Ангелина с недоумением глянула на запнувшегося воина. Он смутился? Нет, показалось.
Да. Далеки драконы от реалий современного мира.
— Четери, — сказала она со вздохом, — если она вам помогала, то, скорее всего, она сидит в тюрьме.
Он страшно сверкнул глазами, подобрался — пробило даже ее.
— В лучшем случае она под следствием и наблюдением, — продолжила Ани, — это же очевидно, как ты не подумал? Неужели пятьсот лет назад, если бы у вас в стране похитили кого-то из Владык, вы бы не вычислили и не наказали бы сообщников?
Он молчал и слушал ее. И играл желваками.
— Если даже она на свободе, за ней точно следят. И, прояви ты интерес своим письмом — возьмут в заложники, чтобы обменять ее на меня. И что ты выберешь, Четери?
Она постаралась убрать насмешку из голоса. Получился ледяной сарказм.
— Пока я здесь, — добавила она, — любая попытка связаться с ней поставит ее под удар. Даже если я попрошу не трогать ее, решат, что я написала под давлением. Ты слышишь меня?
— Слышу, — сказал воин-дракон глухо. — Ты права. Спасибо. Почему ты сказала мне об этом?
— Ты же помог мне с утра, — сухо ответила Ангелина.
— Я искал тебя, чтобы поговорить о письме, — пробурчал дракон. — Это случайность. Огни неправа, что не сдержалась, но права по сути.
— Я не хочу это обсуждать, Четери, — принцесса поджала губы.
— Когда-нибудь, — сказал он, вставая, — тебе придется принять на себя это бремя. Так бывает, женщина. Мы еще не родились, а уже имеем обязательства. Нории не хочет заставлять тебя, он скорее убьет себя, чем причинит тебе вред. Ты не понимаешь, как тебе повезло, Красная. Будь я на его месте, ты бы давно уже платила по своим долгам. С удовольствием платила, женщина.
Она слушала его с каменным лицом.
— Что же, — сказала Ани ему в спину, — хорошо, что ты не на его месте.
День шел неторопливо и будто приглушенно. Принцесса была отрешена и задумчива, хоть именно сегодня снова приходили к ней посетители и просили о разговоре: женщины Истаила уговаривали ее прийти 1 ноября на праздник — вершину сезона Синей, после которой сила богини любви шла на спад. На празднике игрались свадьбы, и ее просили благословить новобрачных. После получения согласия гостьи задержались надолго — вели неспешные разговоры о жизни Города, интересовались обычаями родины шеен-шари Владыки, как бы невзначай расхваливали его — наивно и очень искренне, и она сама не замечала, как улыбалась бесхитростным комплиментам «Сильный, такого и слушаться не стыдно», «Дети от него красивые будут», «Вежливый какой, добрый, и жену бить не станет» и слушала.
В голове было тихо — она словно погрузилась в себя, и мысли, может, и мелькали, но эмоций не вызывали. Будто она наблюдала за всем происходящим со стороны, и наблюдение это было чуть печальным, чуть растерянным и рассеянным. Она не ощущала ни жары, ни легкого ветерка из окон, не слышала плеска фонтанов и разговоров слуг в парке.
И урок с нани-шар прошел спокойно — девушки словно чувствовали ее настроение, не галдели и не отвлекались. Они вообще делали успехи, и принцесса похвалила девушек — на удивление оказалось, что они и читают уже сносно, пусть медленно, и пишут — с ошибками, конечно, ведь невозможно дать за 2 недели программу рудложского языка. Но ведь пишут!
От похвалы девушки расцвели, приободрились, и в конце урока уже привычно болтали, расспрашивая Ангелину про то, кем работают женщины в ее стране. Ужаснулись, узнав, что работают везде — даже в армии служат!
— Несчастные, — покачала головой Казина, — вот что бывает, когда нет хорошего мужа, который может заботиться и защищать. Как Владыка Нории, — добавила она, взглянув лукаво на Ангелину.
Всеобщие попытки сосватать ее хитростью ли, угрозами ли, принявшие какой-то катастрофический характер именно сегодня, начали принцессу смешить.
— А у нас тоже ведь были богатырки, — напомнила девушкам Зара. — Тоже воевали. Помните? Песня о деве Горяне и войске императора?
Девушки наморщили лбы, а Зара, этот ходячий сборник фольклора Песков, прочитала отрывок:
Как с высоких гор тучей черною
Дева грозная спустилась,
Кулаки ее как кувшины винные,
По земле идет — и дрожит земля
Стали воины над ней насмехаться,
Не судьба, говорят, девке с нами тягаться,
Не узнали они в деве издали
Не простую селянку — Горяночку…
— Только потом, — добавила Зара смущенно, — когда она половину войска положила, прискакал огромный воин, и дрались они три дня и три ночи, пока она не устала и не решила, чтобы не склоняться перед врагом, воткнуть себе в грудь нож. От ее крови земля заплакала, и небеса зарыдали, и воин тоже залился слезами, взял ее на руки, вытащил нож, вылечил, и пообещал, что никогда больше войско в землю Горяны не придет. А ее увез к себе за горы, и там они жили долго и родили много крепких сыновей…
Нани-шар вздыхали мечтательно. Глупые. Сказка хороша, когда она на бумаге. А каково этой деве было проиграть завоевателю? Который не дал ей даже умереть с достоинством? И увез туда, где она была чужой и где должна была признать то, что он сильнее ее? Позволил ли он ей быть воином, а не просто — женщиной?
Ангелина так же рассеянно пила чай в своей комнате, когда пришел Нории. Внимательно посмотрел на нее и снова предложил слетать на море.
И она согласилась.
В этот раз дракон летел невообразимо быстро, так, что ей пришлось согнуться, уцепиться обеими руками за выступающий шип гребня — только под бедрами было тепло от огромного тела, а воздух, сквозь который они неслись в сторону побережья, холодил, несмотря на накинутый плащ и палящее солнце. Впереди, на белоснежной шее ящера были привязаны сумки с полотенцами и наспех собранной слугами едой, и она все боялась, что потоком воздуха сорвет их и шмякнет об нее. И она упадет.
Потянуло уже морским горьковатым запахом, и дракон стал замедляться. Сел на знакомый пляж, стряхнул сумки с шеи. Повернул голову — Ани стало не по себе от взгляда немигающих зеленых глаз, распахнул огромную пасть, аккуратно подцепил зубами плащ и потянул на себя.
— Дай мне спуститься, — сказала принцесса недовольно, развязывая завязки под горлом и скидывая плащ на землю.
Он отвернулся. И взлетел. Сделал круг над морем, почти касаясь его брюхом, взмыл ввысь и плавно спланировал в воду, нырнув вместе с взвизгнувшей наездницей.
Плотная вода, мгновенно заглохший звук мира, парение в лазурной толще воды, соль, щиплющая глаза и горечью ощущающаяся во рту, изумленные разноцветные рыбки, стайками брызнувшие прочь, и вот уже не хватает воздуха — и, словно чувствуя, дракон выныривает к солнцу, лениво плывет по поверхности, давая отдышаться и прийти в себя. И снова ныряет, уже глубже — и ты крепко держишься за гребень, зло колотишь его по спине. Рядом проплывает невозмутимый гигантский скат, но ты пугаешься, прижимаешься к медленно скользящему в воде телу — и снова он выныривает.
