– А что тут говорить – самому противно, – поникнув головой, признался Жигляй. – Ведь были мечты, а теперь только выживание, – и, перейдя на шепот, сказал. – Попробуй не принеси паханам долю… лучше и не думать, что сделают.
– Так сделай от них ноги, и все дела! – усмехнулась пиратша.
– Да уж, лучше и не пробовать, а то эти самые ноги и повыдергивают, чтоб больше не бегал. Я сейчас, как в западне. Они сначала, вроде как приютили, ремеслу научили, а теперь, я до конца дней отрабатывать должен.
– Да, вляпался ты парень, – задумчиво проговорила Моа. – А скажи, смог бы ты сделать какой-нибудь настоящий поступок, чтобы вырваться из этого колеса судьбы?
– Я уже и так, и эдак прикидывал… – после тяжкого вздоха сказал парень. – Здесь мне нет выхода. Я даже подумывал руки на себя наложить – так хоть по новой с зиндана все начать можно. Но ведь тогда я буду уже не я, и все забуду.
– А хочешь, я тебе дам шанс человеком стать?! – Моа вдруг ударила в голову шальная мысль. Почему бы не попробовать помочь парню обрести уверенность, и посмотреть, что из этого получиться? Это было что-то вроде азартной игры – поставить на него и посмотреть, как он выкарабкается или утонет в своем слюнтяйстве. Чисто интуитивно она чувствовала, что в этом хлипком, забитом судьбой человеке может найтись сила, способная изменить его жизнь к лучшему. И потом, ей неплохо было иметь помощников, для осуществления своих планов.
– И как же это? – недоверчиво спросил Жигляй.
– Ну, если я с твоими хозяевами договорюсь, может, что и выйдет, – неопределенно сказала Моа и, подумав, спросила. – Отведешь меня к ним сегодня вечером?
– А не боишься? – удивленно спросил парень. – Ведь нож в спину сунут, и поминай, как звали!
– Могут и сунуть, конечно, – согласилась Моа. – Но чтобы совать, причина нужна.
И потом, что я тебе, курица, чтобы меня резать? Сама ведь могу и ножом, и без ножа…
– Ну, это о тебе известно. Тебя все пираты боятся! – согласился Жигляй.
– Вот, сам же говоришь. А надо, чтобы еще и воры с бандюганами боялись, тогда можно будет отсюда и уходить куда-нибудь, а то совсем скучно становиться… Все, хватит! Надоела мне твоя рожа, чтобы в восемь вечера был у входа – пойдем в гости!
Моа сама не очень понимала, зачем ей этот хлюпик. Ее интересовала только одна вещь – как идти вслед за зовом, направлявшим ее вперед и не дававшим ей сидеть на месте. Перед ней простиралось бескрайнее море. Она понимала, что почти не разбирается в географии и мореплавании, но ей надо было пересечь это огромное водное пространство. Основной причиной, почему она сунулась к пиратам и заставила их признать свой статус в честном бою, была именно эта потребность.
Только пираты ходили на своих более-менее хороших посудинах в самые дальние походы, по слухам, делая набеги даже на волшеры противоположного берега.
Торговые суда были тихоходные и менее мореходные, чем у морских разбойников. А рыбацкие лодчонки вообще в расчет брать не приходилось. Вот и пришлось ей пробиваться в пираты, не имея никакого представления об этом разбойном промысле и еще меньше смысля в мореходстве.
Звание пиратши у нее уже было, но этого было явно маловато, чтобы попасть на пиратский корабль, да еще и заставить его двигаться в нужном направлении. Самой большой проблемой было отсутствие людей, которым она могла бы довериться. Ее угрожающая внешность и еще более угрожающие способности, пока что только отпугивали всех от нее. А Жигляй вполне мог стать таким сообщником, который мог помочь ей на том же корабле.
Сегодня она, наконец, выпытала у одного пьяного флибустьера, что тот самый капитан Марлин, которого она чуть не отправила по новой в зиндан, собирается вскоре выходить в поход к дальним берегам. Она надеялась уговорить капитана взять ее на корабль, и было бы неплохо – с Жигляем, в качестве адъютанта или оруженосца.
Вечером в сумерках Жигляй вел ее по узким, мощеным булыжником улочкам, петляющим между лабиринтов заборов и стен. Каменные дома постепенно сменились на деревянные лачуги.
– Что-то небогато живут твои боссы! – с сомнением спросила Моа своего провожатого.
– Это только снаружи вид такой. Мало кто знает, что скрывается за фасадом. – Жигляй прошел еще немного и сказал. – Пришли.
– Странно. Ничего особенного. Все те же лачуги, – оглянулась Моа, строя из себя простофилю. На самом деле она заметила легкое шевеление в густой тени на противоположной стороне улицы и была готова к любой развязке ситуации, держа Жигляя на линии поражения возможным противником.
Ее новый напарник постучал хитрым выстуком в ворота и стал ждать. Спустя некоторое время с той стороны спросили:
– Кого в такую рань несет?
– Да Жигляй я! По делу! – ответил парень, явно нервничая.
– Чего, выручку принес? – донеслось одобрительно-узнавающее ворчание, и дверь стала открываться.
За ней показалась примерно такая же хлипкая харя, как и у Жигляя, только гораздо старее и хитрее. Увидев Моа, старикан страшно удивился, злобно зыркнул на Жигляя и попытался захлопнуть створку ворот обратно.
– Ай-ай-ай, нехорошо так дам встречать! – ласково-насмешливым тоном сказала Моа, сунув ногу в открытую щель и не давая захлопнуть ворота. – Да, скажи там вашему стремному у забора, что если жить хочет, пусть сюда идет. И вообще, я не убивать вас пришла, а поговорить о деле. Чего же так пугаться?
– Кто ты такая, чтобы?!.. – возмущенно взвизгнул дедок, тщетно пытаясь захлопнуть дверь.
– Да ты не мельтеши, – потешалась пиратша. – Слыхал про тетушку Моа? – и, заметив быстрый испуганный взгляд, продолжила. – Значит, слышал. Тогда и болтать попусту не будем. Мне на счет Жигляя с вашим боссом поговорить надо. Не думай, я со всем уважением. Надеюсь, и мне окажут хоть какое-нибудь почтение?
– А чем докажешь, что ты Моа? – спросил старик, явно пересиливая желание броситься наутек.
– Ну, если тебе слова Жигляя будет мало, то я, к примеру, могу за две секунды прикончить и тебя, и того типа, что на стреме стоит. Такое доказательство тебя устроит? – спокойно позевывая, сказала Моа и, сделав небольшую паузу, добавила.
– Ну все, я устала ждать, начинаю доказательство!
Никто из присутствующих не заметил, как в сторону противоположного забора полетел молниеносно кинутый ею нож. Раздался звук втыкаемой в дерево стали и, последовавшая за этим, площадная ругань.
– Это я пожалела вашего сторожевого пса. Следующий нож будет в лоб! – спокойно сказала Моа.
Больше "доказательств" не потребовалось. Ругающийся мужик с выдернутым из забора ножом подошел к воротам и уважительно признал:
– Это она! Так нож всадить у самого виска, да в такой темноте, только она сможет.
