Барбе удручённо кивнул.
«Все забываю спросить — у него имя двойное или «Дарвильи» — это фамилия? — подумал король. — Вообще-то слишком похоже на Барбе д`Орвильи, великого денди-гея. Как его, любопытно, родная мама называла, пока в утробе рос?»
А вслух произнёс:
— На ком женить-то кавалеров собираемся?
— Да на самих девчонках, — ответила Эстрелья.
— Так вот сразу? Да сколько им?
— Старшей семнадцатый, а младшей вот-вот шестнадцать стукнет.
— Так это же малолетки сущие.
— В бывшем твоём Рутене — малолетки. А здесь до того поспели, что изо всех пор соком брызжет. Помедлишь — как бы за простых строгалей выдавать не пришлось.
— Засиделись на своей кочке. Благодарение богам и пророкам, обучали их там плотно, — наконец раскрыла уста Библис. — И отчинять, и зачинать, и пронзать, и от таковых ударов беречься. Это в придачу ко всякому бумажному многомудрию. Стоило бы их — помимо рыжего шайтана Рауди и чёрной то ли девки, то ли парня Орихалхо — к дочерям Великой Матери направить, да куда уж там. Не Сконд у тебя, франзонская земля унылая.
«А ничего себе старушка, бодрая. Только что в ином духе, чем Ма Эстре. Как это получилось, что бабка отца его же матери на год младше?» — подумал Юлька. И наспех подсчитал, что обе старших дамы хорошо уже влезли в девятый десяток.
— Погодите, уважаемые, — сказал вслух, — зачем так радикально? Ведь в Верте и обручение принято. Испытательный срок перед консуммацией, который может тянуться годы и годы. А уж если положить на всё дело телесную печать — так до самой смерти не разведёшься.
— При известном старании всё возможно, — с жёстким юмором ответила Стелламарис. Вот прекрасной супруги своего конюшего Юлька боялся более всех прочих советниц: рыжие кудри — медная стружка, губы что кровоточащий шрам, лицо без единой морщинки и кровинки, характер ведьмы-вековухи, осанка и вообще бестрепетная. Нетрудно догадаться, какого характера развод она имеет в виду.
— И вообще что тот солдат, что этот, — процитировал Брехта её продвинутый муж. — Уж если окручивать обеих девок сразу, так хоть за добрых приятелей. Да не за владетельных и чванных, но тех, кого можно завязать на приданом. А медлить, пока в них сердечко затрепещет, — так ведь и не дождёшься ничего помимо суеглупости!
— Как-то вы неуютно на любовь смотрите, — вздохнул Юлиан. — И на сердечное согласие.
— Уважительно мы смотрим. Но если пускать брачные дела на самотёк, — поставила точку в разговоре Ма Эстре, — всё вертдомское тканьё с его продольными, поперечными и круговыми, как у паука, связями бы распустилось. А то и вообще не создалось.
Поднялась и с надлежащей торжественностью удалилась.
«Вот на такой зыбком основании и строим», — сокрушённо подумал Юлиан, перед которым события брачного совета промелькнули подобием малого клейма на иконе, коей была его обычная вертдомская жизнь.
А дверничий уже объявлял:
— Их светлости Арминаль де Шарменуаз и Сентемир де Октомбер, владельцы маркизатов Шарменуаз и Октомбер, по королевской воле и приказанию!
Юлиан вмиг выпрямился на сиденье, изо всех сил пытаясь на коснуться спиной мягкого.
Молодые люди вошли и склонились перед троном, размахивая перьями на шляпах — не широкополых, с непропорционально высокой тульей. Езуиты невольно извели моду, что им подражала. Клинки тоже на сей раз присутствовали — оттопыривая полу кафтана скромных серых тонов, у Арминаля чуть темнее, у Сентемира посветлее, в тон волосам. Прямо с дороги взяты, решил Юлька, отдавая поклоны и здороваясь по заученным лекалам. Хорошо, если выю и за ушами помыть им разрешили.
— Милорды маркизы, вам сообщили, что у меня к вам за дело? — спросил, наконец, Юлиан.
— Гонцы и порученцы не сочли такое возможным, — ответил Арминаль. Голос у него оказался мягкий и чуть выше по тону, чем ожидалось: не баритон, скорее драматический тенор или вообще альт.
— Должно быть, они вообще были не осведомлены, — подхватил Сентемир. Вот у него распев был виолончельный.
— Тогда слушайте. Поелику (и поколику, и понеже, мысленно сплюнул в сторону Юлька) ваши обстоятельства не позволяют вам обоим держать королевский фьёф как подобает вашему происхождению, было решено приискать вам достойных невест — прекрасных обликом, благородных и обладающих завидным приданым.
Друзья недоуменно переглянулись:
— Но, ваше величие, мы не собираемся жениться, — возразил Арминаль.
— Добро бы собирались, — тяжко вздохнул Юлиан. — Тогда бы ограничилось выдачей некоей материальной помощи… тьфу, королевского подарка на обручение и свадьбу. Но теперь, когда вы сами признались, что свободны…
— Мы не свободны, — Сентемир с вызовом глянул королю в глаза. — Ещё в детстве мы поклялись над могилами наших матерей, что будем друг для друга превыше всего — в богатстве и бедности, радости и горе.
— И в честь клятвы опустили в лоно земли зелёную палочку с чертами и резами, — подхватил Арминаль. — Чтобы та пара, коя выроет её после нас и разгадает тайнопись, всегда любила друг друга, никогда не ссорилась и жила, пока не насытится этим миром. А потом передала тайну другим влюблённым — и так до скончания века.
«Ну конечно, и тут своя сказочка о муравейном братстве всеобщего счастья», — подумал король.
— Эта клятва ведь не означает одиночества, — проговорил Юлька с непонятной для себя иронией. — Для многих жена — не друг, а своего рода удобство.
— Ваше величие, подобное мы считаем недостойным, — владелец замка Октомбер явно выступал в этом союзе за старшего. — Постель должна венчать телесный союз и сердечную приязнь.
«А ведь красно говорит, ой, красно, — подумал молодой король. — И хитроумно. Венчать в смысле «ложиться поверх» или «совокуплять между собой»? Или парень нарочито допустил двусмысленность?»
— По слухам, между вами обоими такое уже произошло либо произойдёт вскорости, — проговорил без обиняков. — Посему или вы принимаете дары из моих царственных рук, или…
— Что «или»? — гневно спросил Сентемир.
— Вышлю за пределы жилого Верта, на острова. Слава богам и пророкам, по одному доносу мы не сжигаем. Замки разберу по камешку — они ведь сухим методом сложены, как изгороди между крестьянскими полями.
— Или крепости древних инков, — совсем уж неучтиво вставил Арминаль, демонстрируя диковинную начитанность.
— Молчите. Справлюсь как ни на то с работой. Ломать — не строить. Морян призову в помощь — силы и умения им не занимать. А без своих больших домов вы и вообще получитесь бесфамильные сервы.
— У вас, ваше величие, всего-навсего один донос? — Арминаль выделил два последних слова интонацией.
