Браяр вздохнул:
— Просто «Браяр».
Он уже дважды говорил это Джимуту.
— То мне следует использовать каждую возможность, чтобы привыкнуть к такого рода магии, — вежливо продолжил Джимут.
— Против этого я не возражаю, — сказала Розторн. — Только Браяр, ты не мог бы поторопиться? Нам нужно их укоренить глубже, чем обычно, и я хочу поскорее с этим закончить.
— Эвви? — спросил Браяр.
— Она говорит, что предпочитает принять ванну. Она уже видела, как мы это делаем.
Они вышли вместе с Розторн за дверь до того, как она начала брюзжать. Она ничего не сказала, приняв удалённое, задумчивое настроение, когда они присоединились в конюшнях к Сержанту Кэнбаб и отряду из десяти солдат.
Проезжая мимо лагеря, они увидели, что все уже встали, и занимались полировкой брони, заточкой оружия, связыванием арбалетных болтов и укладкой рюкзаков. На открытом пространстве между палатками и рекой стрелки упражнялись в стрельбе, а копейщики и мечники бились парами под присмотром своих командиров. На равнине кавалеристы заставляли своих скакунов прыгать через препятствия в унисон. Начали прибывать беженцы: они несли с собой детей и скарб, или тащили их в повозках и на спинах мулов и яков, поднимаясь вверх, к крепости.
Когда они достигли узкого места на перевале, где дорога входила в речное ущелье, Розторн вышла из своего глубокого молчания:
— Сержант, отведи своих людей за ту скалу, — крикнула она поверх рёва бегущей реки. — Не могли бы вы подержать наших лошадей, пока мы не закончим?
Кэнбаб кивнула, и жестом приказала своим людям взять животных, пока Браяр, Джимут и Розторн спешивались. Джимут остался позади, когда маги пошли в узкое место, где холмы были ближе всего к дороге.
Задача была легко выполнима. Браяр окропил зельем сильного роста шарики семян в руках у них обоих, но семена уже подрагивали до того, как их коснулась жидкость. Они впитали бодрость и быстрый рост других семян, которые Браяр и Розторн использовали, пробиваясь к крепости. Теперь Розторн потребовалось лишь шепнуть, чтобы они прыгнули на землю. Ткань разорвалась, разбрасывая повсюду семена. Растения вломили корни в землю, и уже начали расти, когда Розторн и Браяр пошли вперёд со своими флягами с водой. К тому времени, как они опустошили фляги над разбросанными семенами, лозы выросли им по щиколотки. Зелёные плети не пытались схватить двух магов, но они были единственными людьми, которых лозы оставляли в покое. По мере того, как лозы росли и выбрасывали новые ветви, на нижней части их стеблей прорастали шипы длиной в дюйм. Их разнообразные бутоны раскрывались и цвели, потом взрывались, разбрасывая вокруг ещё больше семян.
К тому времени, как показались первые цветы, Розторн и Браяр отступили на чистое пространство рядом с Джимутом. Всем было видно, что зелёные стебли ползали по всему пространству между взбиравшимися на холм камнями и рекой. Было слышно, как лепестки и листья раскрываются, и как толстые стебли сплетаются со своими соседями.
Кэнбаб, которая по крайней мере видела что-то подобное раньше, протянула Розторн свою флягу. Та отхлебнула чая с маслом, поморщилась, и передала флягу Браяру. Он сделал два больших глотка, поскольку уже приноровился ко вкусу этого местного напитка, и вернул флягу Кэнбаб вместе с тихими словами благодарности. Он не отрывал взгляда от барьера, прощупывая его своей силой на предмет любых слабостей. Розторн оставила это на него, как незамысловатую работу, которой следовало заниматься молодому магу.
— Враг сможет прорубиться через лозы? — поинтересовалась Кэнбаб.
— Да, с помощью достаточно острого меча или алебарды, — рассеянно сказала Розторн.
Браяр осклабился:
— А потом стебли отрастут обратно в три раза быстрее. И они будут искать того, кто их рубил, и прорастут прямо сквозь него.
— Или вокруг, — пробормотала Розторн.
— Или вокруг, — согласился Браяр. — И снова вокруг, и ещё раз вокруг.
— И император поймёт, что это сделали вы, — сказала Кэнбаб.
Розторн и Браяр переглянулись.
— Пусть, — сказала Розторн.
Барьер достиг толщины в два фута, и высоты — в три. Шипы карабкались по склону холма, и тянули стебли за собой. Корни выстреливали из стеблей, впиваясь глубоко в каменистую землю. Новые цветы рассеивали семена, падавшие на землю рядом с густо переплетёнными стеблями.
Браяр хотел поговорить с Розторн. Она наблюдала за барьером, пока тот не вырос на дороге в четыре фута высотой и пять футов шириной, и вскарабкался на десять футов вверх по склону холма. Никакая лошадь, никакой мул, верблюд, як или человек не сможет пройти между барьером и рекой, не потеряв кожу, или между рекой и скалами, шедшими вдоль дальней её стороны. Они оба знали, что шипы будут продолжать расти несколько дней, сделав боковые склоны холмов на северной стороне дороги непроходимыми пешком или верхом. Никто не въедет и не выедет из Гьонг-ши, пока Докьи, Сэруго, или те, кому доверили открывающее заклятье, не придут, чтобы снова расчистить перевал.
Браяр бросил взгляд на Джимута, чья тёмно-коричневая кожа посерела:
— Джимут, в седло, — сказал он всаднику. — И глотни чего-нибудь, пока не упал в обморок.
— Я никогда не падаю в обморок, — сказал Джимут, но к своей лошади шёл покачиваясь.
Один из солдат подержал поводья скакуна. Джимуту потребовалось сделать две попытки, прежде чем он взобрался в седло.
— Пойдёт, я думаю, — сказала Розторн, отворачиваясь от того, начало чему они положили.
— Хорошо, — сказал Браяр. — Я хочу завтракать.
* * *К полудню Генерал Сэруго и две сотни её воинов уехали, направляясь на северо-восток, чтобы предупредить деревни, и увести людей под защиту в храмовых крепостей. Браяр, Розторн и Эвви провели послеполуденную часть дня с Параханом и Судамини, играя с кошками, наблюдая за упражняющимися войсками, читая карты бассейна Гьонг-ши и отказываясь говорить о любых мрачных вещах. На ужин устроили грандиозный пир в стиле Королевств Солнца. Капитан Рана и его отряд были приглашены в качестве благодарности за то, что привезли Парахана в Гьонг-ши к его сестре. На пиру были жонглёры, танцоры с мечами и огнём, и музыка из Королевств и Гьонг-ши. Под конец Парахан отнёс Эвви обратно в её комнату в крепости. Она заснула, сидя у огня. Кошки, привычные к таким вещам, последовали за ними.
Эвви проснулась, когда Парахан опустил её на пол, чтобы открыть её дверь. Поскольку она уезжала на рассвете, Розторн перенесла свои вещи вниз, в лагерь. Теперь комната была в полном распоряжении Эвви. Парахан завёл её внутрь, придерживая её одной рукой.
— Ты придёшь утром, чтобы попрощаться с нами? — спросил он, пока она возилась с едой для мяукающих кошек.
Эвви покачала головой:
— Не люблю прощания. Они приносят неудачу. Мне и так уже достаточно стыдно из-за того, что я не буду сражаться.
Она села на свою кровать, скрестив ноги.
— Ты помогла в боях на пути сюда, — сказал ей Парахан. — И ты можешь понадобиться Рана для защиты этого места. Просто береги себя и своих кошек, чтобы у меня были друзья, к которым я мог бы вернуться. Обещаешь?
— Ладно. Обещаю.
Эвви схватила Парахана за рукав:
— А ты, присмотри за Браяром и Розторн? Настолько, насколько они тебе позволят.
Она почувствовала, как сильно дрожат её веки и губа.
Эвви отвернулась, и зарылась лицом в подушки. Она подняла голову и вытерла увлажнившиеся глаза рукавом, когда услышала звук закрывшейся двери.
В тот день, после полудня, она поместила в находившееся в комнате святилище свою статуэтку Хэйбэя, янджингского бога удачи. Теперь же она использовала один из углей из очага, чтобы зажечь палочку благовония. С помощью неё она зажгла ещё две палочки в уже стоявшем в святилище сосуде, и оставила свою там же. Сложив ладони, она поклонилась, и молча помолилась пухлому, улыбчивому богу. Она знала, что Парахан, Суда, Докьи и Розторн не молились Хэйбэю, но не думала, что бог будет против, и Браяр всегда говорил, что он готов был принять помощь откуда угодно. Эвви не была уверена насчёт богов Генерала Сэруго, но упомянула и её тоже. Она слышала от воинов Капитана Рана, что солдатам никогда не мешает внимание дружественного бога.
Помолившись Хэйбэю, Эвви повернулась в сторону мужей Королевы Солнца. Она точно знала, где за крепостью высился каждый из горных пиков. Теперь, в тишине своей комнаты, когда кошки без суеты устроились на кровати, ей даже показалось, что она слышит голоса гор. У одной из них был особо добрый и мелодичный голос — низкое, раскатистое гудение. Она попыталась скопировать его у себя в груди, потянувшись к этому магическому звуку. Она всё гудела и гудела, делая из этого что-то вроде молитвы, молитвы к мужьям Королевы Солнца, чтобы они присмотрели за её друзьями.
