князья Кривени — всё это выдумка? — Аристократ с изумлением посмотрел на княжну.
— Я читала о вашем роде. Его родоначальником был ваш дед, он простолюдин, ставший генералом во время религиозных войн и получивший в награду за службу земли Кривени.
Аристократ отвёл взгляд и с каким-то непониманием уставился в пол. Это не могло быть правдой. Опять нащупал письма за пазухой. Вспомнил слова Бояна Венцеславовича о своём отце. Да что он вообще знал о правде?
— Я пойму, если вы мне не поверите, это и не важно, потому что я рассказывала вам о первосвященнике. Думаю, вы догадались, что во времена теократии Славославьем правили красные. Не алые, а именно красные! Поэтому с ними боролись. И исход войны не был предрешён, пока часть красных не назвалась алыми и не выразила готовность отступиться от своего учения и направить свои силы только на благо, но не во вред. Взамен им была обещана жизнь и право проповедовать вместе с официальной Церковью Первопламени.
Аристократ молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Всё, что он знал, было ложью.
— Мой отец родился уже после войны, но красные объявлялись то тут, то там. В молодости ему приходилось подавлять их восстания, он утверждал, что видел первосвященника, но так и не смог его убить. Поэтому над нашим родом зависло лезвие топора, который сорвётся сразу после того, как первосвященник восстановит силы с помощью своей кровавой магии, — княжна вздохнула, снова опустила свой взор. — Знаю, это звучит безумно, но мой отец в это верит. А я нет. И поэтому могу мыслить трезво. А он полностью попал под влияние этих двух проходимцев из Твердоками и Люболесья. Это они приставили ко мне громил, они посоветовали отправить меня в Мракгород как главный оплот истинной веры и единственный город, который никогда не находился под властью красных, они пугали меня вами. Я уверенна, что они следили за мной и хотели все устроить так, будто бы вы меня убили. Чтобы у отца появился повод напасть на младшие княжества. Отец наверняка рассчитывает одержать быструю победу и после уничтожить алых, обезопасить наш род. Но я уверена, что Творимир и Милован использовали моего отца для своих целей. Вы же слышали о созыве дружин и маршах в глубоких подземельях? Эти подлецы убедили отца, что их дружины обеспечат безопасность верховного княжества и стольного града, а он должен повести дружины и разгромить культ алых сначала в младших княжествах, а потом и среди старших князей. Если же кто-то из них осмелится воспротивиться, то дружины Творимира и Милована захватят его земли и казнят изменника. Так они говорили, но я не верила, поэтому и убежала от телохранителей, когда заподозрила, что меня собираются убить. Я думаю, сейчас опасность угрожает моему отцу, а алые оказались просто инструментом в руках двух изменников, которые затевают совершить переворот после того, как основные силы моего отца вступят в бой с дружинами младших князей.
Выслушав её, Аристократ покачал головой. Он всё ещё сжимал сверток у себя за пазухой и не знал, что сказать. Молчание затянулось.
— Велемира, — выдавил из себя, наконец, Аристократ, — мне нужно обдумать твой рассказ. За сегодня слишком много всего произошло, я устал…
— Конечно, отдыхайте. Я никогда не забуду, что вы спасли мне жизнь.
Аристократ кивнул, сделал вид, что поворачивается на бок и собирается спать, в действительности же дождался, когда ляжет сама Велемира. Выждав ещё какое-то время, он тихонько позвал:
— Велемира.
В ответ тишина. Уснула. Он достал свёрток и раскрыл его. Аристократ не поверил ни единому слову княжны, но пока не знал, какие мотивы толкали её лгать, да ещё таким нелепым способом. Сначала нужно проверить слова Бояна и узнать, что было в письмах, которые купец ему передал.
Перебирая конверты, Аристократ выбрал, наконец, один из них. Судя по дате письмо было написано за полтора года до начала войны и предназначалось некоему Войтеху из Жирмицы.
«Здравствуй, Войтех!
Я много думал о нашем с тобой разговоре, о том, что такое свобода воли, о том, как мы, по сути былинки на ткани мироздания соотносимся с Первопламенем, о том, насколько взгляд Церкви соответствует моему мироощущению. Не всё, что ты говорил, мне ясно. Но твои слова заставили задуматься и меня.
Нас учат, что Первопламя предопределило всё, а нам остаётся лишь смириться с естественным ходом вещей. Наши желания нам не подвластны, говорят церковники, мы не можем выбрать, что желать. Тогда где источник желаний? Их источник — это предначертанная Первопламенем тропа, с которой не свернуть. Мы можем делать, что пожелаем, но не можем выбирать, что желать.
Мне всегда казалось, что есть в этой вроде логичной мысли какая-то очевидная ошибка. И твои слова укрепили меня в этом убеждении. Ведь наши желания не всегда сообразуются с тем, что нам диктует долг. И мы преступаем через желания, мы ставим долг выше потребности! Когда в бою сердце замирает от страха, воин желает одного — бежать. Но он переступает через своё желание, идёт вперёд ради победы или смерти! Когда княжна не любит своего суженного, но брак необходим в интересах семьи, она переступает через своё желание и даёт согласие! Всё это очень похоже на то, что ты называешь свободой воли. Животное не способно демонстрировать подобные поступки. Сколько раз я видел, как твари разбегаются, заслышав громкий шум, повинуясь одному лишь желанию. Человек же способен через своё желание преступить. А значит и не надо выбирать, чего желать, достаточно быть способным выбрать отказ от воплощения желания.
Отсюда следует, что мы осуществляем реальный, а не иллюзорный выбор. Мы сами творим будущее. Но такое неподвластно простым смертным. А значит в нас действительно есть частичка Первопламени, значит все мы чуточку боги!
Такие мысли пришли мне в голову после разговора с тобой. Но я пока не уверен в их правильности, вижу много уязвимых мест. Я бы хотел продолжить учиться у тебя премудрости, Войтех. Готов назвать тебя учителем и позволить проповедовать на моих землях!
Прощай, учитель!»
Дочитав письмо, Аристократ отложил его. Отец явно был еретиком, настолько сильно его мысли расходились с учением Церкви Первопламени. Но никак не изменником! Последняя мысль звучала в голове Аристократа уже не так твёрдо, как раньше. Он продолжил чтение, углубился в переписку с Войтехом и выяснил, что отец принял веру священника, сам сделался красным и поклялся ему в верности. В одном из писем Драгомир заявляет, что данная им клятва Радигосту не значит ничего, потому что приносилась именем лжепророков из Церкви
