— Врёшь! — прошептал парень.
— Я сама пытаюсь себя убедить, что это всё неправда! Вон, щиплю себя за мягкие места, — я ткнула пальцем в очаровательный синячок на бедре, — только наваждение не проходит. Хочешь, тебя ущипну? — Вежливое «Вы» снова не долго продержалось в моём лексиконе, да и обстановка не способствовала высокопарному слогу.
— Давай! — он протянул мне руку. Я вложила в свой щип максимум силы, чтоб не говорил, что я врунья!
— Больно, — констатировал парень, разглядывая красный след, оставленный моим маникюром, — и что делать? — он поднял на меня по детски доверчивый взгляд карих глаз, как будто я знала больше него.
— Может, сначала переоденемся? — робко предположила я.
Мы снова готовы были расхохотаться, вспомнив о нашем одеянии, но всё же сумели сдержать, рвавшийся наружу смех.
— Варя, я сейчас, я быстро! Только никуда не уходи! — и он пулей вылетел из моего номера.
Уходить я и так никуда не собиралась, но не стала терять времени даром. В номере отыскался вполне современный санузел со всеми необходимыми принадлежностями. Быстро умылась, заплела волосы в косу типа «колосок» и украсила её красной атласной лентой (больше закрепить волосы было нечем). Потом переоделась в свою одежду, сунула в карман сотовый телефон (убедившись, что связи нет), вот только с обувью были проблемы:
— Интересно, домашние тапки для экскурсии по Порубежью — приличная обувка?
Вернулся Андрей. Его экзотический вид затмевал мои домашние тапочки на корню. Тёмные, из тонкой шерсти со стрелками брюки от делового костюма, давешняя рубаха с красными петухами навыпуск и босые ноги. Мы дружно разглядывали его оголённые конечности. Конечности то перебирали пальцами, то поджимали их, пытаясь спрятаться под брюки.
— С этим надо что-то делать!
— Что? — Андрей преданно смотрел на меня, надеясь похоже, что я разрешу эту проблему.
— Я могу отдать тебе мои тапочки, а ты будешь носить меня на руках! — предложила я.
— Носить могу, — при этих словах к моим щекам предательски устремилась кровь, — но вот тапочки маловаты будут!
— Подожмёшь пальцы, вон как хорошо получается, — за шуткой я попыталась скрыть свою неловкость, но Андрей вроде не заметил этого.
В мою дверь снова постучались.
— Да! — рявкнули мы хором. За дверью притихли от такого эффектного разрешения войти. Андрей сам открыл дверь. За порогом стоял один из вчерашних санитаров.
— Вас это, в трапезной ожидают, а потом это, на скурсию. Здравствуйте! — запоздало поздоровался детина. — Я вас это, провожу.
Андрей, открыв рот, разглядывал жителя Порубежья. Я всё это уже видела ночью и не сильно удивлялась. Местный житель был в высоту метра два ростом, полтора, а то и два центнера весом, с пудовыми кулаками и при этом имел такую добродушную физиономию, что мог бы рекламировать товары для детей. Одет он был, как и вчера, в голубую косоворотку, подпоясанную плетёным ремешком, полосатые штаны и, конечно же, лапти. На груди я приметила берестяную табличку, типа бейдж. «Горыня — богатырь» — лаконично гласила надпись.
— Ну, дык, пойдёмте уж, — попытался он вывести нас из ступора.
— А у меня лаптей нет, — пожаловался Андрей.
— Дык это, вот! — Горыня порылся в карманах своих штанов и вынул на свет божий два новых лаптя и чистые онучи. — Запамятовал! Вечор приметил, что босой, сразу в карманы-то приготовил лапти, а нонча запамятовал. Ты уж это, не серчай! — великан совсем засмущался.
Андрей взял лапти из его огромных рук, покрутил их так и эдак.
— А какой из них правый, а какой левый?
— Дык это, всё равно. Они же — лапти! — добродушно оскалился Горыня.
Андрей попытался обуться в музейные экспонаты. Без помощи Горыни не обошлось. Эксклюзивный вид парня: рубаха — брюки — лапти, вселили в меня оптимизм и радостное восприятие жизни. Видимо, моя шальная улыбка озадачила мужчин.
— Что, плохо? — скривился Андрей.
— Клёво! — восхитилась я.
— Дык у нас это, все лапти носят. Можно и барышне подобрать, — великан уже начал было прикидывать размер моей ноги.
— Спасибо! У меня свои, — поспешила я отказаться от презента.
— Горыня, ну не хочет она! — выручил меня Андрей. — Пошли завтракать, а то я видно вчера так и не поужинал. Живот урчит.
Мы направились в трапезную. Она оказалась совсем близко, так что я успела задать Горыне всего один вопрос.
— А второго богатыря как зовут?
— Дубыня, брат мой, — очень тепло поведал тот. Видно, между братьями были сердечные отношения. — А вон и ваша артель. Бориска и мамзель, — он указал нам огромным, как сарделька, пальцем на завтракающих экскурсантов.
Мы присоединились к трапезничающим сотоварищам.
— О, у нас сегодня интересная компания! — начала кокетничать с Андреем мадмуазель, явно не считая меня и Бориску таковыми. — Разрешите представиться, мадмуазель Жанет! — она протянула руку мужчине с явным намёком на поцелуй. Вчера в его сторону она даже не взглянула.
— Андрей! — отрекомендовался тот, резко кивнул головой, разве что не щёлкнул каблуками ввиду отсутствия таковых у лаптей. Руку он только пожал.
— Андрэ! — нарекла его по-своему Жанет, — можно я буду называть Вас Андрэ?
— Лучше Андрей, — ответил он, присаживаясь к столу.
На завтрак были оладьи со сметаной, овсяная каша и горячий шоколад. Очень необычный подход у местного шеф — повара.
— Какой Вы… колючий! — Жанет сузила глаза, а потом резко их распахнула, пытаясь произвести впечатление, — мужчина не должен быть податливым! Вы — кремень! У Вас очень мужественный профиль и сильные руки (посмотрела — бы она на руки Горыни). Вы напоминаете мне Арнольда Шварценеггера!
Андрей пытался спокойно выслушивать бредни мадмуазель, но всё же подавился. Пришлось похлопать его по льняной спине.
— Андрэ! — продолжала терроризировать его Жанет (Андрей поморщился), — а откуда вы родом?
— Из Йемена.
— О-о-о! Вы там живёте?
— Я там родился, а живу я в Муромске, — Андрей старался выдавать минимум информации, — А ты, Варя, где живёшь? — обратился он ко мне.
— Тоже в Муромске, — я кисло улыбнулась, — земляк.
— А я — москвичка! — снова перехватила разговор Жанет. — Живу в самом центре столицы, рядом с храмом Христа Спасителя, не замужем, как понимаете. Квартира большая, есть авто, дача, работа престижная. Я — стилист, ко мне звёзды в очередь пишутся!
— Боря, а ты откуда? — перебила я монолог столичной дивы.
— Из Питера. Я студент академии художеств.
— А почему ты всегда стирку выбираешь?
— Боюсь не сдержать обет.
