— О тал сианай написано очень мало, принц, и, насколько мне известно, это самое древнее упоминание о них в наших священных текстах. Я склонен считать, что это не только самое первое, но и единственное упоминание. Мне кажется, всё остальное — лишь различные трактовки этих строк.
В стенах своей библиотеки Хранитель был практически всевластен — он мог отказаться помогать в поисках нужной информации сколь угодно высокопоставленному лицу, кроме верховных жрецов и царей, разумеется. В список вольностей, которые давал ему его пост, входило и право говорить, что он пожелает и кому пожелает. Вот и сейчас он смело задал наследнику престола вопрос, за который любого другого гражданина Руала по закону ждала бы смерть.
— Ты думаешь, что тебе следует опасаться её явления, принц? — спросил библиотекарь, и в голосе его прозвучала озабоченность — как и все Хранители Знаний в городе, он испытывал к Анару симпатию. Мало кто ещё умел ценить знания так, как он, но и они разговаривать с библиотекарями, кроме как о собственных делах, не собирались: ну что может быть интересного и, главное, полезного в беседах с затворниками, которые не имеют никакого влияния на мир за стенами книгохранилищ?
— Безусловно, твои дела были не совсем… — алай помедлил, подбирая подходящее слово, — обыкновенными, но это не повод посылать к тебе Карающую.
— Всё может случиться, — уклончиво ответил Анар, задумчиво глядя на трепещущий язычок свечного пламени, и, усмехнувшись своим мыслям, добавил: — Надо быть готовым достойно встретить смерть… Какая бы она ни была…
— Тебя интересует, как именно они приводят приговор богини в исполнение? — высказал догадку библиотекарь. — На этот вопрос могу ответить тебе сразу — ни одного упоминания об этом нет.
— Неужели, жрецы не придумали какой-нибудь страшной картинки в назидание верующим? — с обычным ехидством в разговоре, касающемся священнослужителей, осведомился Анар.
— Разделяю твое удивление, но — нет. Остались лишь легенды, передающиеся из уст в уста и всё сильнее и сильнее искажающие смысл, и вот этот свиток, который ты держишь так бережно, — с явным удовольствием добавил библиотекарь. — Все остальные упоминания о тал сианай — это лишь различные толкования этой короткой строчки, не более того, — повторил он свою догадку.
— Но ведь были случаи, когда они приходили в наш город? — спросил Анар, вновь опускаясь на пол.
— Это произошло за много тысяч лет до того, как ты появился в Руале, — ответил библиотекарь, садясь напротив Анара, — и я не до конца уверен, что произошло на самом деле, — хитро и как-то задорно улыбнулся он.
Потратив все же ещё несколько часов на бесплодные поиски, принц и Хранитель Знаний распрощались. К тому времени воспоминание о случившемся уже не заставляло сердце алая выпрыгивать из груди.
* * *
Руал был, несомненно, красивым городом, но Анару он всегда казался каким-то холодным и неживым, несмотря на расписанные яркими красками и украшенные барельефами стены, внушительные колоннады и исполненные величия статуи, сады, разбитые на крышах зданий и во внутренних дворах. Холодным даже в нестерпимую жару, что обрушивалась на город в летние месяцы. Такие нежные и ласковые в другие времена года солнечные лучи заливали Руал расплавленным золотом, воздух становился густым, а сияние белоснежных камней на маленькой площади, которую сейчас пересекал Анар, слепило глаза.
Но еще жарче солнечных лучей были исполненные злобы взгляды знатных алаев. Впрочем, у некоторых из них были реальные причины не любить его — одно время Анар имел привычку развлекаться тем, что вмешивался в чужие интриги, включая их в собственные комбинации, заканчивающиеся всегда забавно… для него и для стороннего наблюдателя, разумеется.
Анар прошёл мимо группки спорящих аристократов в роскошных одеяниях. Один из них посмотрел на алая с неприкрытой ненавистью. Анар лишь широко улыбнулся в ответ, он высоко ценил искренность — птицу, редко встречавшуюся в Руалских лесах.
Переходя с галереи на галерею, Анар не спеша шел к своему дому. Он думал о своем, не замечая, что одни разбегаются перед ним, как мыши при появлении кота, другие, наоборот, внимательно, а некоторые неприлично изучающе, разглядывают его. Он шёл, не замечая взглядов, таких почтительных и доброжелательных, и вдруг — завистливых и даже свирепых, стоило ему повернуться к смотрящим спиной. Анар давно привык к этому — такова была судьба принца-безбожника в Руале, и иной она быть не могла. Он думал о своем, не замечая… как шагнул с обрушившейся, видимо, совсем недавно лестницы. Он услышал, как из множества ртов одновременно вылетел выдох злобной радости, тут же сменившийся вздохом разочарования — упругие волны воздуха подхватили его и мягко опустили на землю.
Кто дал ему эту способность, кто подарил умение двигаться и творить заклятья с поразительной быстротой, кто заставлял его волосы шевелиться, словно от лёгкого ветерка, хотя он находился в закрытом помещении? Нет ответа. Анар поднял голову, обвел взглядом лица горожан, все еще любопытно приникших к парапету, горько усмехнулся и, не сказав ни слова, продолжил свой путь…
Первым, что он услышал, вернувшись в свой дворец и едва миновав охраняемые четырьмя стражниками ворота, были невнятные объяснения раба. Анар резко пресёк поток извинений, сочтя двор дома недостаточно безопасным для подобных откровений местом, и отволок полуэльфа в свои покои, где учинил ему подробнейший допрос. Сбивчивый рассказ запутал его еще больше и, решив, что хватит на сегодня, Анар отправился спать.
Уснуть он так и не смог. Просто лежал всю ночь на крыше дворца и смотрел на далёкие звёзды, а особенно на одну, самую яркую синюю звёздочку, горящую на юго-востоке. Анар знал, что на самом деле это вовсе не звезда, а парящий над морем мерцающих в огне иного солнца облаков Бриаэллар — дом богини Аласаис, место, куда по их верованию уносятся души праведно проживших свои дни алаев. Принц никогда не почитал божество, которому истово поклонялись его соплеменники. И уж тем более не испытывал к нему любви.
Но город… Он знал, что этот город прекрасен, и его непреодолимо тянуло туда всю его жизнь. Ему почему-то казалось, что там, среди сапфирных башен, он обретёт некое знание, которое сделает его свободным. Правда, прожившего уже немало лет и поднабравшегося руалского жизненного опыта Анара смущало то, что эта свобода будет иллюзорной. Да, он больше не будет заточён в стенах Руала, не будет навязчивых жрецов, постоянно следящих за ним. Но всевозможные шпионы не обладали способностью ни проникнуть в мысли алая, ни уж тем более покарать его за них. А там, в Бриаэлларе, под пристальным взором всевидящих глаз Аласаис он не сможет скрыть своих недостойных мыслей, и наказание за это будет ужасно и неотвратимо… И даже не кара страшила его — куда хуже было бы разочарование в том, что хоть где-то в мире есть место, в котором он сможет жить по законам, которые установит для себя сам, и служить тем богам, которых будет любить и почитать всей душой.
