Вздрогнула от голоса Миры.
— Хозяйка, там рыцарь к нам пожаловал! Скорее! Вам бы волосы расчесать и платье краше одеть!
— Какой рыцарь?! — Вымученно отвечаю, со лба холодный пот вытираю.
— Да какая разница! Рыцарь! Хозяюшка, ну скорее. Варлам его в столовую пустил. А он вас требует! Нельзя заставлять ждать рыцаря! Он такой… такой красивый!
В подтверждение ее слов конское ржание раздалось. Явно не нашей хриплой клячи.
Мира чуть ли не силой меня хватает к трельяжу ведет с зашарпанным зеркалом, которое, похоже, ни одну мировую войну пережило.
Ее суета и мне стала передаваться. Слышу отдаленный бас, доносящийся с первого этажа. Рыцарь старушке Маргарите что-то рассказывает. У меня в груди екнуло. Я ж вся потная, грязная!
— Ой, хозяюшка, что с прической сделать?! — Ужаснулась Мира.
— Да расплети косички, волнами тоже нормально, — предлагаю. Я брюнетка еще та, волосы у меня блестящие, сестра всегда завидовала, хоть и блондинка.
Стала косы мне расплетать.
— Ой, ой, паутина в волосах! — Взвизгнула та, выронив гребень.
— Да снимай уже! — Рычу.
— А если паук, я их до смерти…
— Ты настоящих пауков не видела! А я их величиной с корову на Поляне расстреливала! — Выпалила. Как же не похвастать!
Повернулась к Мире. А та рот открыла, глаза по пять копеек. Белеет девка…
— Эй, я вменяемая, ты поняла? Ау? Прием?
В комнату вбежала Серафима с явными претензиями.
— А ну девка стол накрывать! — Рявкнула на дочку. — Хозяюшка, давай корсет уже заплетем, негоже рыцаря ждать заставлять.
Мира, пребывая в прострации, пулей вылетела из комнаты. Серафима без зазрения совести стянула с меня легкое платье, оставив в одних панталонах. Посмотрела оценивающе. Я невольно прикрылась.
Корсет стала выбирать из сундука, прям на пол все разбросала.
Одела, зашнуровала ловко. Живот сдавила, грудь. У меня сразу два шарика у самой шеи образовались. Да такие большие. Смотрюсь в зеркало… Парижская проститутка! Мамочки!
По столу щелкнула коробка. Серафима ее принесла, из подола вынула.
— Пыльца разная, глаза подкрасить, — пояснила. — Ее немного, обычно я для баронессы покойной собирала. Ягодный налет дольше держится, есть и черничные тени. А вот с синими беда, цветов не нашла.
— Я совсем страшная? — Это сарказм. Если подкраситься, стану проституткой на два уровня выше… тверской.
— Что ты, хозяюшка! Но рыцарь же! Ты должна лучшее впечатление произвести! Так! Платье!
И понеслась в гардероб.
— Альбус, Альбус, не кусай, — приговаривает и платье мне выбирает.
— А ты тоже его видела? — Спрашиваю деловито.
Слышу, что Серафима замерла.
— Кто тебе про него сказал? — Хрипло отозвалась из гардероба.
— Так видела ж, — ответила без тени насмешки.
Гардероб пронзил визг. Едва ли пыль там не поднялась. Серафима выскочила из помещения, к двери, не оглядываясь и дальше.
Сижу и понять не могу, в чем собственно дело?
Ощущаю вибрацию. Коробка на трельяже начинает подскакивать. Что-то приближается! Пол в коридоре будто молотом разбивается. Вскакиваю. Сердце бьется, как у зайца.
— Баронесса! — Рев на весь дом, а то и на всю деревню.
Двойная дверь разлетается в стороны, хоть и была приоткрыта. Одна дверь слетает с петель и падает с грохотом, другая бьется о стену. Висящий на стене светильник падает и разбивается вдребезги.
В комнату влетает здоровенный мужчина в сверкающих доспехах, с голубым отблеском. Меч наголо, волосы каштановые распущенные (хотела сказать дыбом), глаза обезумевшие, почерневшие, готовые окунуться в агонию битвы.
И вот я стою в корсете и панталонах, пара кос нелепо свисает, Мира недорасплела. Грудь на выкате, сама испуганная, как лань лесная.
Рыцарь несколько секунд смотрит на мои… хм, поднимает взгляд на лицо, с трудом причем.
— Демон… Где? — Сбивчиво спрашивает мужественным голосом. Меч широченный в руке поблескивает.
Опомнилась, прикрылась. И головой отрицательно мотаю, слов у меня нет. Рыцарь взгляд потупил, отвернулся резко.
— Простите леди, ваша служанка сказала, демон в комнате.
Продираю горло.
— Нет никого, — пискнула. Тоненько — тоненько так. Сама от себя не ожидала.
— Простите леди, ваша красота ослепила меня с первой же секунды, я не… Еще раз простите, что ворвался в ваши покои. Я оставлю вас. И буду ждать сколь угодно долго в вашей трапезной.
Вышел. Удаляющийся скрип половиц немного успокоил мое сердце.
Пребывая, будто во сне, я расплела оставшиеся косы, накинула платье средней паршивости и вышла в столовую.
А там… пир на весь мир! Стол ломится от яств. В окно мельком увидела, как с соседних домов женщины еду несут. Народ весь активировался, из окон глазеют на коня рыцарского, огромного, мощного, красивого, серебром поблескивающего. Шустрая девочка его из ведра деревянного поит, другая чешет. Кому тут больше повезло, коню или рыцарю?
Вошла с гордо поднятым подбородком. Знакомство дубль два.
— Баронесса Валерия Балейская! — Объявляет Маргарита торжественно старческим голосом. Краснею…
— Вдова, — елейно добавляет старая стерва.
Мощный мужчина с плечами шириной, как я ростом, вскакивает из — за стола и падает на одно колено передо мной. Хватает руку, чуть ли не силой и к губам своим прислоняет влажным не то от супа, не то от чего-то другого.
Ритуал выдержала стойко.
— Я баронет Марсель Стамбрийский, рыцарь и верный соратник графа Арлена Инрнского, — начал не вставая с колена, но подняв голову.
Обаятелен, ничего не скажешь, глаза синие выразительные, черты лица само олицетворение мужества. Как бы в обморок не упасть от потери себя, да не растаять бы на месте. Вот только беда, воняет от него стойким потом. А я к запахам такая привереда!
— Ваша красота затмила мой разум, а сердце заскулило от тоски…
— Что вы, будьте так любезны, не смущайте меня больше, — давлю улыбку и прерываю его комплементы.
Поднимается, уводя взгляд, что успевает зацепиться за мою грудь. Все вы мужики одинаковые.
Расселись. Я с одной стороны во главе шикарного стола, рыцарь Марсель с другой. Мои девчонки его обхаживают вместе с мамой. Серафима, что визжала полчаса назад, как ни в чем не бывало. И дочки ее красные, застенчивые, виляют перед ним своими попами, соревнуясь в этом с мамой.
Рыцарь меня не сильно впечатлил. Огромный, сильный, красивый, вопросов нет. Но что-то в нем не то. Слишком самолюбив? Или все дело в том, что он и на внучек Маргариты посматривает.
Нет, все дело в манерах. Они отсутствуют! Ест, как свинья, чавкает, хлебает. Ему мои «курочки» все подряд в тарелку суют, а он и поглощает, не глядя.
