Измождённый и порядком потрепанный организм самостоятельно справляться с недугом отказывался, оставляя лишь слабую надежду на скоротечность эффекта и собственную стойкость. Совсем некстати вспомнилась знаменитая медвежья болезнь, и тёмная личность с присущей ему злой иронией отметил, что уж по такому яркому следу замковым ищейкам точно не доводилось гнаться. Эта мысль слегка скрасила его положение, и чародей даже позволил себе через силу улыбнуться. Правду, на большее его сил пока не хватало, и приходилось по-прежнему ютиться под кустом. Вырвав тощую, чудом выросшую здесь ромашку, он с трагическим видом оборвал первый лепесток. В такой неординарной позе он и был застукан неожиданными и совершенно нежелательными свидетелями.
Признаться, их встреча стала шоком для обеих сторон. Трое ищеек, что не столько по заданию, сколько по собственной инициативе вызвались проверить подозрительный резонанс от управления стихией, совершенно не ожидали на месте предположительных браконьеров, что нагло воровали государственную древесину, застукать негласно разыскиваемого по всей стране Медведя за столь деликатным занятием. Тот, в свою очередь, тоже не был счастлив от внезапного появления зрителей, носящих на груди вышитые знаки солнца. Он бы, конечно, не обрадовался любым зрителям: мало кто желает быть застуканным за гаданием на ромашке в столь компрометирующем виде. Только вот трое очень хмурого вида детин были ему особенно неприятны.
Немая сцена длилась несколько мгновений.
Почти одновременно чародей и шедший первым ищейка сорвались в движение. страж порядка ожидал, что у преступника какое-то время уйдёт на подтягивание штанов, а потому сразу же бросил ловчую сеть, настроенную на парализацию цели. Преступник же от своего противника не ожидал ничего, а потому, не раздумывая, бросил метательную пластину. С булькающим звуком остро заточенный металл вонзился в так опрометчиво не защищённую шею, и недоплетённое заклятье сорвалось с пальцев умирающей ищейки бесформенным силовым комом. С ловкостью и чёткостью, отработанными за годы вольного наёмничества, искомый чародей, чьи описания в служебных записках ограничивались упоминанием высокого роста, чёрной одежды и перстня в виде медвежьей головы, ушёл из-под прямого попадания боевого светляка и перехватил в полёте поток чужой силы. Подвластная его воле недоделанная сеть стремительно трансформировалась из парализующей в реконструирующую. Один из ищеек сделал ложный выпад, изображая спуск атакующего заклятья, и с удовлетворением заметил, как несчастная сеть вновь сорвалась с пальцев вздрогнувшего чародея и позорно ушла в землю. Ищейки, выставив вперёд руки с искрящимися заклятьями, начали привычно обходить излавливаемого, зажимая в тиски.
— Именем Светлого князя Калины и Замка Мастеров, Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве с особой жестокостью, нападении на стража закона при исполнении и оказании сопротивления при задержании, — не скрывая злобной радости, пояснил один из амбалов, видимо, уже во всех красках представляя, как в дознавательских казематах отплатит наглому беглецу за смерть сослуживца.
Обвиняемый больше попыток к сопротивлению не оказывал, стоял ровно, можно сказать, непринуждённо и что-то считал по пальцам. При этом на его лице было такое измученно-трагическое выражение, что двух ищеек невольно распирало от торжества. Бледный, осунувшийся и порядком потрёпанный мужчина со спущенными штанами не казался такой страшной добычей, как тот неведомый чародей, зафиксированный на перевалочном пункте в Новокривье.
— А теперь медленно повернись, — в голосе ищейки через холодную отстранённость профессионализма всё больше проскальзывало чистое злорадство.
Медведь, как его называли враги (союзники называли ещё хуже), не отреагировал на приказ, продолжая загибать пальцы. Неловко и с заметной болью согнулся травмированный средний палец. Указательный. Большой. Чародей поднял бесцветные глаза к небу и болезненно закусил губу. Белоснежные, переливающиеся перламутром жгуты взметнулись из-под земли, в мгновение ока обволокли обоих замешкавшихся мужчин и столь же стремительно скрылись обратно, втягивая под коренья обезвоженные трупы.
Вероятно, чародею стоило бы презрительно хохотать, наслаждаясь красотой и эффективностью чернокнижных заклятий, и упиваться собственным величием, как требовал жанр от любого порядочного тёмного властелина. Вместо этого мужчина, как только жгуты коснулись ног своих жертв, стремительно сорвался с места, подбежал к убитому первым ищейке и принялся остервенело шарить по трупу. Обнаружив, наконец-то стандартный для ищеек базовый ремень, он не смог сдержать облегчённого стона. Трясущимися от напряжения руками, он открывал маленькую плоскую коробку с набором противоядий и опрометчиво, наобум, давясь и кашляя, глотал все более-менее подходящие капсулы, страшась не дотерпеть до очередного приступа.
— Уф, — с облегчением выдохнул мужчина, когда острая резь в животе отступила. — В жизни так хорошо не было.
Уже без лишних опасений подтянув штаны, он обтёр об форменную рубашку свою метательную пластинку и заправил обратно в пряжку ремня, что после хитроумного проклятья чёртовых туристок враз застегнулся на лишних пару дырок. Чародей тяжело опустился на колени возле трупа, не в силах до конца справиться с предательской слабостью, и холоднокровно запихал в глубокую рану на шее вытащенный у ищейки болтун. Не многим была известна маленькая особенность воздействия крови хозяина на именные артефакты связи.
«Как удивительно причудлива бывает удача, — позволил себе глубокомысленно заметить чародей, пока холодный камень с булькающими звуками менял цвет. — Ведь здесь даже моих энергетических следов не останется. Двое напали на третьего, тот безуспешно защищался. А потом как сквозь землю провалились…»
Отряхнув с камня излишки крови, что не успели впитаться в артефакт, мужчина спокойно набрал знакомый код вызова.
— Tago bonkore, — холодным, но чрезвычайно вежливым тоном, который только подчёркивал альрийский акцент, делая его одной из наиболее запоминающихся черт, проговорил чародей, когда его абонент наконец-то активировал свой артефакт. — Ikh, centre. Ripzihg thebele. Trarigardi pammonum. Via provizora secrettio oumemorit Viu jam done indiko tria quipher pri komenco agirirum? Forgesi pri ciu estu neallasif dа lue pabozicio! Li devi oumemori. Оporbone herbinariut.
Отключив начавший раскаляться от перегрузки (всё же блокирующая отслеживание сигналов уловка с кровью основательно вытягивает энергию из таких камней) болтун, чародей осторожно вернул на место и его, и полупустой коробок с капсулами. Не хотелось давать лишних зацепок и без того слишком близко подобравшимся служакам.
