— Кто она, в конце концов? — спросила Джоэн, поглаживая пышную гриву Дымки, стоявшей в конюшне Малчора Харпелла.
— Она лошадь, глупая, — сказал я.
Джоэн отступила от Дымки. Кобыла заржала, тряся головой. Обойдя вокруг лошади, Джоэн оказалась там, где стоял я, все еще рассеянно расчесывая гриву Дымки, и ударила меня в плечо.
— Ой, — сказал я, отстраняясь. — За что?
— Ты назвал меня глупой, — ответила девушка.
— Это прозвище очень тебе идет.
Она пнула меня в голень.
— Ой, так что там мне идет? — сказала она, готовясь снова ударить меня.
— Эй, эй, да остановись уже, — сказал я, отступая на несколько шагов. — Ты не глупая. Прости, что я назвал тебя так.
Я тихо засмеялся, и Джоэн присоединилась ко мне.
— Ой, но на самом деле, — сказала она. — Ты знал, что лошади не бегают по воде? Так кто же она?
Я пожал плечами. Никогда не слышал и не читал о существах, подобных Дымке. Мне и в голову не приходило спросить о ней у того, кто мог бы ответить.
— Наверное, Малчор или Джейд могут рассказать об этом лучше, — ответил я.
— Думаю, она элементаль, — сказала Джоэн.
— Или полуэлементаль. Как и у Хрисаора прабабка Дымки была морской лошадью. Или чем-то вроде того.
— Нет, — сказала девушка. — Она проще. Элементали не имеют к ней отношения, знаешь ли? Она ходит по воде, словно это… естественно. Словно она с этим родилась.
— На самом деле, хождение по воде утомляет её, — сказал я. — Она может скакать там очень недолго.
— ну ладно. Если она элементаль, то жила в другом плане, да? — спросила Джоэн. — Ну, например в месте, где есть только вода?
— Может быть.
— Так что, быть может, просто не привыкла к нашему плану, или её магия тут работает не так хорошо, а может еще что-то.
На секунду, я задумался, а потом сказал:
— Нет, мне кажется, все не так. Если она жила в месте, где все покрыто водой, разве не стала бы она там плавать? А она прекрасно передвигается и по земле. И еще есть туман, который поднимается от её копыт, когда она того желает.
— Ой, я такого не видела, — сказала Джоэн, слегка волнуясь. — Туман, да?
— Да, — сказал я. — Она может наколдовать целую кучу. Словно большое облако катиться по земле.
— Ну, может она принадлежит воздуху, — вслух рассуждала Джоэн.
— Тогда она могла бы летать.
Джоэн развела руки в стороны, словно крылья.
— Я хотела бы летать, — сказала она, закрывая глаза и наклоняясь вперед, словно повинуясь порыву сильного ветра.
Я пожал плечами.
— Мне хватает земли и моря.
— Достаточно? — рассмеялась подруга. — Ты скорее привязал бы себя к земле, чем получил способность свободно летать?
— Летать и падать, — возразил я. — По крайней мере, на земле понятно, где ты находишься.
— Если бы я могла летать, я бы не упала, м?
— Все падают. Все, что поднимается в небо, должно вернуться на землю. Но этот полет, эта свобода… — последнее слово я саркастически подчеркнул, — все это значит лишь, что когда ты вернешься на землю, у тебя не будет места, которое ты сможешь назвать своим домом.
— Но птицы строят гнезда, — заметила Джоэн.
Я засмеялся.
— Если бы ты могла летать — то построила бы гнездо?
Джоэн на мгновение задумалась, а потом покачала головой.
— Гляди, в чем проблема в так желаемой тобой свободе. У тебя нет места, где можно хранить свои вещи, нет людей, которых ты любишь. Нет дома.
— Ой, я предпочла бы взять вещи и людей с собой. Тогда мой дом был бы там, где я, нет?
Я снова покачал головой.
Прежде, чем я успел ответить, дверь конюшни распахнулась и вошел Малчор Харпелл.
— Все так, — сказал он. — Дымка — создание воды и воздуха. И вы очень проницательны, если поняли это, скажу я вам.
Маг разговаривал с Джейд, в то время как мы с Джоэн отправились к Дымке.
— И? — спросил я. — Воздуха и воды? Но откуда она тогда?
— Прямо отсюда. С нашего Первичного Материального Плана, — сказал маг. — Она была создана из элементов воздуха и воды, связанных очень мощной магией.
— Ой, если она сделана из магии, может ли она умереть?
— Разумеется, её могут убить, — сказал Малчор.
— Но может она просто… умереть от старости? — спросил я.
Малчор пожал плечами.
— Зависит от того, как её создали. Но я сомневаюсь, что тот, чьего могущества хватило, чтобы связать элементы, желал бы этого. Я предпочел бы думать, что со временем её магия просто пропадет.
— Когда? — спросила Джоэн. — Как? Она исчезнет?
— Может быть, лошадь привязана к конкретному человеку или предмету. Когда человека или вещи не станет, магия рассеется. И если все так, да, она исчезнет.
Он подошел к лошади и провел рукой по её боку.
Довольно долгое время мы стояли в тишине. Каждый из нас восхищался красотой Дымки, каждый надеялся, что она будет с нами еще очень и очень долго. Мне пришло в голову, что лошадь была моим самым старым и близким другом. Я познакомился с ней, когда был ребенком. Когда Перро забрал меня из разрушенного дома моих родителей и отвез к Элбис в Высокий Лес. Мысль о том, что лошади может не стать, сильно взволновала меня.
— Ну, хватит об этом, — наконец сказал Малчор. — У меня есть для вас готовые комнаты, если вы желаете отдохнуть. Как долго вы планируете оставаться? Моя башня открыта для вас в любое время.
Джоэн пожала плечами. Я ответил:
— Не долго.
— Хорошо. Я покажу вам комнаты. Можете помыться. Через час мы поедим.
— Подождите, — крикнула Джоэн. — наши старые комнаты свободны?
— Да, — ответил маг.
— Не могли бы мы просто поселиться в них, вместо того, чтобы использовать новые?
Малчор улыбнулся ей.
— Конечно, конечно. Вы найдете ваши комнаты открытыми. Увидимся в большом зале через час.
Маг поклонился и ушел, а мы молча пошли по знакомой дороге, двигаясь через странную башню, которая целый год была нашим домом. Когда мы подошли к последней двери, ведущей в круглую комнату для тренировок, Джоэн схватила меня за руку.
— Я знаю, с кем связана Дымка, — сказала она мягко.
— Не со мной, — сказал я. — Она старше меня.
— Конечно, — ответила Джоэн. — Она связана с Перро.
Эта мысль приходила мне в голову, но я отбросил её.
— Ты слышала Малчора. Если того, с кем связана лошадь, не станет — Дымка исчезнет. А Перро мертв.
Джоэн прекратила движение, заставляя меня остановиться рядом с ней.
— Нет, он не мертв, — сказала она, кладя руку мне на грудь.
— Камень? — спросил я скептически.
Она закатила глаза, знакомый хорошо известный мне жест притворного презрения.
