— Твои глаза, — ответил он, скрестив на груди руки. — Твои глаза, Джози. Как ты могла?
Я нахмурилась, изобразив разочарование и досаду.
— Ты женишься на ней! Ты пожертвуешь ради нее всем, что у нас есть. И все потому, что она нежная, сладкая и глупая!
Филипп сжал собственные локти так сильно, что пальцы его побелели от напряжения.
— Пойдем со мной, Джозефин, — спокойно произнес он.
Мы пришли в дом Фостеров, и я освободила Марию. Когда я открыла глаза, уже находясь в собственном теле, Филипп сказал:
— Никогда не используй ее. И никого другого, Джозефин. Я передал тебе эти великие знания не для того, чтобы ты причиняла боль другим.
— Это ты причиняешь мне боль! — закричала я, протягивая к нему руки. — Ты обещал мне все на свете, но бросил меня, как только встретил эту милую девицу. Она все для тебя, а я нет!
— Ты не сможешь быть ею. Ты лукава и ревнива — вот ты какая на самом деле.
Не желая показывать Филиппу своих слез, я убежала, а он остался один на аллее.
Я дала ему несколько часов, чтобы успокоиться, заодно и успокоилась сама. Потом принесла ему бутылку его любимого бренди. Филипп без единого слова принял ее и наполнил два бокала. Мы сели и некоторое время провели в молчании. Мой бокал был уже почти пуст, когда я наконец спросила:
— А что было в моих глазах?
— Я не смог увидеть в них себя. А это верный знак магического ритуала.
Я вздохнула:
— За что ты любишь ее?
— Да не люблю я ее. — Филипп допил остатки бренди. — Я не люблю ее.
— Нет, любишь.
— Нет, но она прелестна и обладает многими достоинствами, которых недостает мне.
— Но ты же джентльмен, Филипп. Ты мог бы жениться на ней, если бы захотел.
— И что дальше? Учить ее цедить кровь, как это делаешь ты? А кроме того, я вовсе не джентльмен. Мое происхождение более низкое, чем твое, Джози.
— Но ты же поднялся над всеми этими условностями, и никто теперь не подозревает о твоем низком происхождении.
— Диакон нашел меня на кладбище, — сказал Филипп, откинув голову на спинку дивана. — Я был членом шайки. Мы занимались тем, что похищали трупы с кладбищ и затем продавали их медицинским колледжам. Диакон понял, что у меня сильная кровь, так же как я впоследствии распознал сильную кровь у тебя. Он забрал меня и обучил искусству магии. Господи, как давно это было…
Я села рядом с ним на диван и положила руку ему на колено:
— Тебе так только кажется, Филипп. Ведь ты ненамного старше меня.
Он скривил губы:
— Мне уже сто лет, Джозефин.
Я не представляла себе, что он когда-нибудь сможет так напугать.
— Как это? — прошептала я.
— Благодаря заклинанию, а точнее, снадобью. Но оно не поможет тем, у кого в венах не течет сильная кровь. Диакон пробовал его на других, но всегда безуспешно.
— А что это за заклинание? — спросила я, выпрямившись и посмотрев ему в глаза.
— Кармот. Он называл его кармотом.
Я схватила его за руки:
— Покажи мне это, Филипп. Покажи.
Перебирая мои пальцы, он колебался, не в силах решить, как поступить.
— Клянусь, я больше не притронусь к ней, да и ни к кому другому. Я стану хорошей, Филипп. Помоги мне, и мы будем вместе. Ну, пожалуйста.
— А мы стоим друг друга, разве пет? — усмехнулся он.
Я улыбнулась:
— Обещаю, что так будет всегда. — Я коснулась его лица. — Тебе никто не нужен, Филипп.
Мы поцеловались. Я хочу навсегда запомнить, как его пальцы ласкали и сжимали мои бедра.
Глава двадцать первая
НИКОЛАС
Сон мой был тяжел; я весь вспотел и чувствовал себя уставшим, словно разочарование и неудовлетворенность подействовали не только на мой дух, но и на тело. Всякий раз, стоило мне погрузиться в туман, я вскакивал, ощущая, как вокруг меня все рушится.
Сейчас я больше всего хотел увидеть Силлу и рассказать ей обо всем. Она должна знать, что мне известна правда о магии, о ее мощи и свойствах, но до вчерашнего дня я просто подавлял эти тягостные воспоминания. Магия для меня означала кровь, боль и одиночество. Именно из-за нее я потерял мать.
Но торопиться было нельзя, поэтому я решил подождать хотя бы до обеда. Каким я предстану перед ней, когда признаюсь, что врал, и извинюсь? Она подумает, что я свихнулся или, еще хуже, испугался.
Я прошмыгнул в кухню и достал пачку хлопьев. Вернувшись к себе в комнату, я включил компьютер. Для того чтобы понять смысл воспоминаний, наполнявших мой разум, я разложил перед собой все ингредиенты из лакированной шкатулки и начал составлять список заклинаний из книги мистера Кенникота, выписывая рецепты, которые я затем сравнил с коллекцией мамы. Вскоре я выяснил, что заклинания делились на три категории: одни исцеляли, другие преображали, третьи защищали. Было еще заклинание, способствующее переселению души в другое тело. Поразмыслив, я отнес его к категории преображения, но в действительности оно действовало более радикально, так что выбивалось из группы.
Закрыв глаза, я старался припомнить, что еще делала мама. Это было так давно, что восстановить все попросту не получалось.
Мама учила меня играючи, и я не воспринимал знания всерьез, а когда я стал старше и мог бы относиться к магии серьезнее, она пропала. Ушла из моей жизни, бросила меня, и тогда я постарался все забыть.
Описание многих ингредиентов я нашел в Интернете. В основном это были обычные растения, но мало кто знал их истинные названия. Некоторые травы оказались ядовитыми. Кое-что использовалось еще со времен Средневековья для приготовления снадобий со странными названиями, типа «летучая мазь» или «средство ото всех болезней». Ничего не было известно лишь о кармоте. Само слово я никогда раньше не слышал. Кармот представлял собой порошок ржавого цвета, и его во флаконе было очень мало. После долгих поисков мне удалось выяснить только то, что кармот считался секретным ингредиентом философского камня — того самого камня, который так упорно пытались создать алхимики.
Но никто так и не создал.
Никто, кроме, возможно, моей матери, а она определенно не испытывала желания жить вечно.
Я посмотрел на часы в правом нижнем углу монитора. Всего десять. К Силле идти еще слишком рано. От нечего делать я проверил свою электронную почту — впервые за эту неделю. Писем было не много: несколько сообщений от Чикагского музыкального театра о благотворительных концертах в помощь животным центрального района города и купоны на ужин со скидкой в ресторане «Красный бархат». Три письма от Майки. Он еще помнил обо мне. Одно письмо от Кейт. Они оба хотели узнать, куда я, черт возьми, запропастился, почему не звоню и не пишу.
