Что за история? Ну, Кей, друг называется! Так ничего и не рассказал, одна любовь на уме!
— Прелестные цветы, это для Мии?
— Для леди Дарниш, Ваше высочество. — Теперь уже Зак наслаждался удивлением принцессы. — Его Величество намеревается нанести герцогу визит сегодня вечером.
— Да? Замечательно. Вы, разумеется, будете его сопровождать?
— Конечно.
— Лорд Артхольм, не желаете ли познакомится с герцогом Дарнишем сегодня? — Шу обернулась к менестрелю.
Удивление Зака росло. Принцесса на полном серьезе спрашивает своего Тигренка, не хочет ли он поехать к герцогу?! Что-то очень странное произошло сегодня. Он с трудом подавил желание протереть глаза и пощупать Шу — не морок ли? Не может это милое, очаровательное и покладистое существо быть занозой Шу! Чтобы она интересовалась чужим мнением, прежде чем что-то сделать, а не ставила всех перед фактом? Не иначе, последний дракон в горах сдох.
— Почту за честь сопровождать вас, Ваше Высочество, — чуть не мурлыкнул в ответ Тигренок и, склонившись к руке принцессы, запечатлел на ней страстный поцелуй. Шу тут же засияла ещё ярче.
Зак начинал понимать Кея. Если эти двое вот так себя вели… немудрено, что Его Величество обзавидовался. При взгляде на счастливую парочку остаться равнодушным было решительно невозможно. Вот только Зак радовался, что наконец и Шу нашла свою любовь, а Кей страдал. Ну ничего, получит свою леди и успокоится.
— Лейтенант Дуклийон, передайте Его Величеству, что мы изволим составить ему компанию. Когда вы выезжаете?
— Через четверть часа, Ваше Высочество.
— Прекрасно.
Распрощавшись с Её Высочеством и лордом Артхольмом, — явно ставшим лордом только сегодня, — Закерим почти вприпрыжку понесся к Кею с твердым намерением устроить ему допрос с пристрастием. Не поделиться такими новостями! Да как он мог!
* * *
— Повезло сестричке, — вздохнула возлюбленная, провожая взглядом лейтенанта. — Ну да ладно, Темный с ней.
Шу обернулась к нему и одарила нежной улыбкой.
— Вы так галантны, лорд Артхольм.
— Для вас — все, что угодно, Ваше Высочество, — Хилл улыбнулся в ответ.
Принцесса выглядела восхитительно, истинно царственная особа: сложная прическа, перевитая нитками жемчуга, воздушное платье в излюбленных ею сизо-сиреневых тонах, аметистовые подвески и серьги изысканной работы — под цвет глаз, и величественно-непринужденные манеры. А для него лично — всполохи розово-золотого сияния, освещающие все вокруг. Хилл удивлялся, как легко и без малейших сожалений Шу отказалась от мелкой мести старшей сестре, лишь только ей пришло в голову, что брату может понадобиться её помощь. И удивлялся, насколько всерьез она приняла его просьбу, — скорее требование, высказанное в момент помутнения рассудка, — не решать за него. Он прекрасно понимал и сам, а реакция Закерима лишь подтвердила впечатление, насколько для неё непривычно и странно спрашивать согласия, а не командовать. И тем дороже был её нечаянный подарок, её искренняя забота.
Положа руку на сердце, ни к каким герцогам, графам и прочим представителям высшего общества ехать хотелось ничуть не больше, чем общаться с Её Высочеством Регентшей. Да и просто делить общество любимой с кем угодно. Будь его воля, он бы с удовольствием увез бы её из этого змеиного гнезда, называемого королевским дворцом, сегодня же. Как можно дальше, как можно быстрее. Но не мог даже предложить ей бегство с поля боя — а именно так Шу чувствовала себя в родном доме.
Подарок фей полностью оправдал свою спорную репутацию — не зря сказания и легенды в один голос утверждали, что у любого дара Древнего Народа есть обратная сторона, и что за него непременно придется дорого расплачиваться. К тому дивному пониманию и открытости добавилось нечто довольно неожиданное и не сказать, чтобы легкое и приятное. Ответственность. Необходимость принятия возлюбленной целиком, со всеми её интересами, тайнами, желаниями, светлыми и темными сторонами. И принятия её поступков, как своих — с полным пониманием и осознанием. Ему раньше и в голову не приходило, что такое в принципе возможно — стать одним целым не только в постели, но и в жизни. И не приходило в голову, как это может оказаться тяжело. Правильно Шу говорила о магии Разума, жизнь без лжи. Не лгать ни себе, ни возлюбленной. Не пытаться манипулировать, перевоспитывать, обижаться или гневаться… разве можно обижаться всерьез на самого себя? Или не прощать, что бы не натворил? Пока, слава Светлой, ему не пришлось столкнуться ни с чем таким, что показалось бы в поступках Шу неприемлемым, но что будет дальше… и поверить в то, что Шу примет его со всеми особенностями характера и воспитания… хотя, что-то подсказывало Хиллу — в отношении к жизни у них намного больше общего, чем можно было бы предположить на первый взгляд. Да и на второй тоже.
— Шу, родная, и как ты будешь меня представлять? — Хилл был готов к любому варианту, признавая, что в данном случае Шу виднее, но предпочел бы знать заранее.
— Скорее всего, как есть. Урман наш друг, во многом он заменил мне отца… — Шу крепче сжала его руку и опустила взгляд. — Ты, наверное, догадываешься, что отцу приходилось нелегко. Все же Ристана его любимая дочь, она даже внешне на него так похожа… и все время лавировать и сдерживать её амбиции, не позволять ей причинить вред Кею… до меня ли ему было? Меня-то защищать особо не требовалось, я как-то сама справлялась. А Урман всегда находил для меня время. С самого начала, как мы сюда приехали.
За простыми, рассудительными словами Хилл видел и чувствовал целую историю, целый мир — одиночество девочки, так и не узнавшей толком родительской любви и заботы. Пожалуй, Мастер Тени был для него самого гораздо больше отцом, чем король Мардук для младшей дочери. Как ни странно, столь непохожие с виду судьбы перекликались между собой — их обоих воспитывали как помощников и защитников для наследников, престола ли, Гильдии, не суть важно. Они оба нужны были родителям и воспитателям не ради самих себя, а ради каких-то их, взрослых, целей. И Хиллу так легко оказалось понять слепую, отчаянную любовь Шу к брату, потому что у него самого был Орис — друг, брат и единственный родной человек на свете. До сих пор, пока не появилась Шу. Наверное, все же боги знали, что делали, сплетая их жизни в одно.
Но время для размышлений закончилось. У парадного подъезда уже ждала карета с королевским гербом, гвардейцы в синей форме сдерживали великолепных коней, красуясь перед выглядывающими из окон придворными дамами и служанками. И, будя звонкое эхо каменных стен, стремительно чеканил шаг Его Величество, небрежно кивая отдающим честь солдатам у распахнутых широких дверей. Юноша, совсем недавно мечущийся в четырех стенах, сомневающийся и терзающийся, уступил место пусть и очень молодому, но собранному, целеустремленному и решительному монарху.
