Ему она уже не удивлялась.
Спутница помогла путешественнице между мирами подвязать штаны и влезть на лежанку.
Через какое-то время запахло варёным рисом. От одной только мысли о еде Ию опять затошнило, да так, что выпитая вода с шумом выплеснулась на пол.
Резко отпрянув, жрица глянула на украсившие её балахон мокрое пятно и, поджав губы, скорбно покачала головой, жалея то ли больную, то ли свою одежду.
«Всё равно уже заразилась, так чего теперь переживать? — криво усмехнулась бывшая рабыня, тут же пообещав. — Но я её обязательно вылечу, если, конечно, выживу сама».
Женщина торопливо присыпала пол песком и мелкими камешками.
А Ие вдруг захотелось уже сейчас сделать что-то приятное для своей заботливой сиделке. Вспомнив, с каким аппетитом та уплетала апельсин, недавняя невольница направилась к сундуку.
Вдвоём они подняли крышку, и девушка вытащила из баула последний оставшийся фрукт из своего мира.
Однако жрица категорически отказалась его принимать, разразившись патетической речью, смысл которой недавняя невольница не поняла да особо и не стремилась.
Не имея ни сил, ни желания уговаривать столь принципиальную особу, бывшая рабыня предложила просто поделить его пополам. Собеседница вновь начала возмущаться, но уже не столь бурно.
Ия точно помнила, что в ночь после бойни у блокпоста прихватила кинжал у одного из телохранителей знатной дамы, и принялась искать взглядом оружие.
И спутница опять её поняла. Оказалось, что клинок она спрятала всё в том же сундуке. Возможно, если бы у бывшей рабыни не так сильно болела голова, она бы подивилась тому, что эта вроде бы неглупая женщина додумалась так далеко убрать столь нужный инструмент. Но сейчас девушка просто разрезала апельсин на две части, предварительно протерев его уже использованной антисептической салфеткой.
Женщина с благодарностью приняла свою половину, а путешественница между мирами вспомнила, что в сумке лежат ещё и две пачки сосисок.
Преодолев внезапно навалившуюся дурноту, она вновь заглянула в ларь и, пошарив в бауле, извлекла их наружу. Упаковка не пострадала, и на первый взгляд продукт казался ещё вполне годным к употреблению.
Жрица тут же вопросительно уставилась на бывшую рабыню.
Та указала на котёл, потом на жёлтую миску и на чайник, затем повторила эти движения ещё раз. Кое-как ей удалось объяснить свои пожелания.
Спутница выскребла рис, сполоснула котёл и налила туда воды.
Пока она хлопотала, девушка кинжалом вскрыла пачку, сняла с одной из сосисок плёнку и принюхалась. Вроде бы никаких неприятных запахов она не почувствовала, но с трудом подавила тошноту.
Кое-как отдышавшись, подумала: «С сосисками рис поинтересней есть будет. А хранить их долго нельзя. Того и гляди испортятся».
Вернувшись с полным чайником, Сабуро разожгла в печи огонь и, сняв под мудрым руководством бывшей рабыни плёнку с трёх сосисок, побросала их в котёл.
Почувствовав головокружение и дрожь в ногах, Ия направилась к подиуму, и тут её взгляд «запнулся» за сумку с лекарствами.
«Вот ё-мое! — едва не взвыла она, проклиная собственную глупость. — Их же надо хранить в холодильнике! Как же я забыла?! Может, на улицу вынести, пока не поздно? Всё-таки не май месяц? А не сопрут? Хотя людей-то здесь нет, но вот зверьё всякое…»
Услужливая память тут же напомнила о куртке, которая за два дня так и не заинтересовала никого из коренных обитателей леса.
Прокашлявшись, стала торопливо укладывать коробки с лекарствами в сумку.
Женщина, с возрастающим недоумением наблюдала, как недавняя невольница, кряхтя, подняв крышку ларя, копается в бауле с продуктами. Но когда она разрезала по шву случайно завалявшийся там пластиковый пакет, Сабуро испуганно вскрикнула:
— Платино!
— Всё нормально, — попыталась успокоить её девушка, шагнув к двери и указав на весело трещавший в топке хворост, а потом на завёрнутую в плёнку сумку с лекарствами, покачала головой.
Неизвестно, что женщина уяснила из этой короткой речи, но пытливо всмотревшись в озабоченное лицо спутницы, видимо, убедилась, что та в своём уме, и, взяв её за локоть, помогла выйти наружу.
Обойдя вокруг домика, им удалось отыскать кучку камней, скорее всего оставшуюся после строительства трубы или печки.
Вот этими-то обломками они и прикрыли сумку с лекарствами неподалёку от двери, чтобы не бросалась в глаза.
Когда они вернулись, в избушке уже во всю пахло варёными сосисками. Странно, но никакой тошноты недавняя невольница не почувствовала. Возможно, потому что этот запах напомнил ей о доме? А вот лицо спутницы скривилось в недовольной гримасе. Хотя данный аромат почти терялся на фоне благоухания рвотных масс, немытого тела и плохо работающего кишечника.
Перед тем, как расположиться на лежанке, Ия с помощью ложки извлекла из котла сосиску и, едва дождавшись, когда та немного остынет, стала жадно есть, отметив недоверчиво-выжидательный взгляд женщины.
Горячий, едва пережёванный фарш из сои и мясных обрезков ухнул в пустой желудок, против ожидания не вызвав у того каких-либо серьёзных возражений.
Бывшую рабыню не вырвало, и она смогла даже немного попить, подставив под носик чайника сложенную лодочкой ладонь, так как единственная миска оказалась занята варёным рисом.
Только устроив её на лежанке и заботливо прикрыв плащом, жрица рискнула попробовать продукт из другого мира.
Судя по выражению лица, большого восторга вкус сосисок у неё не вызвал, тем не менее, заедая рисом, она слопала их все.
Покончив с завтраком, вымыла посуду и, произнеся короткую, как всегда совершенно непонятную речь, зачем-то прихватила кинжал и пояс девушки.
«Куда это её понесло? — лениво думала та, борясь с наваливавшейся дурнотой.
Болезнь всё-таки взяла верх, и бывшую рабыню снова вырвало, но перед этим у неё хватило сил выйти из избушки, чтобы лишний раз не грязнить пол.
Сабуро вернулась с вязанкой хвороста и перевязанной рукой. Видимо, порезалась, когда рубила кусты.
К счастью, рана оказалась пустяковой, но всё же недавняя невольница сходила за сумкой и протёрла ладонь спутницы антисептической салфеткой, несмотря на её недовольное ворчание.
Кроме сухих сучьев, женщина принесла два куска бересты, размером с тетрадный лист, и соснового лапника, который раскидала по земляному полу.
В избушке сразу запахло лесом и стало легче дышать. Весь день жрица хлопотала, стараясь сделать затерянный в лесах домик чуть более уютным.
Вдвоём они кое-как заделали окно, заменив разорванную бумагу целлофановым пакетом из-под фруктов. Лимонам и без него ничего не сделается.
К сожалению, этим участие Ии в обустройстве их жилища и ограничилось. А Сабуро даже протёрла лежанку тряпкой, поливая на неё из чайника.
Пообедав всё тем же рисом, жрица опять ушла в лес.
«Наверное, понимает, что сама может свалиться? — предположила бывшая рабыня, наблюдая за её суетой из-под приспущенных век. — Поэтому и торопится запастись хворостом».
Ия вновь почувствовала себя благодарной и обязанной этой доброй женщине, которая спасла ей жизнь. Местная болезнь оказалась настолько тяжёлой, что без помощи Сабуро Платина умерла бы даже с антибиотиками.
То, что на ужин жрица сготовила гораздо больше риса, чем вчера, недавняя невольница посчитала очередным подтверждением своей догадки. Спутница ждала, что недуг вот-вот свалит с ног и её.
Девушка с надеждой прислушивалась к своему самочувствию, но, к большому сожалению, сильных изменений к лучшему не замечала.
Её по-прежнему постоянно мучила жажда, донимали частые приступы кашля с розовой мокротой, и ужасно болела голова.
Изредка её всё ещё била дрожь, и она долго не могла согреться, кутаясь в меховое одеяло и синтепоновую куртку.
Всё так же изводила дурнота. Однако мозги уже работали, и формулировать мысли стало чуть легче, чем вчера.
Когда Ия готовила себе очередную инъекцию, внимательно наблюдавшая за ней женщина вдруг с жаром заговорила, указывая то на шприц, то на себя, то на разложенные пузырьки с лекарствами.
