— Никита, перестань. Ты же видишь, что они настроены миролюбиво. — Анна Кузьминична взяла лежавшую на столе пачку и несколько секунд удивленно изучала ее внутренности. — Странно… мне казалось, что еще должны оставаться сигареты.
Артем грозно покосился на подругу, Инга отвернулась. В принципе, наемники не испытывали такого отвращения к табачному дыму, как жители Тайного Города, но они уже отвыкли общаться с курящими собеседниками, что и послужило основанием для выходки юной ведьмы.
— К вам поступали пострадавшие от действий Курии? — Артем внимательно посмотрел на женщину.
— Пострадавшие… ах, пострадавшие. — Анна Кузьминична рассеянно бросила пачку на стол. — Пострадавшие… Видите ли, молодой человек, Курия не секта.
— А что?
— Религиозное общество, — буркнул Никита. — Союз ортодоксов на сто процентов православная организация, объединяющая прихожан. Курия выдерживает все заветы и каноны…
— Деятельность Союза скорее можно назвать миссионерской, — добавила Анна Кузьминична. — Проповедники призывают людей вспоминать о церкви и христианских принципах не только по праздникам.
— То есть это не секта? — уточнила Инга.
— Курия не зарабатывает деньги, не вырывает людей из привычного образа жизни и не проводит агрессивных акций по поиску новых прихожан. Проповедники Союза призывают следовать христианским установкам в повседневной жизни. Не более того.
— Несколько раз проповедники нам помогали, — неохотно вставил Никита.
Чувствовалось, что «вечный студент» без восторга относится к «федералам», но благожелательный настрой Анны Кузьминичны заставил его быть более разговорчивым.
— Как именно помогали? — немедленно насторожился Артем.
— Нашли ребят, которые попали в «Церковь богов Шамбалы», и передали нам.
— А что случилось с самой «Шамбалой»? — к удивлению Артема, поинтересовалась рыжая. — Какое-то время она была на виду.
— Видимо, распалась. — Никита дернул плечом. — Больше о ней никто не слышал.
— Мелкие учения часто исчезают без следа, — поджала губы Анна Кузьминична. — К счастью, хорошие организаторы среди «гуру» встречаются редко, создать устойчивую секту удается нечасто. Попрыгают полгода-год, поломают психику десятку-другому ребят да разбегаются.
— А нам расхлебывай, — проворчал Никита.
— И нам, — в тон ему продолжил Артем. — Вам известно, кто стоит во главе Курии?
— В Союзе ортодоксов нет лидера, — ответила Анна Кузьминична.
— Так не бывает.
— И тем не менее. — Женщина усмехнулась. — Изначально мы предполагали, что Курию создали в РПЦ, но ни один иерарх до сих пор не произнес о Союзе ни слова. Это очень странно.
— Мы даже подумали, — неожиданно брякнул Никита, — что Курия ваше детище.
— Ты подумал, — недовольно поморщилась Анна Кузьминична и слегка извиняющимся тоном добавила: — В имперские времена родители Никиты были диссидентами и серьезно пострадали от ваших коллег.
— Никаких обид, — улыбнулся Артем. — И вы, Никита, можете спать спокойно: ФСБ не создавало Союз ортодоксов.
— В этом мы уже убедились.
— Каким образом?
Сотрудники комитета переглянулись.
— Мы разговариваем без протокола, — вовремя напомнила Инга.
— Ну… — Гражданский долг победил, и Анна Кузьминична негромко сообщила: — Какое-то время назад к нам приходили бандиты. Хочу сказать, что вели они себя достаточно деликатно и очень хотели получить как можно больше информации о Курии.
— Они были ужасно расстроены, — как-то по-детски рассмеялся Никита.
— Почему?
— Из разговора с ними мы поняли, что Союз закрывает для наркотрафика целые области, — просто сказала Анна Кузьминична. — Причем именно Курия начала войну и вела ее с необычайной, дикой даже для наркоторговцев жестокостью. Фанатичной жестокостью. Уголовников истребляли целыми бандами.
— Ходили слухи, что кое-где даже зажгли костры, — вставил Никита. — Проповедники объявили драгдилеров еретиками, идущими против Церкви.
— Но как это прошло мимо телеканалов? — не выдержала Инга.
— Гангстерские войны — заурядное явление, — чуточку удивленно ответила Анна Кузьминична. — О трупах сообщали по телевизору, но никому и в голову не могло прийти связать гибель наркоторговцев со скромной религиозной организацией.
— Бандиты, разумеется, отвечали на удары? — поинтересовался Артем.
— Разумеется. Охотились за проповедниками, убивали их, но… Рядовые члены Союза ортодоксов знают не очень много, вывести на высшее звено они не могут. К тому же их невозможно запугать: они веруют.
— Потом, по другим каналам, мы узнали, что бандитам удалось договориться с Курией, — продолжил Никита. — Проповедники сказали так: «Мы не думаем, что сможем уничтожить всех вас, но почему бы не попробовать?» В итоге там, где можно заметить переплетенный виноградной лозой крест, наркотики не продают.
— А кресты встречаются все чаще и чаще.
— Да, я хотела спросить, — Инга скромно улыбнулась. — Почему такой странный знак: крест, переплетенный виноградной лозой?
— Вы не знаете даже этого?
— Мы бы хотели услышать вашу версию.
Никита внимательно посмотрел на рыжую и очень серьезно произнес:
— Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой — Виноградарь; Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое Я проповедовал вам.
— Что скажешь? — поинтересовалась Инга. — На мой взгляд, любопытная получилась беседа: никакой точной информации, но впечатлений масса.
— Курия действительно готовит что-то очень серьезное, — протянул Артем. — Что-то такое, что требует массовой поддержки населения.
— Возможно, — помолчав, признала девушка. — Они не превратились в секту, аккуратно работают с людьми, не выдергивая их из жизни и не создавая излишних проблем. Если Союз не ищет деньги, значит, ему нужно от публики нечто иное. Согласна!
— Не забывай об эффективной и эффектной расправе с драгдилерами, — добавил Артем. — Врага Курия выбрала идеально: к этим подонкам сочувствия никто не испытывает.
— «Курия против наркотиков!» Это похоже на предвыборный слоган.
— «Курия против наркотиков!», «Курия против еретиков!», «Курия за истинную веру!», и маховик набирает обороты. — Молодой наемник покачал головой. — Кажется, мы немного недооценили эту команду.
— Не думала, что на тебя так подействуют сплетни, рассказанные старой теткой, — поддела друга рыжая.
