Сэди вытерла глаза.
— Это не имеет значение, потому что ты — Бледный. Теперь мы не можем быть вместе. Никогда не будем.
— Ты хочешь порвать со мной? — спросил я. — Ты вернула меня к жизни, ты сделала меня Бледным, а теперь меня бросаешь?
Кайл встал между нами.
— Ты слышал, что она сказала, — произнёс он. — На этом все.
— Уйди с моей дороги! — сказал я. Я попытался отодвинуть его, но он толкнул меня. Сильно. Я споткнулся и упал на землю.
— Джед умер, — промолвил Кайл. — Иди к своим Бледным друзьям.
Я лежал, потрясенный. Мои друзья смотрят на меня, как на врага. Моя девушка отвернулась от меня. Дети вокруг высмеивали меня, пока я валялся на земле. А раньше они бы не решились посмеяться надо мной. Бледные дети смотрели на меня с той стороны двора. Будто чувствовали, что их полку прибыло.
— Я не такой, как они! — крикнул я Кайлу. — Я — другой!
— Другой? — спросил он. — Забавно. Эй, все, посмотрите-ка на него.
Я не мог больше выносить этого. Я поднялся на ноги и убежал. Со школьного двора и из школы. Я не знал, куда мне бежать. Я просто хотел бежать, и всё. Я бежал, насколько хватило моих сил.
А когда остановился, увидел, что оказался на дорожке, обсаженной деревьями. Я сразу узнал её. Это было то самое место, где мы били Дэвида Блума несколько дней назад. Короткая дорога между школой и Кладбищем.
Удивительно, зачем я пришел сюда?
И тут меня осенило. Мне просто некуда больше идти. Домой я не хотел. И в школу не хотел. Оставалось лишь одно место, куда дорога, таким как я.
Повесив голову, я пошел по дорожке.
Прямиком к Кладбищу.
Была середина дня, когда я добрался до Кладбища. Это было грязное место на отшибе. Трущобы, где никто никогда не ходил. Так или иначе, никто кроме Бледных.
Я шёл, сгорбившись, держа голову опущенной. Было страшно находиться в окружении такого количества Бледных. Я чувствовал, что они знали, что я не один из них. Они видели меня и знали, что я не должен быть здесь.
Всё вокруг было потрёпанным. На окнах — слой грязи. По улицам текли помои. Бледные бродили здесь и там, одетые в дешевые шмотки. Вещи с рыночных площадей и магазинов Доброй Воли. Некоторые из них выглядели как бомжи.
Здесь было совсем не так как дома. Мама и папа жили на хорошей, приятной улице с деревьями, посаженными в ряд. У нас был большой дом. Мусоровоз всегда прибывал вовремя. Там вы никогда не увидели бы бомжа: ни из числа Бледных, ни кого-либо ещё.
Мне ужасно хотелось вернуться туда обратно. Но я не мог. Я не мог смотреть в лицо отца. И я не хотел, чтобы мама плакала.
Сейчас я был здесь, но не имел понятия, что же мне делать. Я просто бродил по улицам, смотрел на окна пустых магазинов. Пинал камни, упавшие с разрушенных зданий. Старался не смотреть никому в глаза.
В конце концов, я сел у дверей магазина. Магазин был закрыт, как и все другие здесь. Ни у кого не было денег.
Похолодало и потемнело. На мне была только школьная форма. Я задрожал. К тому же, я был голоден.
До этого момента, я не думал, что Бледные голодают или мёрзнут. Я был уверен, что они как зомби. Нежить. Но теперь я знал. Ничего не менялось после смерти. Ничего, кроме отношения людей к тебе.
Я рассердился. Как могла Сэди это сделать со мной? Она была бы мертва, если я не спас бы её. Вместо неё умер я. Это не справедливо!
Я был всё тот же Джед, которого она любила, до того, как я попал под машину. Изменилась только моя внешность. Но она этого не замечала. Она видела только Бледного.
Так почему же она не позволила мне просто умереть? Было бы в разы лучше, чем так!
Когда наступила ночь, я замерз по-настоящему. Нужно было двигаться, чтоб согреться. Я почувствовал запах готовящейся еды и пошел искать, откуда он идет.
На Кладбище все было желтым и черным в свете уличных фонарей. Посреди дороги стояла полевая кухня. Бледные с котелками выстроились в очередь к ней. Три женщины там раздавали бульон и клёцки. Нормальные женщины, не Бледные. Но что они делали на Кладбище?
Я встал в очередь. Я был слишком голоден, чтобы бояться. Меня так затёрли, что я стоял вплотную к Бледным. Но мне очень хотелось есть.
Я ни с кем не разговаривал, пока не оказался впереди. Одна из женщин взглянула на меня.
— Где твой котелок? — спросила она.
— У меня его нет, — ответил я.
Она мило улыбнулась мне.
— А, ты новенький?
Она достала чашку, налила суп и положила мне двойную порцию клёцок.
— Это чтоб лучше ходил, — подмигнув, сказала она.
Я пробормотал благодарность и отошел. Мне было странно, что нормальные люди хорошо обращаются с Бледными. Я привык, что люди обворовывают их, да и сам занимался этим раньше.
Я взял свою чашку и направился к столам у края дороги. Мне хотелось найти место, чтобы сесть. И тогда ко мне подошла группа Бледных. Трое мальчишек постарше и один мой ровесник. Я узнал его.
— Помнишь меня? — спросил он.
Я помнил. Это был Дэвид Блум. Парень, которого мы с Кайлом били тогда. Я посмотрел на его друзей. Все они были больше меня.
Теперь все переменилось. Я был на его территории. Ничего хорошего это не предвещало.
— Слушай, насчет того, что было, — сказал я. — Извини… меня.
— А вот теперь ты просишь прощения, — ответил Дэвид.
Я знал, что он имел в виду. Пока я был жив, я не сожалел о своих поступках. Я просто избивал Бледных — и все.
Я опустил голову.
— Хорошо, — сказал я. — Давай разберемся с этим.
— С чем разберемся? — удивленно поинтересовался Дэвид.
— Ты пришел поквитаться со мной, да? — спросил я.
Дэвид покачал головой.
— Нет, — произнёс он. — Теперь ты — один из нас. Мы должны присматривать друг за другом. Потому что больше некому.
— Я — не один из вас, — ответил я. — Я все еще не чувствую себя Бледным.
— Все так говорят поначалу, — сказал мне Дэвид. Он положил свою руку на мою. — Давай — садись. Поешь с нами. Не знаю, как ты, но я проголодался.
Так я остался с Дэвидом. Он сказал своему отцу, что я — его школьный друг. Он ничего не сказал ему про то, как я его бил. Его отец сказал, что я могу остаться у них на время, если захочу. Мне придется спать на полу, но это лучше, чем ничего.
Дэвид присматривал за мной всю неделю. Он рассказал мне, кто есть кто. Он показал, где раздобыть теплую одежду и еду забесплатно. Позволил держаться рядом с ним и его друзьями.
Поначалу это казалось странным. Я не чувствовал себя одним из них. Но они не возражали, чтобы я был с ними. Сначала мне было трудно даже заговорить с ними. Через некоторое время я все же стал с ними общаться. Вскоре это перестало казаться мне неестественным.
