— Ни в коем случае! — Кац наклонился и ухватил рыжую за ухо. — И где же наш кофе, деточка? Или вы предлагаете с утра пить пиво?
Хлопнула оставленная незапертой дверь в прихожей, и тощий субъект в полицейской форме продекламировал:
— А кто с утра уже не пьян, тот, извините, не улан! Пушкин сказал! Или Лермонтов, пофигу. — Потом заржал, видимо подражая боевому коню того самого улана, и добавил. — К чертям собачьим кофе! Мы пьём пиво!
— Моё пиво, — заметил Кац. — Серёжа, вы опять обидели крышующую меня организацию?
— Обижаете, Лаврентий Борисович, — участковый поставил на пол звякнувшую стеклом сумку. — Вы же им просроченное отдаёте, а я свежайшего принёс.
Крышей Кац называл стаю местной гопоты, вознамерившуюся однажды обложить коммерсанта данью. Неизвестно, что они там себе навыдумывали, но в результате проведённых переговоров у Борисыча появилось два десятка дворников и грузчиков, работающих на энтузиазме. Не совсем голом энтузиазме — стимулом служила возможность забирать пиво местного производства, до истечения срока реализации которого оставалось один — два дня. Владелец единственного в городе пивоваренного завода мог позволить себе некоторую благотворительность.
Иван, воспользовавшись тем, что Ирка всё же ушла на кухню, поспешил вылезти из постели и одеться.
— Борисыч, а ты тоже что‑то вечером у меня забыл?
— Я? — Кац сморщился, будто хватанул текилы без лимона. — Джонни, неужели ты настолько разочаровался в людях, что не можешь предположить обычный визит вежливости к приличному человеку?
— И всё же?
— Кошелёк.
— Что кошелёк?
Лаврентий Борисович вздохнул, и объяснил раздельно, как малолетнему идиоту:
— Очень старый больной еврей. Ночью. С кошельком. Один. Тебе уже смешно?
— Понятно, — кивнул Иван. — До полного кворума только Вовчика не хватает, но он скоро подтянется. Обещал.
Кац бросил взгляд на бумажник под столом:
— Я давно подозревал, что Вова из наших будет.
— Из жуликов и махинаторов? — уточнил участковый.
— Тьфу на вас, Серёжа!
Боксёр явился минут через пятнадцать и произвёл неслабый эффект. Когда он вышел прямо из стены между кухней и лестничной клеткой, Ирка выронила турку с кофе, и на визг прибежали все остальные. Чтобы тут же застыть соляными столбами подобно жене библейского Лота.
— Глюк! — старший лейтенант Тетюшев опомнился первым. И машинально потянулся к пустой кобуре.
— Хр — р–р… — Вова угрожающе оскалил длинные, не меньше мизинца, клыки, и выдохнул пламя. — Хрена ли уставились, смертные?
— Всё ли готово к ритуалу, брат Михаил?
— Да, сиятельный магистр, можно начинать хоть сейчас.
— И кровь жертвы?
— Она в наличии, даже не пришлось организовывать вызов на медкомиссию со сдачей анализов — наш клиент вчера рассёк себе кровь на улице, и изрядно наследил.
— Я это знаю, брат Михаил, потому и намереваюсь провести ритуал сегодня. Имеется в виду должная подготовка крови.
— Не извольте беспокоиться, сиятельный магистр, её состояние таково, что ни один из ослепительных владык не устоит перед искушением.
— Подарки ослепительному владыке?
— Невинная дева, праведный старец и неподкупный страж. Достаточно?
— Где они?
— Этажом выше, сиятельный магистр. Привести?
— Не стоит. Владыки кушают так неаккуратно, что… Не самое лучшее зрелище, брат Михаил. Начинаем через пятнадцать минут.
— Разрешите идти?
— Да, брат, идите. Пока я облачаюсь, можете начертить фигуру и зажечь свечи. Схему помните?
— Наизусть, сиятельный магистр.
— Хорошо, приступайте.
Мягко, без скрипа закрылась дверь, и улыбчивый человек в дорогом костюме от известного кутюрье сладко и со вкусом потянулся. Потом зевнул, едва не вывихнув челюсть. Чёртов инвалид! Это из‑за него вот уже две недели невозможно нормально выспаться! Но всякому терпению есть предел, и сегодня он достигнут. Да свершится воля ослепительных владык!
Магистр, в миру отзывающийся на имя Морис Францевич Кирпша, произнёс приличествующую ситуации фразу вслух, и поморщился. Нет, он никогда не был фанатиком, и вызов демона рассматривал не с мистической, а исключительно с экономической точки зрения. Да, демон… да, из преисподней… что тут такого? Вселится в тело этого инвалида — писателя, подмахнёт нужные бумаги на продажу трёхкомнатной квартиры в центре города… Последняя из девяти квартир в доме. Можно, кстати, аукцион устраивать.
Разумеется, придётся отстегнуть малую толику головному предприятию — без официального прикрытия российские власти тут же объявят выгодный бизнес тоталитарной сектой, если не чем‑нибудь похуже, и впаяют полновесный четвертак с отбыванием на пятьсот километров севернее Воркуты. А с крышей — вполне благопристойная организация с безупречной финансовой репутацией и налоговой отчётностью. Да, двух процентов заокеанским покровителям более чем достаточно. Или полтора?
Кстати, а демон в теле калеки очень даже поможет в дальнейшей работе по привлечению новых братьев. Образцово — показательный экзорцизм — неплохая реклама. На три показа его хватит, прежде чем донор будет окончательно растворён потусторонней сущностью? Должно хватить, ведь число подарков соответствует.
А даже если и не получится с представлением — наплевать. Главное, что упрямый безногий червяк (тут Морис Францевич улыбнулся, представив червяка с ногами)… да, он покорится силе! Ведь предлагали решить проблему полюбовно? Предлагали. Деньги давали? Давали. Много денег — за двенадцать тысяч евро вполне можно купить приличный дом в деревне. Пусть в двух сотнях километров от города по грунтовым дорогам, с печным отоплением, зато с электричеством и в экологически чистом районе. На западе, между прочим, экологию ценят и уважают.
Магистр хмыкнул, ещё раз потянулся, и, бодро поднявшись с кресла, распахнул дверцы старинного, доставшегося от прежних владельцев, шкафа. На плечиках новая, ни разу не надёванная мантия из лилового с золотой искрой шёлка. На полочке разноцветные мелки с добавлением толчёных костей самоубийцы — лучшее из того, что используется для написания заклинаний по призыву демонов. Рядом обруч чёрного металла с безоаром из желудка чёрного трёхрогого козла — величайшая ценность и редкость. Символ власти.
Владимиру Дмитриевичу Бородулину, боксёру — тяжеловесу, мастеру спорта международного класса и по совместительству кандидату наук, очень нравилось играть роль донельзя тупого громилы с коэффициентом интеллекта, застывшим где‑то в районе ноля. Изобразить отрицательный IQ никак не получалось. Даже сегодня, когда вошёл в образ нисколько не напрягаясь, так как в точности соответствовал ему. Да что скрывать — наш здоровяк пребывал в состоянии, суконным языком милицейских протоколов называемом «состоянием сильного алкогольного опьянения», и на ногах держался лишь в силу привычки.
