– А ты знаешь, Сэм, — произнес он наконец, — это бессовестное дерево столкнуло меня, можешь себе представить? Я тебе точно говорю! Как обхватит меня корнем! И давай спихивать!
– Вам, должно быть, приснилось, господин Фродо, — не поверил Сэм. — Не надо было садиться у воды, если вы спать собирались, вот что.
– А остальные где? — встрепенулся Фродо. — Хотел бы я узнать, что за сны снятся им?
Они обогнули дерево — и тут до Сэма дошло, что за щелчок он слышал. Пиппин исчез бесследно! Дупло, возле которого он пристроился отдохнуть, пропало начисто — даже щелочки не осталось. Мерри тоже оказался в ловушке: его зажало в другом дупле — ноги наружу, сам в темном провале. Края дупла обхватили беднягу поперек туловища, как клещи.
Фродо и Сэм забарабанили кулаками по стволу там, где раньше лежал Пиппин. Видя, что ничто не помогает, они в отчаянии попытались раздвинуть руками челюсти дупла, которое зажало беднягу Мерри. Бесполезно.
– Это же просто ужас какой–то! — вне себя закричал Фродо. — И зачем мы только пришли в этот кошмарный Лес? Много бы я дал, чтобы снова оказаться сейчас в Крикковой Лощинке, всем вместе!
Он стал изо всех сил колотить по дереву ногами, не жалея пяток. По стволу пробежала едва заметная дрожь, ветви встрепенулись, листья зашелестели и зашептались — будто кто–то посмеивался далеким, еле слышным смехом.
– У нас в поклаже топора нет, а, господин Фродо? — отчаявшись окончательно, спросил Сэм.
– У меня есть с собой маленький топорик — рубить ветки для костра, — вздохнул Фродо. — От него толку не будет…
– Минуточку! — воскликнул Сэм — слова Фродо о костре подкинули ему новую мысль. — Может, пустить в дело огонь?
– Разве что, — неуверенно согласился Фродо. — Как бы нам только не поджарить Пиппина — ведь он внутри.
– А что мешает нам просто сделать этому дереву больно или хотя бы напугать его для начала? — зло бросил Сэм. — Если оно не отпустит Пиппина и Мерри, я его повалю, ей–же–ей, чего бы мне это ни стоило! Надо будет — ствол зубами перегрызу, а повалю!
Он бегом вернулся к лошадкам и в два счета примчался обратно с двумя трутницами и огнивом.
Вдвоем с Фродо они быстро собрали кучку сухой травы, листьев, наломали коры и сложили надо всем этим с другой стороны ствола, подальше от пленников, маленький костерок из обломанных сучков и щепок. С первой же высеченной Сэмом искры сухая трава занялась. Над костерком заплясали язычки пламени, пошел дым. Щепки затрещали. Тонкие пальцы огня коснулись сухой, морщинистой коры старого дерева и слегка обуглили ее. Ива содрогнулась от корней до верхушки. Листья яростно зашипели от боли. Мерри громко вскрикнул. Откуда–то из глубины ствола донесся приглушенный вопль Пиппина.
– Погасите! Погасите! — закричал Мерри. — Оно перекусит меня надвое, если вы не погасите огня! Оно само сказало!
– Кто сказал? Что ты такое говоришь? — бросился Фродо туда, откуда доносился голос.
– Огонь! Погасите огонь! — взмолился Мерри.
Ветви ивы начали яростно раскачиваться. Послышался как бы нарастающий шум ветра[120]; всколыхнулись кроны соседних деревьев, потом дальних — словно кто–то бросил камень в мирно дремлющий омут, и по Лесу побежали круги гнева. Сэм пнул костерок и затоптал угольки. Фродо, сам уже не зная, что делает и зачем, кинулся вперед по тропинке с криком: «Помогите! Помогите!» Собственный голос казался ему комариным писком — ветер в ивах срывал слова с губ, и они сразу же тонули в грозном шуме листвы. Фродо впал в отчаяние и окончательно потерял голову.
И вдруг он остановился. Кто–то ответил ему — сзади из Леса, оттуда, где тропа уходила в чащу. Фродо обернулся, прислушался — и вскоре сомнений у него не осталось: в Лесу звучала песня! Веселый басовитый голос беспечно и радостно разносился по Лесу, громко распевая какую–то околесицу:
Хей–дол! Дили–бом! Ива да крапива!
Том–бом! Дол–бом! Ну–ка, живо, живо!
Бомбадили–дили–Том! Хорошо на диво!
Что это — новая неизвестная опасность или спасение? Фродо и Сэм замерли не дыша. Но поток бессвязной чепухи (или это только поначалу показалось, что чепухи?) внезапно превратился в звонкую, громкую, настоящую песню:
Дили–Том! Дили–бом! Лес–лесок–лесочек!
Ах как звонок у скворца голос–голосочек!
Сядет солнышко вот–вот — и в лучах заката
Разольет вокруг ручьи серебра и злата!
Заждалась меня давно дома Златовика[121]
Дочь Реки, стройна, как ива, и прозрачнолика!
Златовике Том несет белые кувшинки —
Поворачивайтесь–ка, желтые ботинки!
Хей–дол! Дили–бом! Перышко–ресничка!
Златовика–Златови–ягодка–брусничка!
Ива Старая, нишкни! Корни подбери–ка!
Бомбадила заждалась дома Златовика!
Тому некогда сейчас, Том несет кувшинки,
И несет он чепуху на лесной тропинке!
Фродо и Сэм стояли как зачарованные. Ветер дунул последний раз — и стих. Листья снова молча повисли на замерших ветвях. Песня зазвучала громче — и вдруг, подскакивая и приплясывая, над камышами появилась видавшая виды мятая шляпа с высокой тульей и длинным голубым пером[122], заткнутым за ленту. Шляпа еще разок подпрыгнула, вильнула — и на тропе показался человек… или человек только с виду. По крайней мере, для хоббита он был явно великоват и тяжеловат, хотя на Большого, пожалуй, все же не тянул. Зато шум он поднял такой, что хватило бы на двух Больших: вовсю топал толстыми ногами в огромных желтых башмаках и мял траву и камыши, как корова по дороге на водопой. На нем был синий балахон. Длинная каштановая борода доходила до пояса. Яркие синие глаза, лицо, похожее на спелое румяное яблоко, прорезанное сотней веселых морщинок… В руках неизвестный держал широкий лист, где, как на блюде, покоился ворох белых кувшинок.
– Помогите! — закричали Фродо и Сэм, бросаясь к нему с протянутыми руками.
– Тише, тише! Стойте здесь! — воскликнул незнакомец, поднимая ладонь, и хоббиты замерли на месте, словно кто–то внезапно превратил их в столбики. — Ишь как разлетелись! Что кузнечные мехи, оба распыхтелись! Знаете меня? Так знайте: я — Том Бомбадил. Рассказывайте, что там у вас случилось? Том сегодня торопится. Не поломайте моих кувшинок!
– Моих друзей защемила Старая Ива! — воскликнул Фродо, задыхаясь.
– Господина Мерри зажало в дупле! — подхватил Сэм.
– Что?! — подпрыгнул Том Бомбадил. — Старуха Ива? Только и всего–то? Ну, этому горю пособить несложно. Знаю я, чем ее пронять. Ну, старая карга! Да я ей все печенки заморожу, если опять баловать вздумает. Вот запою ей корни, будет знать! Такой ветер подниму — не то что листьев, ветвей недосчитается! Ох уж мне эта Старая Ива!
Он бережно опустил на траву кувшинки и поспешил к Иве. Из дупла торчали только пятки Мерри — дерево успело втянуть беднягу еще глубже. Том приложил рот к дуплу и что–то запел вполголоса. Слов хоббиты разобрать не смогли, но Мерри явно приободрился и задрыгал ногами. Том отскочил в сторону, отломил одну из веток и ударил ею по стволу.
– Ну–ка, Старая Карга, выпускай добычу! И о чем только ты думаешь, голуба? Ты должна спать — и все! Вкапывайся глубже! Ешь землю! Пей воду! Спи крепче! Слушай Бомбадила!
Он ухватил Мерри за ноги, дернул — и рывком вытащил из внезапно раскрывшегося дупла.
Раздался оглушительный треск. Ствол расселся, и Пиппин вылетел на траву, словно ему дали хорошего тычка. Оба дупла, громко щелкнув, закрылись. Дерево содрогнулось от корней до верхушки — и наступила полная тишина.
– Спасибо! — один за другим пролепетали хоббиты.
Бомбадил покатился со смеху.
– Ладно, ладно, дружочки! — воскликнул он, отсмеявшись и заглядывая каждому в лицо, для чего ему пришлось наклониться. — Сегодня вы пойдете ко мне домой! Стол уже накрыт — желтые сливки, медовые соты, белый хлеб, масло! И Златовика дожидается. Ужин долгий — хватит времени на расспросы. Спешите за мной, да поторапливайтесь!
С этими словами он поднял свои кувшинки, махнул рукой, приглашая следовать за ним, и, приплясывая, поскакал вперед по тропе, распевая какую–то несусветицу.
Донельзя удивленные, не до конца еще веря в спасение, хоббиты не нашли, что сказать, и молча поспешили за Томом. Но угнаться за ним было непросто. Вскоре чудесный избавитель скрылся за камышами, а песня стала отдаляться и затихать — и вдруг голос долетел с удвоенной силой:
Не копайтесь, малыши! Ивий Вьюн ведет вас!
Том зажег для вас огни — дома подождет вас!
Темнота и камыши, бульканье в болоте:
Шаг за шагом топ–топ–топ — к Тому вы придете!
Нечего бояться ив с цепкими ветвями
Том здесь только что прошел, прямо перед вами!
Дверь открыли мы давно и светло у Тома!
Не копайтесь! Дили–бом! Златовика дома!
Песня оборвалась. Почти сразу же позади, за деревьями, скрылось и солнце. Хоббитам вспомнился Брендивин в косых вечерних лучах, окошки родного Бэкбери, где в этот час зажигаются сотни огоньков… На тропу легли исполинские тени. Кривые стволы и темные ветви угрожающе нависли над тропой. От реки пополз белый туман, курясь тонкими завитками над водой, запутываясь в корнях прибрежных деревьев. От земли поднимался, смешиваясь с густеющими сумерками, таинственный пар.
