Как только к небесам взвился огненный смерч, Дуэйн вмиг собрался с мыслями и понял, что нужно сделать. Он ловко спрыгнул с коня и ринулся вперед, бесцеремонно расталкивая народ локтями. На «сцене» царил настоящий ад. Музыканты и чародей-недоучка, конечно, тут же скрылись из виду, и через стену огня можно было видеть только распростертую на брусчатке фигурку танцовщицы, пребывавшей, судя по всему, в глубоком обмороке. Аарден раздраженно откинул на спину капюшон плаща и простер вперед руку; на построение цепи заклинания ему требовалось не более нескольких секунд, кроме того, он никогда не произносил формул вслух… Однако, к удивлению чародея, заклинание не возымело никакого действия. Это могло означать только одно – магический огонь был проявлением чьей-то неконтролируемой силы, которую срочно надо связать, пока не случилось ничего более страшного. Обладателем силы могла быть только та самая танцовщица, из-за которой Аарден оказался в самом эпицентре событий. Думать было некогда: Дуэйн снова сосредоточился, активировал хрусталь и, вопреки обыкновению, выкрикнул заклинание…
Через мгновение наступила полная тишина. Люди ошеломленно молчали, глядя на стройную фигуру молодого чародея и развороченную брусчатку на месте давешнего представления. Вряд ли кто-то понял, что произошло; кроме того, количество зрителей Аардена ни капли не волновало. Игнорируя любопытные взгляды, он решительно перешагнул через огораживающий «сцену» бархатный шнур и опустился на колени рядом с лежавшей на обуглившихся камнях танцовщицей. И снова, уже во второй раз за последние полчаса, его сердце сжалось от жалости. Только издалека казалось, что кожа девушки идеально белая. На самом же деле ее покрывали многочисленные ожоги: на ступнях, щиколотках, запястьях, шее, животе… Рядом с ней на земле валялись три амулета. Глядя на них, Дуэйн только фыркнул. Было ясно, что основной амулет – большой красный камень, оправленный в золото – просто не выдержал потока силы, а два других тем более не могли удержать ее. Теперь вместо всех этих амулетов на пояснице танцовщицы красовался жирный черный рисунок – замысловатое переплетение черных линий. Поймав себя на мысли, что он беззастенчиво разглядывает ее, и ее практически обнаженное тело кажется ему совершенным, Аарден решительно снял плащ и бережно обернул им девушку. Как только он собрался взять ее на руки, за его спиной раздался дрожащий голос:
– Что вы делаете, уважаемый?!
Дуэйн резко выпрямился и холодно взглянул в глаза говорившему – невысокому, довольно молодому человеку в красном бархатном кафтане. В светлых глазах человека метался ужас, но вторая фраза прозвучала уже с вызовом:
– Не вмешивайтесь не в свое дело.
– Вот как?! – приподнял бровь чародей. – Тогда, быть может, вы объясните мне, что здесь произошло? С кого мне спросить за это, – он красноречиво указал на развороченную брусчатку и покрытую копотью стену ближайшего дома, – да и вообще, за все безобразие, которому я имел счастье быть свидетелем?
– Всего лишь недоразумение и не более того, – осклабился его собеседник. – Обещаю, такого больше не повторится.
– Конечно, не повторится, – кивнул Аарден. – Потому что вы немедленно покинете королевство. Странно, как вы сами до сих пор до этого не додумались.
– Вот еще, даже не подумаю! – тут же схамил Пересмешник (а это был именно он). – Я волен делать с ней все, что захочу! Эта танцовщица – моя собственность.
– Неужели?! – тихо, но очень зло усмехнулся чародей. – И где же это написано, дорогой мой безвестный собеседник? Вы в курсе, что рабство отменено по всему миру уже полторы сотни лет? Как бы то ни было, я не собираюсь больше тратить на вас свое время, оно мне весьма дорого. Последуйте моему совету – собирайте вещички и проваливайте, пока я добрый.
– Кто вы такой, юноша?! – Эттэр не сдвинулся с места.
– Ну что ж, раз вы так хотите, я назовусь, – он усмехнулся и просто, без тени хвастовства, сообщил: – Его высочество кронпринц Эрквадиора Дуэйн Аарден собственной персоной. У вас будут еще вопросы ко мне?
– Кронпринц?! – видимо, от страха Пересмешник вообще разучился различать правду и ложь, он с сомнением оглядел простую одежду своего собеседника и заявил: – А не врешь, паренек?! Не похож ты что-то на кронпринца.
– Так, мне это надоело, – изменившимся тоном сообщил Аарден. – Будь у тебя мозги, для тебя, проходимец, было бы достаточно услышать, что я чародей из династии Аарден, а значит, я вполне могу испепелить твою паршивую персону без объяснения мотивов. Но почему-то я уже битый час упрашиваю тебя принять мое милосердие и уехать.
– Это еще кто такой, Эттэр?! – из-за угла дома опасливо выглянул разом протрезвевший Харрикан. Было видно, что он напуган до смерти. – Кончай болтать с этим пацаном, пора уматывать, пока народ не очухался!
– Вот видишь, даже у твоего спутника соображалка работает лучше, чем у тебя. Кстати, с тобой, жабье отродье, разговор особый, – Дуэйн нахмурился и обернулся к Харрикану. – Только недоученный кретин вроде тебя мог понадеяться, что эдакий слабенький амулет способен действительно связать силу природного повелителя огня. Однако сегодня я необычайно добрый. Считаю до трех. Если на счет «три» вы будете еще здесь, пеняйте на себя.
Повисла нехорошая пауза, во время которой из-за фургонов бесшумно появились Эллендор и Виэре. Женщину трясло, а физиономия Квинта была белой, как бумага… Все циркачи явно мечтали поскорее убраться отсюда, потому как понимали: обугленная брусчатка и покрытый копотью фасад старинного дома не сойдут им с рук просто так. С эрквадиорскими законами члены труппы были знакомы плохо, но каждый где-нибудь слышал о том, что молодой король правит весьма жестко, так что вряд ли будет утруждать себя долгими разговорами. Кроме того, этот белобрысый парень, взявшийся непонятно откуда, также вызывал опасения; во-первых, завидев его, народ спешно убрался с площади, не осталось даже вездесущих зевак, а во-вторых, что-то в нем действительно наводило на мысль, что его слова могут оказаться правдой.
– Раз, – отчетливо прозвучал в тишине звонкий голос Аардена.
Вместо того чтобы отступить к фургонам, Харрикан метнулся к Пересмешнику и суетливо принялся искать по карманам амулеты. Достав какой-то зеленый камень, оправленный в серебро, чародей прошептал формулу… Дуэйн и бровью не повел, только усмехнулся и четко выговорил:
– Два.
На этой радостной ноте исчезли Эл и Виэре, справедливо рассудив, что собственная жизнь дороже, чем престиж в глазах начальства. Непонятно, на что рассчитывали Эттэр и Харрикан, которые сверлили своего противника полными ненависти взглядами, но никуда бежать они почему-то не собирались…
