Он бросил взгляд на неё. Она на самом деле съела всё, что было у неё на тарелке. Цвет её лица был лучше, чем был с того времени, как они покинули Торговцев.
— Тебе нужно идти спать, если мы скоро снова отправимся в путь, — угрюмо сказал он.
Браяр посмотрел на Докьи, Парахана и Судамини:
— Мы не можем подождать ещё день?
— Вы подождать можете, — сказал Докьи. — Я же уезжаю в полночь.
— Один?
— Одному лучше, — сказал Докьи. — Суда, я ведь являюсь Первым Посвящённым храма Земли Первого Храма Круга. Полночь и тьма — мои начала. Я буду в порядке.
Он встал, и подошёл к Розторн:
— Не жди дольше одного дня. Новая магия придаст тебе сил по дороге, и император уже выдвинулся. Удачи и благословения богов тебе, дочь моя.
Он поцеловал Розторн в лоб, и посмотрел на Браяра:
— Если всё пойдёт хорошо, то скоро мы снова встретимся.
Когда он вышел из комнаты, Парахан, Судамини и генерал пошли следом, чтобы задать свои собственные вопросы. Как только дверь за ними закрылась, Розторн разразилась тирадой, от которой у Браяра увяли уши.
Крепость Самбачу, Перевал Снежного ЗмеяНа следующий день Браяр встал на рассвете, проведя ночь в кошмарах, где Розторн и Эвви были в руках имперских палачей. Вместо того, чтобы возвращаться ко сну с риском увидеть ещё сны, он позаимствовал с разрешения девушки-конюха кобылу, и выехал из крепости.
Он думал поехать вверх по холму, но вид трёх высившихся над ним гор-мужей Королевы Солнца вызывал у него неприятное ощущение замкнутого пространства. Вместо этого он поехал вниз, мимо палаточного городка, где размещалась большая часть армии, по мосту через Реку Снежного Змея, и выехал на покрытую травой и кустарником Гнам Ру́нга. Свет в небесах имел жемчужный оттенок, и исходил будто бы отовсюду на востоке. Солнцу понадобится ещё какое-то время, чтобы подняться над вершинами холмов и гор в том направлении.
Его лошадь испугала пару фазанов, которые отогнали лошадь и её седока от того, что на проверку оказалось парадом пищащих птенцов. Снежные вьюрки, трясогузки и жаворонки также высказали своё мнение о всаднике и его лошади, когда распорядок их дня был нарушен. Браяр не был уверен, но эти мнения звучали очень похоже на птичьи оскорбления. Он поискал в небе знаменитых гьонг-шийских сарычей и степных орлов, но их не было видно.
— Слишком холодно, — сказал он кобыле.
Он мрачно добавил:
— Или они там, где идут бои. Там им будет полно еды, хватит на всех падальщиков в Гьонг-ши.
Обычно он не возражал, если кто-то что-то ел, поскольку сам часто голодал первые одиннадцать лет своей жизни, но было трудно желать сарычу удачи на поле боя.
Когда он больше не смог видеть деревню на восточных холмах или крепость на южных, Браяр спешился, и отпустил поводья кобылы. Лошадь, крепкой породы, выведенной для разряжённого горного воздуха, начала пастись. Браяр пошёл вперёд, пока из звуков вокруг него не остались лишь свист ветра в траве и оскорбления маленьких птиц.
Кто-то как-то сказал ему, что Гнам Рунга означало «Небесный Барабан». Это была обширная равнина между Дримбаканг Лоу и Дримбаканг Зугу, длинной горной грядой, выходившей из южных гор и огибавшей столицу, Гармашинг. Враг нацеливался на эту широкую равнину, где его генералы могли хорошо воспользоваться своими катапультами. Сначала им придётся сражаться с армией императора на севере, и с племенами Дримбаканг Шарлог — у восточных перевалов. Никто не хотел, чтобы имперские армии собрались на Гнам Рунга.
Браяр бы предпочёл сражаться в каньонах, где он мог воспользоваться деревьями, но ему достанется только равнина — сначала, когда он поедет на запад с Параханом и Судой, и позже — когда они поедут к Гармашинг. Трава была перевитой и крепкой. Она сопротивлялась его вторжению так же, как сопротивлялась смерти зимних морозов.
— Я друг, — сказал он ей. — Я просто хочу познакомиться с землёй. Пропустите меня немного вниз.
Он распустил свою магию по растительности. Там и тут были участки голой земли, но он чувствовал проходившие под ней корни растений, питаемые сочащейся из далёкой реки влагой.
Травы задрожали, и подались в стороны.
— Благодарю, — серьёзно сказал им Браяр. — Вы очень сильные. У этих трав из нижних земель не было бы против вас никаких шансов.
Эти травы презирали жирные, напитанные водой растения из-за гор. Только здесь, рядом с небом, они могли дотянуться до бесконечности.
Браяр покачал головой, и огляделся. Неподалёку лежал ряд валунов. На них яркими цветами в белых контурах были нарисованы изображения: многоглавый бог, обвившаяся вокруг самой себя в виде причудливого круга змея, богиня верхом на звере с увенчанными звёздами рогами, носящий корону паук. Он уже не первый раз видел такие изображения на камнях. Тогда, как и сейчас, он задумывался, кто вообще озаботился их рисованием, и зачем. На Перевале Снежного Змея их не было. Теперь, когда он об этом задумался, Браяр вспомнил, что на Перевале Ледяного Льва, через который они проехали на пути в Дохан, тоже не было этих изображений. Рисовавшие их люди будто бы не желали делиться ими с иностранцами.
Покачав головой на эту мысль, вероятно бывшей остатком его кошмаров, он зачерпнул горсть земли. Трава сомкнулась на пространстве, которое она ему прежде освободила. Браяр поблагодарил её, перетирая землю между ладонями, чтобы прочувствовать её. Если он собирался сражаться на этих равнинах, то ему нужно было понять своё поле боя. Поездку обратно в Крепость Самбачу он провёл, вдыхая запах этой земли, катая её в пальцах, и осыпая ею свои щёки. Наконец он смыл её с себя в речушке, протекавшей мимо лагеря. К тому времени он понял землю Гнам Рунга и то, что росло на ней, хотя камни с их изображениями остались загадкой.
Земля была очень молодой и энергичной, вытолкнутой вверх той же силой, которая создала сами Дримбаканги. Та же молодость наполняла корни и стебли всего, что росло на ней, делая растительность более склонной выполнять то, что он — или Розторн — могли попросить.
По возвращении в крепость он как раз обдумывал открывавшиеся ему возможности, когда солдат в броне Королевств Солнца привлёк его внимание, и сообщил ему о том, что Их Высочества Парахан и Судамини желали его общества за завтраком. К тому времени, как Браяр покинул Парахана и Суду, они оснастили его для любого боя, в который они могли ввязаться по ходу эскортирования жителей деревень под защиту храмовых крепостей. Теперь ему были отведены три лошади, дополнительные рюкзаки, палатка, бронированный камзол, перчатки для верховой езды, кожаные штаны для верховой езды, и бронированная шапка, украшенная бронзовыми орлиными перьями. У него также был низкорослый, пузатый всадник по имени Джи́мут, которому наказали заботиться о лошадях и палатке Браяра, и даже о самом Браяре.
Они с Джимутом только успели сложить всё это в комнате Браяра, когда в дверь постучала Розторн. Браяр едва мог поверить в то, что увидел, когда открыл дверь. Розторн выглядела свежее и ярче, чем была последние пару лет. На её коротко стриженных волосах появился дополнительный блеск. Даже естественный алый цвет её губ приобрёл давно потерянную яркость.
— Ты на что уставился, мальчик?
Её голос стал громче и чётче, как если бы у неё было больше дыхания в лёгких. Браяр забылся, и обнял её. Она его оттолкнула:
— Да что на тебя нашло? Не думай, что я простила тебя и твою грубость по отношению к Первому Посвящённому Докьи прошлым вечером!
Браяр осклабился:
— Мне это даже в голову не приходило, — заверил он её.
Розторн посмотрела на Джимута:
— А это кто?
— Джимут, это моя наставницы, наншур Розторн, — сказал Браяр.
Ему повезло, что Суда нашла человека, говорившего на тийон, поскольку на банпурском он знал лишь несколько слов.
— Она поедет с нами.
Джимут сложил ладони перед лицом, и низко поклонился Розторн. Пока они шли в крепость, Браяр попытался объяснить ему, что было важно вести себя с ней вежливо.
— Что бы он тебе ни рассказал, я — гораздо хуже, — сказала Розторн.
Джимут поклонился, не разнимая ладоней.
Розторн хмыкнула, и посмотрела на Браяра:
— Бери шарик с семенами и зелье для сильного роста, — приказала она. — Капитан Рана уже приготовил лошадей и охрану. Мы перекроем перевал.
— Могу я присоединиться? — спросил Джимут. — Если я должен прислуживать Наншур Браяру…
Браяр вздохнул:
— Просто «Браяр».
Он уже дважды говорил это Джимуту.
— То мне следует использовать каждую возможность, чтобы привыкнуть к такого рода магии, — вежливо продолжил Джимут.
— Против этого я не возражаю, — сказала Розторн. — Только Браяр, ты не мог бы поторопиться? Нам нужно их укоренить глубже, чем обычно, и я хочу поскорее с этим закончить.
