он просто впитает мое заклинание и преобразует его, пустив на поддержание своих сил. Да и потом, как-то это… подло, что ли.
«Подло? — с сарказмом переспросил меня внутренний голос. — Доминика, ты имеешь дело с жестоким преступником. Скажи, будет ли он мучиться угрызениями совести, если когда-нибудь захочет избавиться от тебя? Нет, не будет. Ты и сама прекрасно понимаешь, что окончательно освободиться от него ты сможешь лишь в одном случае: убив. Иначе он никогда не оставит тебя в покое».
Я медленно втянула в себя воздух и задержала дыхание. Приподнялась и посмотрела на лежащего рядом Луциуса.
Спящий на потолке мотылек изредка шевелил крылышками, выполняя роль ночника. В этом тусклом свете я видела, что на губах Луциуса играла слабая улыбка. Видимо, ему снились хорошие сны. Вертикальная морщина, днем то и дело разламывающая его переносицу, сейчас совсем разгладилась. Ослабела и жесткая линия плотно сомкнутого рта.
«Убить можно не только магией, — продолжал с искушающими интонациями нашептывать внутренний голос. — Убить можно и обычным оружием. Кухонные ножи в этом доме заточены достаточно остро. Один лишь уверенный взмах — и Луциус больше никогда не потревожит тебя. Ты станешь очень счастливой вдовой».
Я с приглушенным шипением выпустила воздух из легких. Глубоко вздохнула и зажмурилась, пытаясь представить, как это будет. Выскользнуть из постели и прямо так — неодетая и босая — прошмыгнуть на кухню. Взять нож по руке. Вернуться и замереть над Луциусом, выбирая место для удара. В сердце лучше не целить. Для этого нужен опыт и сила, чтобы угодить в промежуток между ребрами. Тогда логичнее полоснуть по горлу. Наверное, Луциус начнет метаться, зажимая рану руками. Главное, чтобы в этот момент он не ударил по мне смертельным проклятьем. А возможно, он так ничего и не поймет. Умрет во сне, так и не успев осознать, что роковой удар ему нанесла новоиспеченная жена.
Картина истекающего кровью и умирающего Луциуса оказалась настолько яркой, что я невольно вздрогнула. Осторожно открыла глаза и вздрогнула вновь, на сей раз сильнее, поскольку оказалось, что он внимательно смотрит на меня.
— Налюбовалась?
Вопрос прозвучал слишком громко в тиши спальни. Он наотмашь ударил меня по ушам, и я стыдливо понурилась, словно уличенная в чем-то недостойном. Щеки предательски потеплели от стыда.
— Тебе не надо идти на кухню за ножом, — продолжил Луциус, вколачивая каждое слово в мою повинно склоненную голову. — Вот, держи.
И он перехватил мою ладонь, после чего насильно вложил в нее обжигающе ледяную рукоять кинжала. Крепко сжал свои пальцы поверх моих, не давая мне отбросить оружие подальше.
