– А сейчас ты боишься? – спросил Рихард.
– Нет, не его, – сказал наконец чернокожий. – Он – не страшный. Он… красивый, да, сэр! Страх, он был – сам по себе.
– А сейчас ты боишься? – спросил невнятно, с набитым ртом, Рихард.
– Сейчас? – Оператор прислушался к своим ощущениям. – Сейчас – не боюсь. Да, сэр! Совсем не боюсь!
– Тогда иди поешь! – приказал Рихард.
«Снимает стресс, подавляет чувство страха, не обладает тормозящим действием!» – вспомнил он. Это – про розовые капсулы.
А у зеленых нет инструкции с рекомендациями по их применению. Потому что к применению запрещены!
Веерховен засмеялся и принялся за второй бутерброд.
Глава пятнадцатая
«Миражи»
– Мне хорошо с тобой! – прошептала Лора, пряча лицо под мышку Тенгиза. – Я тебя люблю. Всё остальное не имеет смысла.
– Я тоже тебя люблю! – Тенгиз погладил девушку по спине. Снизу, на маленькой выпуклости над гладкими полушариями ягодиц, золотился белый нежный пушок. Такой же, как на предплечье, у локтя, прижатого к животу Тенгиза. Бугорки позвонков, под кожей, между лопатками… Почему-то из-за них узкая спина девушки казалась Тенгизу совершенно беззащитной. Его охватило беспокойство и умиление одновременно. Он-то хорошо знал, что, кроме их любви, здесь, на острове, существует смерть. И сейчас Тенгиз, как никогда, чувствовал ее реальность.
– Когда ветер будет нести песок
Там, где прежде был океан,
Он придет и воздаст за всё
Каждой капле из тысяч ран.
Когда ветер будет нести песок
Tам, где катятся волн стада
Вниз, от неба до наших ног,
Хной окрашенная вода…
Лора подняла голову, посмотрела ему в глаза. Зрачки у нее были большие, угольно-черные, как будто их окружали сумерки, а не ослепительно яркий день.
– Мы пришли из нее, и мы
В теплый шорох ее войдем.
Та, что в пене взошла из тьмы,
Спит теперь на плече моем.
И ласкают ее соски
Пальцы вкрадчивых нереид.
Наши кости уйдут в пески.
Наши кости сотрет с ланит
Мать-Земля. Но оставит соль
Океана и крови. Здесь
Будет ветер нести песок
И гудеть боевую песнь
Там, где раковина гудит,
Там, за мысом. Смотри – восход!
Поцелуй меня и войди
В колыбельную песню вод
Ты, чьи губы и соль, и мед…
Голос Бога интимно тих.
Он простит тебя и поймет,
И оставит среди своих,
Когда ветер будет нести песок…
Неприятный звук, похожий на комариный писк, пришел откуда-то сверху, вырос, превратился в пронзительный однотонный рев.
Тенгиз посмотрел наверх и увидел две белые расширяющиеся полосы, ползущие по небу. Они приближались, и звук вырастал, превращался в грохот, от которого заныли уши. Тенгиз вскочил на ноги и увлек Лору под прикрытие скал. Он не знал, зачем это сделал. В этом небесном реве была угроза. Смертельная угроза. Два кажущихся крохотными самолета возникли в блеклой голубизне. Две темные остроносые птицы с трапециевидными крыльями, оставляющие белый облачный след.
Прижавшись к горячему камню и прижав к себе Лору, Тенгиз смотрел наверх, а рев становился нестерпимым, рвал барабанные перепонки…
Две стремительные птицы пронеслись, казалось, над самой головой. Неистовый вопль двигателей заставил затрепетать листву на деревьях, поднялся до непереносимой силы… и начал ослабевать. Стальные птицы ушли на северо-восток.
Тенгиз вздохнул с облегчением.
– Кажется, обошлось! – сказал он, не слыша собственного голоса. В ушах гудело.
Он не мог бы объяснить, почему так испугался. Но его до сих пор трясло. Тенгиз крепко прижал к себе подругу, ощущая успокоительное тепло ее упругого тела. Но шум в ушах не утихал. Минута потребовалась Тенгизу, чтобы понять: это не галлюцинация.
Самолеты возвращались.
Анк выбежал на открытое место. Он услышал звук намного раньше, чем люди. Память выбросила наверх воспоминания прадеда: стремительные крылатые сигары, пронзающие воздух. Огонь, грохот, широкие полосы поднятой в воздух земли, перемешанной со стволами деревьев, обломками машин, телами людей. Он видел это сверху, с борта вертолета, и снизу, с земли, когда неимоверный грохот поглощает вопли разрываемых на части, сгорающих заживо… Он увидел, как превращается в огненное озеро пространство, равное четверти его острова.
Анк поднес к губам свирель. Силуэты этих летающих машин не были похожи на тупоносые силуэты «МиГов». Или на широкозадые, с «растопыренным хвостом» очертания «Фантомов». Но Анк ни на миг не усомнился – это боевые машины. И он не позволит им изуродовать свой остров!
Однако ему не пришлось проявить свою силу. На расстоянии примерно двух километров от Козьего Танца оба самолета синхронно легли на крыло и ушли вправо-вверх.
Анк проводил их взглядом, снова обострил слух и продолжал следить за ними, уже не глазами. Он допускал, что самолеты могут вернуться. И не ошибся. Обойдя Козий Танец по широкой дуге, смертоносные машины возвратились.
– Смотри, вот он! – сказал Жилов, указывая на человеческий силуэт сотней метров ниже места, где они стояли.
Друзья увидели, как сын Древней поднес к губам свирель.
– Занятно будет, если это сработает, – сказал Жилов. – Но еще более занятно – если не сработает и красавцы проутюжат наш замечательный остров.
– Сейчас мы – на его стороне! – сказал Таррарафе. – Может, укроемся внизу? Мы успеем.
– Ты иди, Тарра, – сказал Жилов. – А я хочу посмотреть спектакль.
Масаи остался на месте.
В первый заход ничего не случилось. Громогласные птички красиво отвернули и ушли в сторону. Однако через некоторое время самолеты появились вновь, с идеальной точностью легли на прежний курс и устремились прямо к тому месту, где стоял Aнк. Если в первый раз грохот казался нестерпимым, то теперь от него буквально рвались перепонки. Жилов и Таррарафе зажали уши руками, но продолжали смотреть. Бессознательно они оба были уверены в силе Анка и не думали об убежище.
Золотистая фигурка с бамбуковой свирелью в руках, выпрямившись, готовилась встретить многотонную летающую смерть.
«Теперь они не отвернут», – понял Анк. И поднес к губам свирель…
Неимоверный грохот обрушился на сына Древней. Воздух вокруг смялся, превратился в хаос и лишил Анка исконной силы. Слишком неожиданно. И у сына Древней не было времени, чтобы преобразоваться. Зрением бога, превосходящим человеческое, Тот-Кто-Пришел увидел, как из-под крыльев штурмовиков выскользнули серебристые сигары ракет и, обгоняя, устремились к острову. Он увидел разноцветные «капельки» под трапециями крыльев. Желтые, оранжевые, белые, голубые.
Из последних сил сын Древней пытался восстановить нити, которыми он управлял миром, но запредельная сила звука рвала их, как взмах руки рвет паутину…
