"Суров наш генерал, убьет, как не мечом, так взглядом", — поговаривали солдаты. И все же любили своего грозного командира. За простоту, за справедливость, за правильность решений и отвагу. Им, простым воинам, было непонятно, за что так недолюбливают генерала при дворе, почему посмеиваются, называя глупым. Да, не научен он интригам, но любое сражение проведет с минимальными потерями, все высчитает и проверит, и заглянет далеко вперед, опережая противника на несколько ходов. Так это ли не ум? Но не умеет шепнуть там и выслужиться здесь. Прямой как в стати, так и в поступках. Наверное, слишком простодушен для вычурных законов царедворцев и челядников.
После знойной пустыни, горного перевала, где снег — густыми хлопьями, мягким покрывалом спустилась степная осень, свежестью осенних туманов оживляя армию Мадерека. Кассим не ограничился выделенными под его командование войсками, собирая по пути отряды добровольцев. Легко убеждать кочевников стать под копье, коль враг грозит границам, по крупице, но неотвратимо вторгаясь на территорию империи. К прибытию на земли Анаториса войско генерала насчитывало без малого десять тысяч солдат, включая ополченцев. За считанные недели, проведенные в пути, кочевники приобщились к железной дисциплине и постоянным тренировкам, как то проповедовал под своим командованием генерал. Никому в голову не взбредало спорить, наткнувшись на колючий строгий взгляд. Пустынный лев вышел на охоту, жаждая наказать тех, кто позарился на его угодья, а для солдат нет важнее начальства, нежели полевой командир. В такие моменты забываются и император, и жрецы, лишь вера в полководца, в его дальновидность и прозорливость помогает выжить, вернуться с победой.
Как водится, за армией тянулись интендантские обозы, растягиваясь шумными караванами в хвосте. Будь воля генерала, он бы с огромным удовольствием разогнал всех этих купцов и купчишек, людоловов и людопродавцев, но воины нуждаются и в отдыхе, и в провианте, а значит, придётся вновь терпеть всю эту гнилостную накипь, стервятниками шествующую по путям войны.
При продвижении к Лигидее отряд разведки доложил, что рагардцы заняли Шуланк, северный оплот Анаториса. Небольшая приграничная твердыня не относилась к Мадереку, однако, владеющий этой крепостью, размещенной в ущелье, через которое пролегал основной торговый путь, мог диктовать условия не только соляной провинции, но и самой южной империи. Кассим болезненно поморщился, на ходу перенаправляя войска в обход столицы прямиком на север, к пресловутому Шуланскому перевалу. Генерал понимал и без приказов, что эту стратегическую точку надо занять в первую очередь, и даже если император против, даже если Кирит пришлет иной приказ, Кассим займет твердыню. Иначе проиграет войну, так и не начав. Оставив пехоту продвигаться впереди обозов арьергардом, он направил конницу вперед, возглавив нападение в преддверии осады. Несмотря на загнанность коней, полководец успел вовремя, отрезав Шуланк от возможной подмоги со стороны основных войск рагардцев. Оставалось лишь атаковать крепость, но её так с наскока не возьмешь, хотя осаду лучше не затягивать.
Отрезанный от обеспечения извне, попав под обстрел осадных башен, гарнизон крепости сражался до последнего, надеясь на то, что армия Рагарда подоспеет. Кассим не разделял их надежды, напротив, он торопился со штурмом, справедливо полагая, что времени в обрез. И все же противникам Мадерека не удалось достаточно закрепиться в недавно завоеванной позиции: оставшиеся местные жители внезапно перешли на сторону мадеран, открыв ворота и опустив мост среди ночи, после того, как перерезали охрану. Такого скорого предательства от ропщущих на южан анаторийцев комендант крепости не ожидал. Он даже не успел осознать, что произошло, когда конница Кассима ворвалась на подворье. Генерал успел принять решение, не колеблясь, как только встретился с гонцом анаторийцев. Он даже не задумался, почему те предали северян после того, как сами же впустили их в твердыню. Осада завершилась слишком быстро, окончившись вторжением имперцев, перешедшим в ожесточенные короткие схватки в стенах Шуланка. Спешившиеся мечники врывались в помещения, снося всех на своем пути. Лишь потом генерал заметил, что среди солдат не обнаружили ни одного анаторийца, словно местные прятались до того момента, как бой закончится. Впрочем, так оно и было. Гарнизон оказался слишком мал, чтобы в открытом сражении противостоять Яростному Кассиму, который даже в одиночку стоил армии. К следующей ночи над Шуланком взвилось знамя Мадерека, что приветствовалось восторженными криками подоспевших пехотинцев и обозных. Солдаты праздновали победу, квартируясь в стенах крепости, и только генерал не разделял всеобщего ликования, в спешном порядке отписывая доклад Кириту. В своем послании он ссылался на сомнения относительно анаторийцев, внезапно принявших позицию Мадры. Что-то не складывалось в ясную картину, врагам не сдают крепость, чтобы потом предать. Изначально положение Шуланка выглядело союзом с Рагардом. Так почему же всё столь резко поменялось? Это не могло не беспокоить полководца, чем он и спешил поделиться с патроном.
* * *
Сидерим, год 2568
— Ну и зачем ты в это ввязываешься?
— Понимаешь, Азит, я обещал Фраму вернуть свободу Лигидее, даже если самого главу не удастся освободить из лап Мадерека.
— Но что тебе даёт двойное предательство анаторийцев?
— Войну. Настоящую войну. И пусть теперь грызутся не на шутку. А я понаблюдаю издали.
— И?
— И нанесу удар, когда сочту удобным.
— Ты решил сокрушить обе империи?
— Нет, я слишком слаб для этого пока. Но я верну себе и Анаторис, и… если повезет, то отхвачу кусок Смирниса.
Разящий еще долго спорил, доказывая, что такое невозможно, но в итоге плюнул, решив, что ему не сладить в этот раз, и пусть другие думают, что это продуманные решения монарха, а не капризы беременной женщины. Удобно было думать, что эта блажь пройдет и Садар вернется к восстановлению королевства, оставив без внимания то, что происходит между севером и югом. Однако не сбрасывал со счетов, что король может упереться в принятом решении, перевернув всё с ног на голову, как это иногда любил.
* * *
Мадерек, год 2568
Отцу Кириту так и не удалось сомкнуть глаз последние трое суток. Доклады следовали один за другим, и Верховный жрец лично раздавал приказы, исписывая пергамент за пергаментом. На его веку не случалось столь масштабной войны, в которую грозила перерасти начавшаяся. Здесь нужны другие методы и расчеты, это не покорение малых народов, силой не возьмешь. С другой стороны тоже сила, и хорошо, если не превосходящая, и Ратимирк не так прост, как Нагириез, не просчитаешь сразу. Еще и странное поведение анаторийцев, не поймешь, на чьей они стороне, а Фрам лишь разводит руками, мол, пока он здесь, то ни за что не отвечает, поскольку не может полноценно управлять провинцией. Тем не менее, Кирит не сильно волновался, он знал, что может положиться на Кассима, а тот уж сумеет сориентироваться по обстановке и держать ухо востро, не поддаваясь на провокации извне. Несмотря на видимое простодушие, обмануть генерала не так уж просто. Он никому не верит. Вообще. И это именно то качество, которое ценил в вояке жрец. Генерал всё сделает правильно, а Кирит ему поможет, оказав всю возможную поддержку. Если не появится новых неожиданностей, то к весне вполне может получиться выдворить рагардцев с границ Мадерека, а уж потом с северянами можно и говорить иначе.
