«Опаньки, а дела-то фиговенько у нас идут» — мелькнула мысль в эльфийской голове.
— Продались всё-таки… Кто?
— Не знаю. Пытался узнать, но пока результатов нет.
— Может, подождём, пока они сами вылезут? — подала идею Роук.
— Когда они «вылезут», нам желательно зарыться поглубже — Батр недовольно смерил взглядом эльфийку.
— Мы и так глубже некуда. Глубже только двенадцатиперстная кишка. Бегать тоже не вариант — маг осёкся, — а мне что делать? Ты раньше сообщить не мог?
— Ну не всё так плохо. Манускрипт сейчас недоступен. Даже примерно не могу сказать, где он. Но можно найти копию. Точнее её части. Провести подготовку. А потом…
— Что потом? — Куран перебил бывшего ученика — Мне нужен мой Манускрипт. Без него смысл исчезает полностью.
— То есть как? Мы в полной заднице, — подала голос Р’оук. Она закатила глаза и приняла классическую позу занудливого лектора. — Пока не знаю в какой. Есть рецептик как из неё выбраться, но без книжульки, где записан рецептик, и которая находится в ещё более глубокой заднице, притом не известно в какой, ничего сделать не можем.
Наступила тишина. Тишина с оттенком неприятного удивления и плохо сдерживаемого гнева.
— Надеюсь, не ты её выражаться учил?
Маг вышел из ступора.
— Это не книжулька! — брызгая слюной, набросился Куран на Р’оук, — Это Манускрипт! Это! Мой! Манускрипт! — чеканя каждое слово, проорал маг.
— И незачем так орать, не глухая — спокойно парировала сама невозмутимость.
— Батр, я её сейчас убью, — тихо, в полголоса сказал магистр, — просто возьму и убью.
— Э, не надо, ты на неё уже столько нервов истратил. Пожалеешь. Успокойся, одна часть копии у меня есть могу отдать.
— Спасибо за одолжение — кисло ответил Куран, — ты, что думаешь, у тебя был другой выход.
— Откуда она у тебя? — резонно спросила Р’оук.
— Я дал. На хранение.
— А сколько их вообще?
— Пять. Но без Книги…
— Они бесполезны. Эту песню мы уже слышали.
Батр расстегнул рясу и достал небольшой свёрток. Маг посмотрел на него с тёплой улыбкой.
— При себе?
— А как же? Опасно выкладывать. Сопрут ещё.
В лавке они задержались ещё ровно столько времени, сколько потребовалось магу для выбора травок, зелий, реагентов, и другой магической ерунды.
К Колтерну помимо огромного рынка и крупнейшего порта прилагались таверны, трактиры, одним словом в этом городе можно было удовлетворить любую потребность, насколько извращенной она не была. Потребности в основном были простые как дубина в руках огра. Пожрать, попьянствовать, удовлетворить потребности в ласке от лиц противоположного пола. Каждый, кто посещал этот город, оставлял в своём сердце дух вседоступности и вседозволенности.
Особое место на лице города занимала таверна с не самой отвязной репутацией, но с говорящим названием «Мохнатый гном». Основной достопримечательностью этого места был хозяин таверны — трактирщик Бруф. Сама таверна представляла собой средней величины (до усадьбы далеко, но от лачуги отрыв солидный), деревянное двухэтажное здание. Первый этаж занимали общий зал, кухня, кладовая, второй этаж предоставлялся в распоряжение нуждающимся в ночлеге клиентам. Обстановка в зале была простой, но добротной. Дубовые столы и лавки, частенько чадящий камин, и обиталище трактирщика, барная стойка на невысоком постаменте.
В таверне «Мохнатый гном» на удивление было тихо. Даже было слышно, как садится пыль на дощатый пол. В воздухе помимо пыли витал аромат дешёвого пива и вчерашней попойки. За стойкой стоял, свежий как утренняя роза (что тоже было как минимум необычно), гном Бруф, он же хозяин заведения, он же буфетчик, уборщик, вышибала и, не редко, собутыльник.
Бруф — почтенный представитель гномьего народа. Ростом невысок, фигурой коренаст, плечами могуч, волосатостью не обижен. Крупные черты широкого лица выражали вселенскую печаль. Взгляд хитрых глаз, укрытых кустистыми бровями, светились грустью
— Приветствую Жителя Гор! — просияла Р’оук, как можно просиять при виде недавнего собутыльника. Гном перевёл взгляд из никуда на вошедших.
— О, Роук, Куран. Рад видеть — немного удивлённо, но с оттенком тоски в утробном голосе произнёс Бруф, — что хотели? Поесть-попить? Выпить-закусить?
— На первом остановимся, — маг невольно усмехнулся — а то практикующий маг, как транспорт, кое-кому не по статусу. По крайней мере, не два раза за неделю.
— Я же тебе говорил, оставь эту пьянь, где лежит — лицо гнома расплылось в ухмылке, — проспится, сама приползёт.
— Ага, приползёт она…
— Ничего, если я здесь тоже нахожусь? И не в таком свинском состоянии я была, как вы здесь расписываете.
— Согласен, — Бруф преувеличено кивнул — до третьей кружки была не в свинском, а после пятой ууууу. Ты сама хоть помнишь?
— Да, помню — набычилась эльфийка.
— Со слов очевидцев? — ядовито поддел маг — А насчёт еды как? — Куран напомнил о цели своего появления.
Обычно шустрый и говорливый гном производил впечатление вмурованной в мостовую мухи.
— С тобой что случилось, уважаемый гном. На пиво пошлину наложили? Или Колтерн всем населением пить бросил?
— Бросят они, жди. Не в том дело, — покачал головой гном. — Брат приехал.
— У тебя брат есть? Вот не подозревала. Такой же, как ты? Тогда понятно, конкурент, которому в пиво не нагадишь.
— Ему я бы не только в пиво нагадил. Если бы мог, — глубоко вздохнув, он достал три глиняных кружки, тарелку с неровно порезанными кусками мяса и хлеб.
— Да, братская любовь так и плещет.
— Понимаешь, — наливая пиво по кружкам, продолжил гном — он берсеркер.
— Понятно, — маг дёрнул плечами — и что? У вас это нормально.
— Кому понятно, кому и нет. Давайте как-нибудь с подробностями. Я всё еще присутствую.
— Ты вообще, что про гномов знаешь?
Куран обратил на Р’оук строгий взгляд.
— Гномы — это гномы. Они бородатые, коренастые и сильные. Вот. И они много пьют. Например, Бруфа никто не перепьёт. Я пыталась.
— И это всё?
— Они в горах живут. И не в горах тоже живут. А что ещё про них скажешь?
— И вот чем она на занятиях занимается? — задал вопрос маг и сам на него и ответил, — спит, бестолочь. В одном ты права — гномы есть гномы. Они выносливы, силой обладают, если не великой, то гораздо превышающей людскую, а с эльфами — маг взглянул на Р’оук — особенно с некоторыми представителями и сравнивать нечего. Они Дети Гор.
— А почему дети гор?
