Скорее всего, пришельцев ждала бы неминуемая участь изысканного блюда на пирах гостеприимных хозяев, если бы не религиозный фанатизм последних. Ногры, а так называли себя местные жители, искренне верили, что их верховное божество по имени Султан явится им из моря собственной персоной, и будет светлолицым, высоким и бородатым. Вообще-то, сугрибцы не были особо крупными и бород не носили, но физически басилевс был исключением, а прихватить в плавание брадобрея не успел. В результате чего сменил титул на султана, а на пиру в честь своего явления с удовольствием (а может, и без оного) скушал бывшего царька, который почему-то решил, что бог не бог, а самозванец. Какую роль сыграли в этом две тысячи личной гвардии басилевса, история ногров умалчивает.
Первые десять лет султан приводил к покорности окрестные племена. Потом занялся цивилизаторством. Ногры учились быстро, всех нежелающих учиться, так же, как и недовольных новыми порядками, ждали котлы. Местное бережное отношение к ресурсам пришлось бывшему басилевсу по сердцу. А его наследникам уже и в голову не приходило, что это не самый лучший признак цивилизованности. Ко времени смерти первого султана Новый Сугриб занимал уже территорию, сравнимую с территорией старого Сугриба, Хортейма и бескрайней степи, вместе взятых. А по населению даже превосходил. Сменялись поколения, коренные сугрибцы уже растворились в массе чернокожего населения, и только султаны, старательно женившиеся исключительно на собственных сестрах, сохранили белый цвет кожи, рост и бородатость.
Кроме отличительных признаков местного бога от султана к султану передавалась ненависть к хортам и желание отомстить. Жрецы в храмах обращались к Небесам с просьбой приблизить священный джихад, который принесет нечестивцам смерть. Волею случая земное воплощение ногританского бога зла звалось на местном наречии «хортэ» и представляло собой большую лохматую обезьяну, когтистую и клыкастую. Обезьяны эти жили в глубине джунглей и с людьми контактировали мало. Редкие контакты всегда неожиданны, а в этом случае преимуществом обладает тот, кто сильнее своим природным оружием. То есть, никак не люди. Разумом обезьяны не обладали, но справедливо полагали, что если маленькие двуногие кушают друг друга, то в пищу обезьянам они предназначены свыше. Образ неизвестных злодеев смешивался с не менее любимым лохматым образом лесного ужаса и возбуждал в первобытных по сути ногританских душах всеобъемлющее желание убивать.
Двести лет курчавые чернокожие воины ждали «святого похода». И вот, очередной султан решил, что час настал! Боевые тысячи одна за другой исчезали в трюмах сотен транспортных кораблей. Отборные части располагались на палубах. На отдельные суда, приспособленные под перевозку лошадей, грузилась конница. И в означенный час армада Нового Сугриба взяла курс на север.
То, что первым на пути высадившихся войск оказалось Приморье, в котором обитали совсем не хорты, было проблемой исключительно прибрежного населения. Еще не оправившиеся от набега хана Ишема, Объединенные Провинции не смогли оказать серьезного сопротивления. Столица пала за один день. Дальнейшего пленник не знал, ибо в праздничном пире, где закончили свои дни последние приморцы, участвовать ему не довелось по уважительной причине. Твенду, племянник и порученец командующего экспедицией (ох, не зря Айшан ел свой хлеб, ох не зря!) ехал вглубь материка, тщательно упакованный в плотный мешок. Чтобы в далёком городе Кресе убедиться в верности утверждений жрецов, своими глазами увидев разумного «хортэ» по имени Йети.
Мой рассказ сопровождают скептические взгляды половины присутствующих. Даже кое-кого из ханов. Само собой, накладок в легенде немало. Как-то слабо верится, что сугрибские мореходы не знали земель в двух неделях хода от родных берегов. Наверняка знали. Тем более, что ногританские легенды о «высоком-белом-бородатом султане» не могли возникнуть ниоткуда. Да и сам факт того, что басилевс с началом плавания вдруг прекратил бриться, весьма красноречив. Видимо, не слишком интересовали Сугриб дикие джунгли с нездоровым климатом и кровожадными обитателями. Пока не приперло.
И еще один нюанс. Флот, и очень неплохой, был и у Приморья. И что, Объединенные Провинции двести лет были не в курсе? Очень сомнительно. Тем более, что количество потраченного хотя бы за последние пятнадцать лет приморцами золота впечатляет. А ведь еще осталось на добычу хану Ишему. И немало осталось, степь была очень довольна. Торговали Приморцы с Новым Сугрибом, точно торговали. А вот то, что мы об этом не знали — недоработка Лысто. Понятно, что приоритет секретности был высший, да и в последние годы активность торговли резко снизилась, но его служба для того и существует, чтобы знать всё.
Смотрю на разведчика, укоризненно качая головой.
— Ходили слухи, — бурчит он, — не поверил, идиот! — прекрасно понимает, о чем взгляд.
Ладно, самокритика это хорошо, легенды, да еще в варианте «для знати» — тоже прекрасно, но детали событий двухсотлетней давности сейчас не слишком важны. Да и Объединенные Провинции своё уже получили, выкормив очередного зверя на свою голову. Есть и более принципиальная информация.
Против нас армия фанатиков. Пленник считает себя человеком просвещенным и не религиозным. Если это либерал и нигилист, то даже представить не могу, кто же у них считается консерватором. Впрочем, разница политических взглядов представителей данной культуры выражается, в основном, в ассортименте блюд из одного и того же продукта. Как и в любых других культурах. Армия, мягко сказать, не маленькая. Двести тысяч людоедов, жаждущих крови. Большая часть, естественно, пехота, конницы немного. Но это относительно. А если абсолютно, то у нас тридцати тысяч тяжелых конников нет. Зато у них нет легкой конницы, это плюс и немаленький. Вооружены ногры не слишком хорошо. Мечи только у элитных частей, у них же более-менее современные латы. Этак полувековой давности, бертаймские лучше. Не будь этой элиты полсотни тысяч... Остальные одеты в колонтари и куяки и сражаются копьями, а вместо мечей ножи и палицы. Четверть войска лучники. Луки стандартные сугрибские, проигрывают современным вейским и в дальности и в пробивной силе. Тем более, доработанным нашими умельцами. Одним словом, у них численность и фанатизм, у нас преимущество в вооружении и место в углу: отступать нам некуда.
Вот это уже выслушивается без скептических улыбок. Это уже военный совет, большая политика закончилась.
— У нас десять тысяч конницы и двенадцать тяжелой пехоты. — говорит Руян. — Плюс тысячи три лучников-вейя. Если Единец присоединится — еще две тысячи. Можно призвать ветеранов, это тысяч пять. И в ополчение еще десять набрать. Но у ополчения ни вооружения, ни выучки...
