— Мастер, парни просят устроить развлечение — сотник почтительно поклонился работорговцу, разглядывающему старый свиток, на котором виднелись следы — будто кто‑то хватал его окровавленными руками. Кровь давно высохла, стала коричневой, но следы пальцев навечно впечатались в древний пергамент.
— Не много ли вам развлечений? Вы мне так весь товар поувечите! Девки денег стоят, а вам только дай, животные! Узнаю, что вы попортили девственниц, или изувечили ценных рабынь — не то что жалованья лишу — голову срублю!
— Мастер, ты не понял — они не просят девок, они хотя развлечься боями! Хотят делать ставки! Честно сказать, от безделья наши придурки уже с ума сходят. Того и гляди передерутся, перережут друг другу глотки. Может, позволим? Как обычно, голыми кулаками, не до смерти.
— Какое там не до смерти? Каждый раз мы недосчитываемся десятка «овец»!
— Мастер, они так и так подохнут, а мы зато будем знать, кто из «овец» стоит денег. Ребята просят…пусть развлекутся?
Работорговец отложил свиток, задумался — плыть до порта еще две недели, и это при попутном ветре. Корабль устойчив, крепок, не боится штормов, но вот насчет скорости — это не имперский крейсер, который прыгает по волнам, как запущенный рукой мальчишки голыш.
За две недели можно получить достаточное количество неприятностей от бесившихся с безделья бойцов. Человек такая скотина — если его не занять делом, обязательно найдет время для пакостей. Как от этого удержать? Загрузить работой до полного изнеможения, или же дать возможность развлечься.
Во все времена — дай черни лепешку, дай посмотреть на то, как два придурка режут друг друга на потеху толпе — и вот гарантия того, что эта самая чернь не бросится на представителя власти с ножом, ведь все, что они хотели — получили. Хлеб и зрелища — вот секрет долгого и спокойного правления.
Нынешний Император знал это лучше, чем кто либо, потому частенько устраивал праздники для городской черни, выставляя бесплатное угощение, устраивая резню на главной Арене столицы. Арена и ставки въелись в кровь имперцев, и как наркоманы, лишенные очередной дозы кровавых зрелищ, они начинали волноваться, бунтовать, до тех пор, пока очередная порция не поступит в их испорченный «наркотой» азарта мозг.
Мастер все это прекрасно знал, не первый год водил экспедиции за океан. Хитрый, беспринципный, но умный, он знал, когда нужно прижать подчиненных, а когда ослабить хватку.
Впрочем — он сам был плоть от плоти имперцем, и так же, как и все, обожал поединки на арене, все с этим связанное — азарт, кровь, рев толпы и радость от выигранной ставки. С одной стороны, губить пленников не хотелось, с другой — ну и погибнет какая‑то часть, ну и что? Зато оставшиеся будут в два раза дороже, чем хилые, выбракованные особи. Кроме того — бой все равно без оружия, так что вероятность гибели невелика.
— Хорошо. Я согласен. Могут смотреть все, свободные от вахты. Бой без оружия, останавливаем по сигналу, чтобы не было излишнего отсева «овец».
— Хорошо, мастер! — удовлетворенно кивнул сотник — Я сообщу ребятам. Ты будешь смотреть на бои?
— Конечно, буду! — усмехнулся Джубокс, с видимым облегчением откладывая свиток подальше от края стола — Я что, не мужчина? Выдай ребятам по кружке пива, ради такого случая. Вычтешь из жалованья, скажи казначею. И вот еще что — пусть лекарь будет наготове.
Сотник отсалютовал, вышел, мастер откинулся на спинку кресла и улыбнулся — действительно, скука долгого путешествия достала. Море, море, и море — каждый день, каждый час, каждую секунду…ничего нового, ничего волнующего, развеивающего скуку. Даже шторма уже давно нет, хотя редко бывало так, чтобы во время перехода корабль хотя бы раз как следует не покачался на штормовой волне. Легкий ровный ветер весело и без проблем гнал корабль вперед, туда, где его ждал отдых у портового причала.
* * *
Щенок вздрогнул, открыл глаза, будто и не спал. За решетчатым люком, через который в трюм поступал воздух, возникло какое‑то движение, затопотали множество ног, слышался смех и крики. Любое изменение обстановки вокруг беспокоило Щенка, оно всегда означало что‑то плохое, могло привести к смерти. Смерть не значилась в планах мальчишки, если они, такие планы, вообще существовали.
Насторожившись, сел на корточки, осмотрелся по сторонам — все потенциально опасные существа находились на расстоянии, никто не подкрался, никто не попытался нарушить его «уединение». Как вчера, когда группа подростков решила свергнуть звереныша с его «пьедестала». Они скопом набросились на Щенка, и если бы не надсмотрщик, ударами бича разогнавший агрессоров, неизвестно чем закончилось бы это нападение. Впрочем — известно чем, скорее всего они задушили бы мальчишку, а труп бросили к стене, на решетку стока, под которой бегали голодные крысы. При всей своей ловкости, крепости и жестокости Щенок не смог эффективно сопротивляться озверевшей толпе. Он покусал троих, сломал нос одному и вывихнул руку другому, но в конце концов оказался прижат к настилу телами пыхтящих, разгоряченных, потерявших человеческий облик подростков. В тесноте трюма нельзя было бежать, здесь имела значение грубая сила и вес. А веса у десятка зверенышей было более, чем достаточно.
Щенок запомнил их лица. Что‑то, а память на лица у него была великолепной, видимо как компенсация за потерю остальной части памяти, касающейся прошлой жизни.
Добираясь до шеи ненавидимого «безумца», подростки вопили что‑то вроде «Убей его! Убей безумного!» — это и привлекло внимание хозяев, прекративших безобразие почти что в зародыше. Почти — потому что Щенок успел получить несколько ран, синяков и едва не получил перелом носовых хрящей, когда предводитель «мстителей» ударил его головой прямо в лицо.
Получив «горячих» от дежурного надсмотрщика, толпа разбежалась и теперь подростки лишь зыркали из темноты, с ненавистью взирая на ускользнувшую от расправы жертву.
Зачем они напали? С какой целью? Не трогали месяц, и вдруг решили напасть — почему? Щенок не задумывался над этой проблемой. Он вообще не хотел думать. Вернее — не он, а его мозг, избравший тактику защиты от мерзкой действительности путем ухода в подсознание.
Подростки, которые напали, скорее всего тоже не смогли бы ответить на этот вопрос четко и ясно, но в общем‑то все было понятно. Как и всегда в стае зверей, выделились вожаки, которые управляли группами своих подчиненных. И как всегда, эти вожаки желали себе лучших условий — больше еды, больше свежего воздуха, а еще — хоть немного солнца, лучи которого иногда все‑таки пробивались сквозь толстую деревянную решетку и освещали пространство под люком.
