– Даже ружье убивает быстрее яда, – согласился масаи. – Но если мы умрем – это только смерть, брат мой. Разве нет?
– Абсолютно! – по-английски ответил Жилов. – Итак, мы пойдем на базу? Когда?
– Сейчас!
– Тогда пошли, – сказал Жилов, поднимаясь. – Хотя, боюсь, боец из меня теперь – так себе. Что-то сердце прихватывает.
– Твоя жизнь уходит, – мрачно сказал Таррарафе. – Идем, Носорог! Легче не будет. Будет только тяжелее.
Глава шестнадцатая
«Война – это лучшее, что они умеют!»
– Наш мир возрождается, брат.
Тенгиз не заметил, как он подошел. Молодой человек сидел в тени нависшей над берегом пальмы и смотрел на серебрящийся океан. Лора спала, положив голову на его бедро. Лицо девушки было спокойное и безмятежное, как у ребенка.
Тенгиз медленно повернул голову.
Анк сидел на песке, скрестив ноги. Он был такой изящный и легкий, что казался подростком.
– Почему ты так думаешь, брат?
– Твои сны, – ответил Анк.
– Откуда ты знаешь?
Золотокожий бог беззвучно рассмеялся.
– Я многое знаю, – прошептал он. – Я чувствую, брат. Мир меняется, потому что я вернулся. Мы с тобой не одиноки, брат. Очень скоро во всех, в ком есть древняя кровь, начнут просыпаться Тени Прошлого. Но ты – первый.
– Почему? – спросил Тенгиз.
– Потому что ты – близко. И потому что ты – мой брат.
– А мой отец, мой… то есть наш дед? Что будет с ними?
– Не знаю, – беспечно произнес Анк. – Россия слишком далеко. А наш мир еще слишком слаб, чтобы принять Древних. Дети Дыма ополчатся на нас – и мы вновь погибнем.
– Вновь? – спросил Тенгиз. – Почему – вновь?
– Так уже случалось, – с оттенком легкой печали проговорил Анк. – Не раз. Хочешь увидеть, как это было?
– А можно?
– Ты же мой брат, – Анк ослепительно улыбнулся. – В тебе – кровь Древних. А этот остров – крохотный клочок земли, в которой живет Истина. Попроси – и она откроет тебе всё.
– Попросить? Как? – спросил Тенгиз.
– Ладно, – великодушно согласился Анк. – На этот раз я сам могу попросить за тебя. Спи! – Он легко коснулся лба Тенгиза.
И Тенгиз уснул.
* * *
Он стоял на верхней плоскости алтарного камня. Под ним была буковая роща, окружающая святилище и венчающая круглую вершину холма. Широкая, вымощенная белым мягким камнем дорога поднималась по его склону меж фруктовых садов, в чьей зелени желтели соломенные крыши хижин. Он видел пеструю толпу людей, поднимающихся вверх по дороге, проложенной шесть веков назад к месту, где тринадцать весен назад около источника, почитавшегося людьми священным, Древняя родила сына.
Да, он родился здесь, в тени увитой плющом ротонды. Родился от последней Древней, которая вот уже семьсот лет жила здесь и почиталась неведающими Детьми Дыма как хозяйка буковой рощи. Отцом его был верховный жрец святилища, после зачатия оскопивший себя по человеческому обычаю. Кровь жреца несла в себе толику крови Древних. Однако столь малую толику, что Госпоже потребовалось пять неделимых дюжин жизней, чтобы напитать силой зачатый плод.
Дети Дыма с радостью принесли их на белый камень алтаря.
Неполное тысячелетие прошло с тех пор, как Тот был Изгнан.
Недавнорожденный был подобием Изгнанного. Увы, лишь внешним подобием. И власть его была более силой обычая, чем настоящей силой. Свирель Недавнорожденного, сделанная со всем тщанием из кости девственницы, не сокрушала камни, а лишь заставляла их дрожать, стряхивая пыль со стен человеческих хижин и беспокоя корни деревьев.
Однако Недавнорожденный рос и впитывал силу. Очень, очень медленно, ибо не было рядом с ним подруг-Древних, а только юные слабые жрицы из Детей Дыма.
Недавнорожденный не ведал, что времени его положен предел.
Спустя двенадцать лет соглядатаи Гонителя учуяли врага и подняли Детей Дыма в десяти пеших переходах от священной рощи.
И было их множество.
И уже топтали они землю, где издревле почитали мать-Древнюю.
Детей Дыма он не страшился.
Сколь ни слаб он, а дунет он трижды в свирель из полой кости – и побегут Дети Дыма. Но с людьми, под надежной защитой ясеневых копий, шли слуги Гонителя, гологоловые жрецы Ишфетту. Четверо слуг с пурпурными морскими раковинами в руках, как предписано им. Эти не побегут. И не позволят бежать людям с вымазанными охрой бородами.
Людям, которых они привели, чтобы довершить начатое девять веков тому назад.
Но кроме собственной силы Недавнорожденного была еще сила Госпожи. А сила Госпожи – в возвращенных ей жизнях. Потому сын Древней повелел преданным жрецам собрать всех своих слуг обоего пола, достигших брачного возраста, здесь, в священной роще, и вокруг нее. Придут враги – и пропитается кровью земля холма. Тогда сила Госпожи поднимется – и уничтожит слуг Гонителя. И станут враждебные ей Дети Дыма верными слугами. И расширится власть Древних.
Час за часом стоял он, неподвижный, на алтарном камне.
Он видел, как заполнилась буковая роща. Как росла толпа на склонах холма. Покорные, Дети Дыма ждали. Они умели ждать, не то что их будущие потомки. И вот, когда солнце уже начало клониться к западу, чуткий слух Недавнорожденного уловил то, что давно уже воспринято было иным слухом. Шаги тысяч человеческих ног.
Прошло еще немного времени – и собравшиеся на холме тоже услышали топот. Каждый верный знал: приближается враг. Но никто не испугался, хотя ни у кого из верных не было оружия. Закон запрещает оружие вблизи священной рощи. Смертью будет наказан всякий, кто ступит с ним на священный холм. Смерть поразит нечестивых!
Быстро двигались враги по чужой земле. Не останавливались для грабежа, хотя собран урожай и есть чем поживиться сильному. Успеется.
«Торопитесь! – кричали им вожаки. – Торопитесь! Прежде должны вы убить ложного бога! Тогда земля его станет вашей, мужчины ее – рабами на ваших полях, а жены – покорными наложницами!»
Потому лишь однажды окрасились кровью острия копий краснобородых: когда вывел им навстречу жалкое войско один из племенных вождей, не поверивший, что возрожденный бог сам изгонит врагов.
Не поверивший – и наказанный.
Сошедшиеся на холме взирали сверху на сверкающую бронзовыми жалами копий «змею». Одни – со страхом, другие – со злорадством: сейчас обрушится на нечестивых гнев бога – и сокрушит. Немногие воочию видели юного бога. Но каждый знал: сейчас стоит сын богини, обнаженный, желтокудрый, с костяной дудкой в руке и зеленым венком на гордо поднятой голове. Час за часом стоит неподвижный и ждет, когда будет нарушен закон. Чтобы покарать.
Столпившиеся на дороге, те, кому не хватило места на священном холме, подались в стороны, пропуская копейщиков. И увидели: следом за первыми шеренгами прокатилась, гремя, повозка с высокими колесами, запряженная четверкой мулов. Видели и четверых в повозке: чернокожих, обнаженных, с блестящими, полностью лишенными волос головами.
