– Прекрасный! – выкрикнуло сразу несколько голосов. Громче всех вопила Нэнси. Кажется, бэк-вокалом ей служили голоса мексиканской актрисы и модели.
– Не буду спорить, – кокетливо тряхнул кудряшками Глеб, вписывая слово. – Теперь «И».
– Иррациональный, – блеснул интеллектом психолог Владислав.
– Инициативный! – кокетливо выкрикнула соседка горячего араба.
– Игривый! – промурлыкала рыжая девица, уже помирившаяся со своим кавалером-вруном.
– Лан, – шепнула я, – а почему среди гостей так много иностранцев?
Приглядевшись к собравшимся, я заметила, что вампиров с экзотической внешностью еще больше, чем показалось мне на первый взгляд. Почти каждый пятый!
– Это везде так, – охотно пояснила Светлана. – В любой нашей европейской тусовке полно азиатов и африканцев, а в индийской или японской – достаточно европейцев. Мы вынуждены переезжать время от времени, чтобы не вызывать подозрений у людей. По нашим правилам не реже чем раз в десять лет каждый из нас переезжает в другую страну и начинает жизнь заново.
– Значит, и мне придется? Ты мне об этом не говорила, – приуныла я.
– Ничего, это даже интересно! Новые знакомства, новая работа, новый стиль жизни, – подмигнула Лана. – Я, например, уже в пятой стране живу.
– Импульсивный! – выкрикивали тем временем свои версии разгоряченные вином и шампанским вампиры. – Идеальный! Искрометный!
– Изысканный, – веско сказала Инесса, и Глеб послушно вписал это качество в шутливую вампирскую характеристику и провозгласил:
– Итак, мы дошли до финального аккорда. Ваши варианты на букву «Р».
– Рискованный! – выкрикнул смуглый брюнет, в котором я узнала каскадера, пару лет назад часто мелькавшего в телешоу.
– Раскованный, – прогорланил турок.
– Ревнивый! – фыркнула неугомонная рыжая.
– Расточительный, – мигом среагировал ее кавалер.
– Раритетный, – усмехнулась манекенщица Моника, заставив усомниться в своих двадцати трех годах.
К моему удивлению, многие иностранцы говорили почти чисто, с едва уловимым акцентом, как у Светы. Наверное, жили в России уже долго.
– Сколько версий! – подытожил Глеб. – Но мне по душе другая. Мне бы хотелось, чтобы понятие «вампир» в отношении к нашей компании всегда подразумевало в себе значение «рыцарь».
Маркер запорхал по доске, выводя последнее слово.
– Итак, вампир – это вечно алчущий, молодой, прекрасный, изысканный рыцарь, – огласил результат коллективного обсуждения ведущий.
– А как насчет русского варианта вурдалак? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Что в нем означает буква «У»?
– Умный, конечно! – убежденно сказала блондинка Нэнси.
Аристарх, не сдержавшись, ухмыльнулся. Блондинка занервничала.
– Конечно, – согласилась я. – Как это я могла усомниться, когда образец этого качества весь вечер радует меня бездной премудрости.
Тут уж и Светлану пробило на смех.
– Извините, мне надо выйти, – хихикнула она и потянула меня за рукав. – Составишь компанию?
– Ты что, запала на Аристарха? – зашептала Лана, стоило нам выйти в коридор.
– Вот еще! – Я с негодованием опровергла ее предположение.
– А чего тогда так на Ниночку взъелась?
– На Ниночку? – удивилась я.
– Да это Нэнси на самом деле так зовут, – хихикнула Светлана, входя в женский туалет. – Я же тебе говорила, у нас мода такая: после вступления в Клуб брать изысканные имена. Вот Нина и представляется всем как Нэнси.
– Ничего я на нее не взъелась, – возразила я, поправляя прическу у зеркала во всю стену. – Просто не люблю таких анекдотических блондинок!
– А вот Аристарх решил, что ты на него запала, – сверкая очами, сообщила Лана и скрылась за дверью кабинки.
– Пусть помечтает, – милостиво разрешила я.
– Кстати, ты ему понравилась, – доложила вампирша из-за перегородки. – Я такие вещи сразу чую. Он тобой заинтересовался.
– Мне-то что? – Я равнодушно пожала плечами. – Пусть его Барби волнуется.
– Нэнси за него глотку перегрызет, – предупредила Лана. – Будь с ней поосторожней. – Помолчав, она добавила: – Тебя что, совсем не волнует интерес Аристарха?
– А с чего бы он меня должен волновать? – Я самодовольно покрутилась перед зеркалом.
– Ну Аристарх наш местный секс-символ, – в упоении поведала вампирша. – Знала бы ты, сколько на него желающих!
– Слушай, – оборвала я болтушку, – если ты сейчас же не замолчишь, я подумаю, что он тебе заплатил, чтобы ты его в выигрышном свете представила и мне разрекламировала.
– Ну и язва! – не обиделась на меня Лана. – И за что только таких секс-символы любят? Вот и Жан тоже не устоял.
– Я смотрю, у вас каждый второй хмырь в секс-символы норовит заделаться?
– Ты не оценила лоск нашего французского графа? – охнула Светлана, выходя из кабинки.
– Он что, правда граф? – заинтересовалась я.
– И граф, и актер. Не узнала разве?
– Так это правда? То-то мне показалось, что он похож на артиста из одного старого фильма. Только того Анри Мерль звали, я потом в Интернете посмотрела.
– Он это, он. Анри Мерль – его псевдоним, – убежденно заявила Света. – Ему уже сто с лишним лет. Когда его обратили, о правилах и донорской крови еще и речи не было. Поэтому он приверженец старого образа жизни… Ну, ты понимаешь, – запнулась она.
– Еще бы мне не понимать! Из-за его заплесневелых убеждений я лишилась своего пальто, – процедила я, – и нормальной жизни. Я еще удивляюсь, почему он по старинке не укусил меня в шею, а впился в руку.
– Укус вампира в шею – штамп кинематографа, – пояснила Лана. – Картинка очень чувственно на экране смотрится, согласись? Вот и растиражировали ее по всем киношкам. А на деле удобней из руки кровь брать… – Вампирша опустила глаза, признаваясь в том, что не всегда довольствуется донорской кровью. – Извини, тебе, должно быть, неприятно…
– Пустяки, дело-то житейское, – пробормотала я. – Называй уж все своими именами, не брать, а прокусывать.
– Да нет, – усмехнулась Светлана, – именно брать. Клыков-то у нас, как у киношных кровопийц, нет, приходится лезвием орудовать.
Я невольно бросила взгляд на запястье и вспомнила ровный, словно после скальпеля, порез, который уже зажил, оставив лишь едва заметную белую полоску.
– Значит, вы взрезаете вену, а человек потом истекает кровью? – сдавленно спросила я.
– Жанна, ну ты что! – оскорбленно укорила меня вампирша. – Конечно же, утолив голод, мы останавливаем кровь, дезинфицируем ранку и заклеиваем ее пластырем или заматываем бинтом.
Я недоверчиво посмотрела на Светлану и с удивлением поняла: она не шутит. В самом деле, от ранки, оставленной Жаном, наутро пахло дорогим мужским одеколоном, а бинт… Мне казалось, Жан взял его из моей аптечки, но теперь я поняла, что это невозможно. Аптечка хранилась в шкафу у стенки и была завалена кипами «Космо» и модных журналов – благо здоровьем я обладала хорошим, коленки не разбивала со школьной скамьи и ее содержимое мне пригождалось от силы пару раз в год. Человек, впервые попавший в дом, будь он трижды вампир, ни за что бы ее не нашел. Получается, бинт Жан таскал с собой?!
