к ящикам.
— Постой, — окликнул её Аристократ, снова нарушив правила этикета. — Спасибо тебе, без тебя меня бы убили.
Она обернулась, улыбнулась, кивнула.
— Только без тебя, — продолжил Аристократ, — на меня и не напали бы. Поэтому ты должна рассказать, что там произошло. Как так вышло, что личные телохранители твоего отца решили тебя прикончить?
— Вы не понимаете, — Велимира опустила голову, шмыгнула носом. Похоже, она вот-вот расплачется. — Они не телохранители моего отца. Он не хотел отправлять меня сюда. Его подговорили старшие князья. Сказали, что поддержат, если он нарушит традицию. Уже здесь я сообразила, что они затевают какую-то интригу.
Она тихонько заплакала, но быстро взяла себя в руки.
— Понимаете, меня предупреждали о вас, а потом там, в харчевне, я случайно столкнулась с вашей компанией, и вы прошептали, что знаете, кто я такая и мне лучше уйти. И всё стало ясно — меня обманывают. Мне говорили, что вы жаждете мести, что вы как ваш отец…
— А что говорят о моём отце при дворе великого князя? — глаза Аристократа сузились, он инстинктивно нащупал свёрток с письмами у себя за пазухой.
Княжна опустила голову, замолчала.
— Велимира Радигостовна, мы с вами не в том положении, чтобы хранить секреты друг от друга. Теперь и меня, и вас могут убить. А я хочу разобраться за что.
— И как вам поможет разобраться мнение моего отца о вашем?
— А вы не думали, что жестокое и беспричинное нападение великого князя Радигоста на моего отца и его союзников — достаточный повод для покушения на вашу жизнь и жизнь вашего отца?
Княжна сжала и без того тонкие губы.
— Что же, раз вы хотите откровенности — вы её получите. Ваш отец, князь Кривени Драгомир Ратиборович был изменником, который желал провозгласить независимость и установить теократию на территории малых княжеств. Он был союзником главного врага моего отца, красного священника, который на протяжении десятилетий жаждал мести за разгром своего богопротивного ордена. Отец раскрыл заговор и покарал изменников!
Княжна произнесла это и бесстрашно посмотрела прямо в лицо Аристократу. Тот старался сохранить невозмутимый вид, хотя внутри у него всё закипело.
— Вы ничего не хотите на это возразить? — спросила она, когда молчание затянулось.
— Зачем? Вы верите словам вашего отца, а я своим собственным воспоминаниям. Историю, как известно, любят переписывать, особенно верховные князья.
— Значит всё, что о вас рассказывали, было ложью. Мне говорили, что вы невероятно вспыльчивы и если только я упомяну имя вашего отца, вы тут же наброситесь на меня и попытаетесь убить.
— Вот как, — хмыкнул Аристократ, про себя подумав, что советчики княжны оказались невероятно близки к истине. — Может и всё, что говорили о моём отце, было ложью.
— Нет-нет, — она смягчилась, снова опустила голову. — Про вас мне рассказывали старшие князья, я уверена, что они плетут какой-то заговор против моего отца.
— О каких старших князьях мы сейчас говорим?
— О князе Твердоками Миловане Любомировиче и князе Люболесья Творимире Драгановиче, — ответила княжна и задумалась. — Знаете, у нас получаете сумбурный разговор. Вы правы, единственный человек, которому я могу доверять на поверхности, это вы. Поэтому давайте я расскажу вам всё по порядку. Возможно вы заметите что-то, чего не заметила я, а может вам известно что-то такое, чего неизвестно мне.
Аристократ кивнул и, устроившись поудобнее у теплой стены пещеры, приготовился слушать.
— Моего отца часто изображают фанатиком, рассказывают, что он просто помешан на том, чтобы следовать традициям. Да, простолюдины и князья думают об их словах никто и ничего не знает, но на самом деле при дворе есть множество шпионов, которые путешествуют по землям Славославья и собирают информацию о настроении вассалов. Поэтому мы всегда в курсе того, о чём шепчутся за столами харчевень и при дворах знати. Но народ ошибается. Мой отец действительно чтит традиции. Поэтому он намеревался отдать меня в жёны Казимиру Вольговичу, сыну старшего князя Придонья. Так с одной стороны он уваживал традиции, с другой сохранял нашу кровь у власти. Вы знаете, все мои братья погибли, отец буквально трясся надо мной, никуда не отпускал от двора, спланировал и день свадьбы, и место, всё не мог дождаться, когда я достигну брачного возраста. Но потом Вольга Митриевич пригласил алых ко двору и всё поломалось. Мой отец перестал верить ему и кому-либо ещё, кроме Милована Любомировича и Творимира Драгановича. А я им никогда не верила. Но они единственные из старших князей, кто хотя бы на словах оставались верны Церкви Первопламени и отказывались пускать в свои владения алых.
— Почему твой отец так относится к алым? Он же мог объявить их еретиками и начать гонения сразу после войны, тогда никто не решился бы ему перечить.
— Он уверен, что в их секту проникли красные. И не просто красные, а тот самый первосвященник, которого он поклялся убить, — Велемира подняла голову, на лице отпечаталась глубокая грусть. — Душу моего отца отправляла отнюдь не догматическая вера в Церковь Первопламени, он ненавидел и боялся первосвященника красных, на которого охотился в стародавние времена, но так и не смог его поймать. Мой отец был уверен, что именно красный ответственен за гибель детей. И хотя с последней религиозной войны прошло больше пятидесяти лет, священник давно должен был умереть, мой отец продолжает охотиться на него.
— Какой ещё войны? — удивился Аристократ, никогда не слышавшей о религиозных войнах.
— Ах, да, — вздохнула княжна. — Я забыла. Вы правильно сказали, историю у нас переписывают, но не уничтожают. В библиотеке верховного княжества сохраняют и переписывают даже самые древние манускрипты и летописи. И нас, потомков верховных князей, приобщают к истине. Сложившийся на сегодня в Славославье строй в действительности недолговечен. Всего три поколения живут при власти нашего рода. До того в Славославье была установлена теократия. Стольный град был религиозным, а не политическим центром, княжества были гораздо мельче, а знать вела родословную от священников, а не от воинов. Но потом по Славославью прокатилась череда религиозных конфликтов и теократия рухнула. Первосвященник был свергнут, а его род подвергся истреблению. Традиции, которые чтит мой отец, установились меньше ста лет назад. Но говорить об этом строго запрещено. Младшие князья получили свои владения в обмен на клятву о молчании, старшие ещё помнят, их предки были причастны к войне и победе над первосвященником, поэтому они не заинтересованы в возвращении старых порядков. Но отец надеется уничтожить память о прошлом и у них, укрепить свою власть и подчинить все земли стольному граду.
— То есть вся та родословная, все те славные подвиги, которые совершали
