На требование Кати «прекращать квасить» она заявила, что пережила стресс и ей надо расслабиться.
– А что такого особенного ты пережила? – поинтересовалась Катя.– Меня, между прочим, тоже похищали.
– Прикинь, у меня до сих пор руки дрожат! И сердце колотится! И вся кожа в пупырышках!
Лейка нацедила себе еще одну рюмку.
– Ну-ка дай сюда! – Катя отобрала у подруги бутылку.– Сопьешься!
– Что я тебе, алкаш какой-нибудь? – возмутилась Лейка.– Пережить бы тебе то же, что и мне, я бы на тебя посмотрела!
– Ты просто замерзла,– сказала Катя.– Оденься. И вообще, что это за стриптиз! Хоть бы шторы задернула.
– Зануда ты, Катька,– вздохнула Лейка.
– Ладно, дело твое,– махнула рукой Катя и удалилась в ванную.
Используя богатую коллекцию пенок и ароматизаторов, Катя сделала из желтой водопроводной воды нечто вполне приемлемое, погрузилась в ванну целиком (хорошо быть маленькой) и закайфовала. Устала все-таки ужасно. Денек выдался, мягко говоря, насыщенный.
Сквозь неплотно закрытую дверь до Кати доносилась музычка, еще какие-то непонятные звуки, потом что-то упало, забубнили какие-то голоса – надо полагать, Лейка включила телек. Опять что-то упало, пронзительно запищал холодильник – его забыли закрыть.
В общем, в Лейкиной квартире жизнь била ключом.
«Может, пожрать что-нибудь сделает»,– вяло подумала Катя. Есть хотелось… Но тоже как-то вяло. Накопившееся за день напряжение постепенно отпускало, растворялось в горячей воде. От парфюмерных ароматов кружилась голова…
Катя отмокала, наверно, не меньше часа.
Когда она вышла, намотав на голову полотенце и закутавшись в Лейкин розовый халат с красными медвежатами, то обнаружила, что в квартире вкусно пахнет жареным мясом, а подруга уже успела прикончить почти треть бутылки коньяка.
Лейка смотрела телевизор. Там кто-то кого-то лениво гонял по крышам. До Карлссона с Хищником голливудским каскадером было далеко.
– Есть хочешь? – спросила Лейка.– Я отбивные пожарила. Там, на кухне.
Готовить Лейка умела и любила. И в холодильнике у нее всегда была куча еды.
Поужинав, Катя вернулась в спальню и увидела, как Лейка что-то прячет. Когда Катя вошла, Лейка поспешно выдернула руку из-под кровати. И тут же ухватилась за коньяк.
– Будешь?
Катя помотала головой.
– И тебе тоже хватит,– сказала она.
– Я стресс лечу! – заявила порядочно захмелевшая Лейка.– Ты представь каково это – всю ночь с тремя отморозками!
– Они ведь ничего тебе не сделали,– заметила Катя.
– Но могли! Реально могли! Целую ночь я была в их власти! Ты хоть понимаешь, каково чувствовать себя полностью беспомощной?!
На экране телевизора кого-то сосредоточенно пинали ногами. Пинали так долго, что пинаемому это наконец надоело. Он вскочил, раскидал пинателей и дал деру. Пинатели, естественно, бросились за ним.
– Какую чушь ты смотришь,– сказала Катя.
Лейка не ответила. Вид у нее был подозрительный, какой-то слишком самодовольный.
– Всё, хватит! – Катя отняла у подруги бутылку и рюмку, выключила телевизор.– Будем спать!
– Бездушная ты, Катька,– бормотала Лейка.– Я, можно сказать, едва не умерла, а ты – никакого сострадания.
Катя лежала на спине и молчала. Она понимала: Лейке хочется, чтобы ее жалели, сочувствовали… Но у Кати не было сил оказывать психологическую помощь. Ей и самой поддержка не помешала бы.
– Хватит жаловаться,– устало сказала она, закрывая глаза.– Все кончилось. Давай спать.
– Какая ты черствая, Катька!
– Лейка, ну пожалуйста…
Лейка еще немного поворчала насчет Катиного равнодушия, но видя, что подруга не реагирует, заткнулась. Несколько минут она вертелась в кровати, устраиваясь поудобнее, взбила подушку, намотала на себя одеяло наподобие кокона…
Катя лежала и терпеливо ждала, когда подруга угомонится. Ей никак не засыпалось. Стоило закрыть глаза, как уши наполнялись грохотом падающей двери, потусторонним воем баньши, а в глазах мелькали вспышки выстрелов.
Через несколько минут из темноты донесся Лейкин голос:
– Кать, а тролли когда уезжают?
– Завтра.
– Как – завтра? – Лейка резко села в кровати и снова включила свет.– А как же мы?! Вдруг те бандиты за нами вернутся?
– Они не вернутся,– с раздражением отворачиваясь от лампы, ответила Катя.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– А тот призрак? Кать, как же с ним?
Катя ответила не сразу. Она просто не знала, что сказать Лейке. Объяснить, что баньши в первую очередь интересует сама Катя? Но ведь так было и раньше, а украли все равно Лейку.
– Подумаешь, призрак,– в конце концов проворчала Катя.– Он же только плачет.
– Ничего себе «только»! Да от этого плача поседеть можно! Как вспомню эти жуткие звуки…
– Купи затычки для ушей,– посоветовала Катя, привстала, перегнулась через Лейку и, решительно протянув руку, выключила свет.
Лейка в темноте тяжко вздохнула.
– Одно утешение,– сказала она,– что нас есть кому защищать.
Она спустила руку под кровать и поскребла ноготками по полу. Через мгновение под кроватью послышалось шебуршание, в темноте вспыхнули два огонька, и над девушками возникла удлиненная голова Хищника.
– Ой! – изумилась Катя.– А этот откуда здесь взялся?
– Пришел,– ответила Лейка.– Пока ты плескалась. Я его мясом покормила. Ему тут нравится.
Катя испытала укол зависти. Ох уж эта Лейка! Сначала Карлссона привадила, потом Хищника.
– Я надеюсь, хоть с ним ты не спишь? – язвительно осведомилась Катя.
– С ним? Ты с ума сошла! Хотя… мысль интересная. Шучу, шучу! – воскликнула она, увидев, что Катя готова воспринять ее слова всерьез.
Хищник проворчал что-то по-шведски, толкнулся мордой в Катину руку.
– Он говорит: «Не надо сердиться. Тебе нельзя сердиться, большая госпожа». Это ты – «большая госпожа»! – Лейка хихикнула.– Такая больша-ая! Метр с панамкой!
– Сейчас как тресну! – предупредила Катя.
Но злиться перестала, и Лейка это почувствовала.
– Ты в детстве монстров боялась? – спросила она.– Знаешь, которые живут под кроватью, в шкафу, а по ночам вылезают? Я одно время ужасно боялась. А потом придумала, как справляться со страхом. Знаешь как? Димке бы понравилось как психологу. Прикинь, я вообразила, что эти монстры мне служат. А я их хозяйка. Здорово, да?
– Здорово,– рассеянно сказала Катя.
Она думала о баньши.
Точнее, о Селгарине.
– Как это, наверно, ужасно – стать призраком,– задумчиво проговорила она.– Особенно эльфу…
– Да уж,– подхватила Лейка.– Представляю, как ему хреново. Был красивый богатый мужик, а стал каким-то уродом белоглазым. Из-за этого он и плачет.
– Думаешь?
– Сто процентов. Мне его, честно говоря, не жалко. Сам виноват.
